— Ты был смелым и сильным, Джек, — сказал Паркус. — Я хотел бы иметь такого сына, как ты… Ты молодец! Много людей во множестве миров тебе обязаны. И так или иначе, я думаю, что многие из них чувствуют это.
Джек улыбнулся.
— Останься еще ненадолго, — попросил он.
— Хорошо, — сказал Паркус, — пока ты не уснешь. Не волнуйся, Джек. Ничто здесь не причинит тебе вреда.
— Моя мама всегда говорила…
Но прежде чем он окончил фразу, сон одолел его.
И сон не отпускал его даже на следующий день, когда физически он проснулся, но это был скорее не сон, а оцепенение разума, сделавшее день сонным и медленным. Он и Ричард, движения которого тоже были замедленны, стояли под самым высоким деревом в мире. Вокруг них на земле лежали пятна света, пробивающегося сквозь его крону. Десять взрослых людей, взявшись за руки, не смогли бы обхватить его ствол. Дерево было массивным и обособленным — в лесу высоких деревьев оно было левиафаном.
Не волнуйся, сказал Паркус, исчезая, словно Чеширский кот. Джек запрокинул голову, чтобы увидеть верхушку дерева. Громада дерева вызвала в нем лишь легкий интерес. Он устал. Джек провел рукой по неожиданно гладкой коре. Я убил человека, убившего моего отца, сказал он себе. Он сжимал в руке темный, кажущийся мертвым шар Талисмана. Ричард смотрел вверх, на гигантскую крону дерева, возвышавшегося над ними, как небоскреб. Морган мертв, Гарднер — тоже, и снег на берегу, наверное, уже растаял. Но не все прошло. Джек чувствовал себя так, словно снег наполнил его голову. Когда-то он думал — теперь казалось, что это было тысячу лет назад, — что, если он когда-нибудь сможет взять Талисман в руки, он будет испытывать такое сильное волнение, какое он не забудет никогда. Вместо этого он чувствовал лишь слабый намек на это. В его голове шел снег, и он не видел дальше инструкций Паркуса. Он понял, что гигантское дерево поддерживало его.
— Возьми мою руку, — сказал он Ричарду.
— Но как мы вернемся домой? — спросил Ричард.
— Не волнуйся, — сказал он и сжал руку Ричарда. Джеку Сойеру не нужно было дерево для поддержки. Джек Сойер прошел Проклятые Земли, он покорил Черный отель, Джек Сойер был смел и силен. Джек Сойер был измученным двенадцатилетним мальчиком со снегом в голове. Он без усилия перенесся обратно в свой мир, и Ричард преодолел все барьеры рядом с ним.
Лес изменился, теперь это был американский лес. Крыша из медленно качающихся сучьев была заметно ниже; деревья вокруг тоже были явно ниже, чем в той части леса в Долинах, куда их направил Паркус. Джек смутно осознал изменение масштаба всего, что было вокруг, прежде чем увидел двухполосную дорогу перед собой, но реальность двадцатого века почти сразу же ударила его под коленки. Как только он увидел дорогу и услышал тарахтящий шум маленького мотора, он инстинктивно сдернул Ричарда с дороги за миг до того, как маленький белый «рено ле кар» прожужжал мимо них. Автомобиль проехал сквозь тоннель, пробитый в стволе мамонтового дерева (которое едва достигало половины величины своего собрата в Долинах). Но один взрослый и двое детей в «рено» смотрели не на мамонтовые деревья, ради которых они приехали сюда из Нью-Хэмпшира («Жить свободными или умереть!»). Женщина и двое маленьких детей на заднем сиденье удивленно смотрели на Джека и Ричарда. Рты их были широко открыты. Они только что увидели двух мальчиков, появившихся около дороги, как привидения, чудесным образом формируясь из ничего, как Капитан Керк и мистер Спок в «Стар треке».
— Ты можешь идти?
— Конечно, — сказал Ричард.
Джек ступил на поверхность шоссе № 17 и прошел через огромную дыру в дереве.
Ему могло все это сниться, подумал он. Он мог все еще быть на побережье в Долинах, рядом с Ричардом, лежащим без сознания, под добрым взглядом Паркуса. Моя мама всегда говорила… моя мама всегда говорила…
Двигаясь словно в густом тумане (несмотря на то, что день в этой части Северной Калифорнии на самом деле был солнечным и сухим), Джек Сойер вывел Ричарда Слоута из леса мамонтовых деревьев и повел по дороге мимо сухих декабрьских лугов.
…что самым главным человеком в любом фильме обычно бывает оператор…
Его тело требовало еще сна. Его разум требовал отдыха.
…что вермут — это пародия на хороший мартини…
Ричард молча и задумчиво брел следом. Он шел так медленно, что Джеку пришлось остановиться и подождать его. Маленький городок, видимо, Сторивилл, виднелся примерно в полумиле. Несколько невысоких белых домов стояли по обеим сторонам дороги. «АНТИКВАРИАТ» — гласила вывеска на одном из них. За зданиями над пустым перекрестком мигал светофор. Джек увидел на углу заправочную станцию с вывеской «МОБИЛ». Ричард плелся следом, опустив голову так низко, что она почти лежала на груди. Когда Ричард нагнал его, Джек наконец увидел, что его друг плачет.
Джек обнял Ричарда за плечи.
— Я хочу тебе сказать кое-что.
— Что?
— Я люблю тебя.
Глаза Ричарда снова уставились в асфальт. Джек продолжал держать его за плечи. Ричард посмотрел ему в глаза и кивнул. И это было так, как когда-то ему говорила Лили Кевинью Сойер: Джеки, иногда бывают моменты, когда слова могут ничего не значить.
— Мы на верном пути, Ричи, — сказал Джек. Он подождал, пока Ричард вытрет слезы. — Я думаю, что нас кто-то должен встретить на заправочной станции.
— Гитлер, может быть? — Ричард прижал ладони к глазам. Через секунду он уже был готов идти, и мальчики вместе вошли в Сторивилл.
В тени бензозаправочной станции «Мобил» был припаркован «кадиллак-эльдорадо» с бумерангом телевизионной антенны на багажнике. Он был огромным, как трейлер, и черным, как смерть.
— О чччерт! — простонал Ричард и схватил Джека за плечо. Глаза его расширились, губы задрожали.
Джек снова почувствовал адреналин в крови. Теперь это вызвало у него только усталость. Всего было слишком, слишком много.
Обнимая мутный хрустальный шар, которым стал Талисман, Джек направился к бензоколонке.
— Джек! — слабым голосом закричал Ричард позади него. — Какого черта ты делаешь? Это один из НИХ! Такие же машины были в Тэйере! Такие же в Пойнт-Венути!
— Паркус сказал нам идти туда, — сказал Джек.
— Ты с ума сошел, дружок, — прошептал Ричард.
— Я знаю. Но все будет в порядке. Ты увидишь. И не называй меня дружком!
Дверца «кадиллака» распахнулась, и появилась тяжелая мускулистая нога, затянутая в голубые джинсы. Беспокойство сменилось ужасом, когда Джек увидел, что носы ботинок водителя обрезаны и наружу торчат волосатые пальцы.
Ричард пищал рядом, как полевая мышь.
Да, это был Волк. Джек понял это еще до того, как этот парень обернулся. Он встал во весь рост, в нем было почти семь футов. Его волосы были длинными, растрепанными и не очень чистыми. К ним прицепилась пара репьев. Потом Волк повернулся, Джек увидел вспышку оранжевых глаз… и вдруг ужас сменился радостью.
Джек побежал к нему, не обращая внимания на работника бензоколонки, вышедшего посмотреть на него, и зевак около магазина. Его разношенные кроссовки шлепали по асфальту; на лице сияла улыбка; глаза светились, как сам Талисман.
Джинсовый костюм. Круглые очки, как у Джона Леннона. И широкая, добрая улыбка.
— Волк! — кричал Джек. — Волк, ты жив! Волк, ты жив!
До Волка оставалось еще пять футов, когда он прыгнул. И Волк с легкостью поймал его, довольно улыбаясь.
— Джек Сойер! Волк! Вот это да! Точно как сказал Паркус! Я здесь, в этом месте, где Бог скребет когтями и воняет дерьмом, как в болоте, и ты тоже здесь! Джек и его друг! Волк! Хорошо! Прекрасно! Волк!
Запах Волка подсказал Джеку, что это был не его Волк, но запах подсказывал, что этот Волк был родственником того… очень близким.
— Я знал твоего брата, — сказал Джек, все еще находясь в сильных лохматых руках Волка. Теперь, посмотрев на его лицо, он увидел, что этот Волк был старше и мудрее. Но по-прежнему добрым.
— Мой брат Волк, — сказал Волк и опустил Джека на землю. Он прикоснулся кончиком одного пальца к Талисману. Лицо его наполнилось взволнованным благоговением. Когда он коснулся Талисмана, внутри Талисмана вспыхнула одинокая искра.
Он вобрал в себя воздух, посмотрел на Джека и улыбнулся. Джек улыбнулся в ответ.
Ричард подошел к ним, глядя на них с опаской и интересом.
— В Долинах есть не только плохие, но и хорошие Волки… — начал Джек.
— Множество хороших Волков, — вставил Волк.
Он протянул руку Ричарду. Ричард помедлил секунду, потом пожал ее.
— Это брат моего Волка! — с гордостью сказал Джек. Он откашлялся, не зная, как выразить свои чувства к брату этого Волка. Понимают ли Волки соболезнования? Входит ли это в их ритуал? — Я любил твоего брата, — сказал он. — Он спас мне жизнь. Если не считать Ричарда, он был моим самым лучшим другом. Очень жаль, что он умер.
— Теперь он на луне, — сказал брат Волка. — Он вернется. Все уходит, Джек Сойер, как луна. Все возвращается, как луна. Пойдем. Хочу выбраться из этого вонючего места.
Ричард выглядел озадаченным, но Джек понял Волка: бензоколонка была окружена горячим маслянистым ароматом паров бензина.
Волк подошел к «кадиллаку» и открыл дверцу, как шофер, кем он, как понял Джек, и был.
— Джек? — Ричард выглядел испуганным.
— Все в порядке, — сказал Джек.
— Но куда…
— К моей маме, я думаю, — сказал Джек. — Через всю страну в Аркадия-Бич, Нью-Хэмпшир. В вагоне первого класса. Давай, Ричи.
Они подошли к машине. На широком заднем сиденье лежал обшарпанный гитарный чехол. Джек почувствовал, как у него забилось сердце.
— Спиди! — Он повернулся к брату Волка. — С нами поедет Спиди?
— Не знаю никакого Спиди, — сказал Волк.
Джек показал на гитарный чехол:
— Откуда это взялось?