Тут Андерс вскочил.
– Мой господин! Почему ты так выглядишь? Увидел что-то в окне? Что-то испугало тебя на этих дважды проклятых рельсах?
И старик в ужасе повернулся к окну.
Лучевая болезнь, думал Джек. Сам того не зная, он точно описал едва ли не все симптомы лучевой болезни.
В прошлом году на уроках физики они изучали ядерное оружие и последствия радиоактивного заражения… а поскольку мать Джека участвовала, пусть и не особенно активно, в движениях против испытаний ядерного оружия и строительства новых атомных станций, он к этим темам отнесся очень внимательно.
Радиоактивное заражение в полной мере соответствует названию Проклятые земли, подумал он. И тут же осознал кое-что еще: к западу отсюда велись первые испытания ядерного оружия. Именно там установили на башне и взорвали прототип бомбы, сброшенной на Хиросиму. Да еще построили город, населенный манекенами, который этот взрыв и уничтожил, чтобы армия смогла более-менее точно оценить, к чему приводит атомный взрыв и вызываемый им огненный смерч. Потом они вернулись в Юту и Неваду и продолжили испытания под землей. Джек знал, что там находятся обширные пустоши, принадлежащие государству, все эти нагромождения холмов, плоских гор и ущелий, где испытывались не только бомбы.
И сколько этой дряни Слоут перетащит сюда, если королева умрет? Сколько уже перетащил? Эта почтово-железнодорожная станция – составная часть транспортной системы для перетаскивания?
– Ты плохо выглядишь, мой господин, очень плохо. Побледнел как полотно. Готов поклясться, что побледнел.
– Все нормально, – медленно ответил Джек. – Сядь. Продолжи свой рассказ. И раскури трубку, она погасла.
Андерс вынул трубку изо рта, раскурил, вновь перевел взгляд от Джека к окну… но теперь его лицо изменилось: оно осунулось от страха.
– Однако я достаточно скоро узнаю, правдивы ли эти истории.
– Каким образом?
– Завтра утром, с рассветом, я отправляюсь в Проклятые земли, – ответил Андерс. – Я поеду через Проклятые земли, поведу дьявольскую машину Моргана из Орриса, которая стоит сейчас в сарае, и повезу отвратительные дьявольские поделки, о предназначении которых знает только Бог.
Джек смотрел на старика, его сердце гулко билось, кровь шумела в ушах.
– Куда? Как далеко? К океану? К большой воде?
Андерс медленно кивнул:
– Точно. К воде. И… – Голос его упал до едва слышного шепота, взгляд метнулся к темным окнам, словно он боялся, что какая-то тварь могла притаиться с другой стороны, наблюдать, подслушивать. – И там Морган встретит меня, и мы отнесем его добро.
– Отнесете куда?
– В черный отель, – дрожащим шепотом закончил Андерс.
Джек едва подавил желание расхохотаться. «Черный отель» – прямо-таки название мрачного триллера. Однако… однако… вся эта история началась в отеле, правильно? В «Альгамбре», штат Нью-Хэмпшир, на берегу Атлантического океана. А теперь появился другой отель, возможно, такая же викторианская громадина, но на побережье Тихого океана. Может, там и должно закончиться его длинное необычное путешествие? В некоем аналоге «Альгамбры», по соседству с занюханным парком развлечений? Идея казалась очень убедительной; она укладывалась в один ряд с двойниками и двойственностью…
– Почему ты так смотришь на меня, мой господин?
Чувствовалось, что Андерс взволнован и расстроен. Джек быстро отвел глаза.
– Извини. Просто задумался.
Он ободряюще улыбнулся, и бывший кучер ответил робкой улыбкой.
– И я хочу, чтобы ты перестал меня так называть.
– Называть как, мой господин?
– Мой господин.
– Мой господин? – На лице Андерса отразилось недоумение. Он не повторял последние слова Джека, а просил разъяснения. И Джек понял, что надо закрыть эту тему, иначе они будут до бесконечности пытаться понять друг друга.
– Не важно. – Он наклонился вперед. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Сможешь это сделать?
– Я постараюсь, мой господин, – ответил Андерс.
Поначалу слова давались ему с трудом. Практически вся его одинокая жизнь прошла в Пограничье, и он не привык к разговорам. А теперь ему приказывал говорить подросток, в котором он видел особу королевской крови, если не бога. Но мало-помалу слова потекли свободнее, и к концу его недостаточно полного, однако невероятно будоражащего рассказа полились потоком. Джек без труда следовал за нитью повествования, несмотря на выговор старика, который в голове мальчика легко трансформировался в картавость, свойственную уроженцам Шотландии, родины Роберта Бернса.
Андерс знал Моргана, потому что Морган был, попросту говоря, Владыкой Пограничья. Его настоящий титул, Морган Оррисский, звучал не так гордо, но в реальной жизни оба значили одно и то же. Оррис, самое восточное поселение Пограничья, представлял собой наиболее цивилизованную часть этих огромных травянистых равнин. Поскольку Морган безраздельно правил Оррисом, ему принадлежала власть и в Пограничье, потому что никто не мог поставить ее под сомнение. Более того, в последние пятнадцать лет к Моргану потянулись Волки. Поначалу это значения не имело, к нему приходили считанные плохие Волки (слово, которое употребил Андерс, для Джека прозвучало как «бешеные»). Но с годами их все прибавлялось, и Андерс слышал разговоры о том, что болезнь королевы ускорила процесс, и теперь больше половины племени этих пастухов-оборотней подхватили болезнь, заставившую их забыть о верности королеве. По словам Андерса, служили Моргану и другие твари, похуже бешеных Волков. Рассказывали, что некоторые из них способны свести человека с ума одним взглядом.
Джек подумал об Элрое, страшилище из «Бара Апдайка в Оутли», и содрогнулся.
– Та часть Пограничья, в которой мы находимся, имеет какое-то название? – спросил Джек.
– Мой господин?
– Место, где мы сейчас.
– Устоявшегося названия нет, мой господин, но я слышал, как люди называли это место Эллис-Брикс.
– Эллис-Брикс, – повторил Джек. У него в голове наконец начала складываться картина географии Долин, пусть неопределенная и скорее всего не всегда соответствующая действительности. Какая-то часть Долин соотносилась с восточным побережьем Соединенных Штатов; Пограничье, судя по всему, являлось аналогом Среднего Запада Америки и Великих равнин (Эллис-Брикс? Иллинойс? Небраска?), а Проклятые земли – американского Запада.
Он так долго и пристально смотрел на Андерса, что тот вновь беспокойно заерзал.
– Извини. Продолжай.
Его отец, рассказал Андерс, был последним кучером почтовой кареты, который ездил на восток от Пограничной станции. Андерс тогда ходил у него в подмастерьях. Но даже в те дни, говорил он, смута и беспорядки сотрясали восток. Начало им положили убийство старого короля и последовавшая за этим короткая война. Война закончилась восхождением на престол доброй королевы Лауры, но полного спокойствия это не принесло, беспорядки никуда не делись, и источником их стали жуткие Проклятые земли; оттуда волнения выплескивались на восток, продвигаясь все дальше. Некоторые, говорил Андерс, верили, что источник зла находится на западе.
– Не уверен, что понимаю тебя. – Однако в глубине души Джек все понимал.
– На краю земли, – пояснил Андерс. – У большой воды, к которой я должен добраться.
Другими словами, все началось в некоем месте, откуда пришел мой отец… мой отец, и я, и Ричард… и Морган. Старина Блоут.
Беда, говорил Андерс, пришла в Пограничье, и теперь племя Волков гибнет; как далеко зашел процесс, никто сказать не мог, но кучер полагал, что Волкам скоро придет конец, если воздействие не обратить вспять. Смута перекинулась и на восток, где, как он слышал, королева тяжело заболела и лежит при смерти.
– Это же неправда, мой господин? – спросил Андерс с мольбой в голосе.
Джек посмотрел на него.
– Я должен знать ответ на этот вопрос?
– Разумеется. Разве ты не ее сын?
На мгновение весь мир замер. Затихло мягкое гудение насекомых на улице. Ричард сделал вдох, но выдыхать не торопился.
Даже сердце Джека, похоже, взяло паузу… в ожидании ответа.
И он ответил, ровно и спокойно:
– Да… я ее сын. И это правда… она тяжело больна.
– Но она же не умирает? – настаивал Андерс, его глаза умоляли. – Она не умирает, мой господин?
Джек чуть улыбнулся.
– Это мы еще посмотрим.
До всей этой смуты, рассказывал Андерс, Морган Оррисский был мелким пограничным бароном. Свой титул он унаследовал от отца, жирного, дурно пахнущего шута. Над отцом Моргана все смеялись и при жизни, но он умудрился стать посмешищем даже после смерти.
– Он целый день пил персиковое вино, у него начался понос, и он умер на толчке.
Люди начали было смеяться и над сыном старика, но смех прекратился после того, как в Оррисе повесили нескольких весельчаков. И когда через многие годы после убийства старого короля смута вновь начала набирать силу, Морган занимал уже куда более высокое положение, взошел, как зловещая звезда на небосклоне.
Все это мало что значило в Пограничье. На здешних огромных просторах не было места политике. Какое-то значение придавали разве что изменениям среди Волков, но не слишком существенное, поскольку все плохие Волки уходили в Другое место. («Нас это не опаляло, мой господин». – Уши Джека настаивали, что слышали именно эту фразу.)
Вскоре после того как новости о болезни королевы докатились и до Пограничья, Морган прислал сюда команду уродливых, скрюченных рабов с одной из рудных ям на востоке. Их охраняли плохие Волки и несколько еще более странных существ. Командовал ими жуткий человек, который не расставался с хлыстом. Когда начались работы, он находился здесь постоянно. Потом исчез. Андерс, который провел большую часть этих ужасных недель и месяцев в своем доме, расположенном в пяти милях к югу, обрадовался его уходу. До него доходили слухи, что Морган вернул мужчину с хлыстом на восток, где дело шло к развязке. Андерс не знал, правда это или нет, да и не хотел знать. Просто радовался, что человек, которого иногда сопровождал тощий, вечно мрачный мальчик, уехал.