и заорал:
— Я УЖЕ САМ УХОДИЛ! КЛЯНУСЬ БОГОМ!
Осмонд, наклонившийся еще ближе в ожидании сломленного, сдавленного шепота, отшатнулся, будто Джек вырвался и ударил его. Он выхватил свою плеть и потряс ею. Он наступил на концы своей плети и чуть было не оборвал их.
— Я УЖЕ СОБИРАЛСЯ УХОДИТЬ! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ БЕЙ МЕНЯ, ОСМОНД! Я УЖЕ УХОДИЛ! Я НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ ПРИХОДИТЬ СЮДА, НИКОГДА, НИКОГДА…
— Проклятый маленький…
Капитан Фаррен шагнул вперед и ударил Джека в спину. Джек снова растянулся в грязи, не переставая при этом кричать.
— Я же говорил, что он придурочный, — услышал он слова Капитана. — Я приношу свои извинения, Осмонд. Будь уверен, я всыплю ему по первое число. Он…
— Что он делает здесь, во дворце? — взвизгнул Осмонд. Голос его стал высоким и пронзительным, как у торговки. — Что твоему сопливому выродку здесь надо? Покажи-ка мне его пропуск! Я знаю, у него нет пропуска! Ты пристроил его к столу Королевы, чтобы он стащил для тебя ее столовое серебро! Я знаю!.. Дрянной мальчишка… с первого взгляда ясно, что он ужасно, невыносимо, нестерпимо дрянной!
Каждый раз при слове «дрянной» плетка Осмонда со всей силы хлестала Джека по спине, по плечам, по чему попало. Джек не имел понятия, сколько же будет длиться эта порка, — Осмонд все больше распалялся, но вдруг раздался новый голос:
— Осмонд! Осмонд! Вот ты где! Слава Богу!
Послышался топот ног.
Голос Осмонда, срывающийся и захлебывающийся:
— Ну? Что? Что случилось?
Чья-то рука помогла Джеку встать. Джек не мог поверить, что Капитан, такой строгий и резкий во время их путешествия по дворцу, стал теперь таким заботливым.
Джек покачнулся. Все плыло перед его глазами. Горячие струйки крови стекали по шее. Он взглянул на Осмонда, не скрывая ненависти, — самое приятное чувство, которое он сейчас испытывал.
Ты сделал мне больно? Что ж, танцор, мы еще поквитаемся!
— Ты в порядке? — спросил Капитан.
— Вроде бы…
— Ну что? Что нужно? — кричал Осмонд подбежавшим людям, оторвавшим его от любимого занятия.
Первый из них был одним из тех франтов, которых Джек и Капитан встретили по пути в тайную комнату. Второй напоминал кучера, которого Джек встретил сразу по возвращении в Долины. Этот второй выглядел ужасно напуганным и был к тому же ранен — кровь струилась из его левого виска, залив пол-лица. Левая рука бессильно висела; камзол был порван.
— Что вам нужно, кретины?
— Мой фургон перевернулся у деревни Сторонки, — проговорил кучер. Он говорил медленно и глухо, как человек, глубоко потрясенный. — Мой сын… О господин, мой сын умер: его раздавило бочками. Ему только что исполнилось шестнадцать. Не знаю, что будет с матерью…
— Что? — вскричал Осмонд. — Бочки? С элем? Не королевским, надеюсь? Только не говори мне, что ты перевернул целый фургон королевского эля, ты, хрен собачий! Ты ведь не это хочешь сказать, а? Дерьмо-о!
Голос Осмонда повышался с каждым словом, словно тот изображал из себя оперного певца. Он дрожал и срывался. Внезапно Осмонд снова начал пританцовывать, но уже от ярости. Движения его были такими причудливыми, что Джеку пришлось зажать рот руками, чтобы сдержать неуместный смех. Ворот рубашки, поднявшись вслед за руками, коснулся его пораненной шеи, и это отрезвило его еще до того, как Капитан сделал предостерегающий жест.
Так как Осмонд, судя по его поведению, пропустил самое главное, кучер начал снова:
— Ему было всего шестнадцать… Мать не хотела отпускать его со мной. Я не знаю, что будет с матерью…
Осмонд занес свою плеть и с ослепительной быстротой нанес удар. Раздался звук, больше похожий на выстрел игрушечного пистолета. Взвизгнув, кучер отступил на шаг, закрыв лицо руками. Свежая кровь потекла сквозь его грязные пальцы. Он упал, повторяя: «О Боже! О Боже!»
— Уйдем отсюда! — взмолился Джек.
— Подожди! — сказал Капитан. Казалось, угрюмость покинула его лицо и в глазах засветился лучик надежды.
Осмонд в ярости повернулся к франту, который стоял в стороне, шевеля губами.
— Это был королевский эль?
— Осмонд, ты не должен вести себя так…
Осмонд выбросил вперед левую руку. Колечки щелкнули вокруг башмака франта. Тот отступил на шаг назад.
— Не учи меня, как мне себя вести! Отвечай на вопросы! Я просто взбешен, Стивен. Я невыносимо, нестерпимо взбешен! Это был королевский эль?
— Да, — ответил Стивен. — Мне неприятно говорить, но…
— На Подъездной дороге?
— Осмонд!
— На Подъездной дороге, я спрашиваю, ты, учитель хренов?
— Да, — выдавил Стивен.
— Ну конечно, — сказал Осмонд, и его лицо расползлось в зловещей ухмылке. — Где же стоит деревня Сторонки, как не на Подъездной дороге? Разве деревня может летать? Или не может? Может ли деревня перелететь с одной дороги на другую, Стивен? Может? Или нет?
— Не может, Осмонд.
— Не может. А бочки, которые разбросаны теперь по всей Подъездной дороге? А? Хорошо ли, что Подъездная дорога завалена бочками и перевернутыми фургонами, а лучший во всех Долинах эль уходит в землю к червям? Это хорошо?
— Нет… Но…
— Морган едет по Подъездной дороге! — прокричал Осмонд. — Морган едет, а вы же знаете, как он гонит коней! Если он наедет на все это безобразие, его возница просто не успеет остановиться! Он перевернется! Он погибнет!
— О Господи! — выдохнул Стивен. Его бледное лицо совсем побелело.
Осмонд кивнул:
— Пожалуй, если карета Моргана перевернется, нам стоит молиться о его смерти, а не о выздоровлении.
— Но… но…
Осмонд отвернулся от Стивена и подбежал к Капитану королевской стражи с его «сыном». Несчастный кучер все еще корчился в грязи позади Осмонда, бормоча: «О Боже!»
Глаза Осмонда скользнули по Джеку, как если бы его здесь не было.
— Капитан Фаррен, — сказал Осмонд, — вы запомнили события последних пяти минут?
— Да, Осмонд.
— Вы уверены? Вы хорошо их запомнили? Вы запомнили их в точности?
— Да, я так думаю.
— Вы думаете? Какой вы отличный Капитан! Мы еще поговорим о том, как такой замечательный Капитан смог произвести на свет такое лягушачье яйцо вместо сына. — Он холодно и быстро посмотрел на Джека. — Но сейчас у нас нет времени для этого, не так ли? Я посоветовал бы вам взять дюжину самых шустрых из ваших людей и двойным, нет, тройным аллюром отправить их на Подъездную дорогу. Вы сможете найти дорогу по запаху?
— Да, Осмонд.
Осмонд поглядел на небо.
— Морган обещал прибыть в шесть. Может быть, немного раньше. Сейчас два. По-моему. А по-вашему, Капитан?
— Два, Осмонд.
— А ты что скажешь, маленький кретин? Тринадцать? Двадцать три? Восемьдесят один час?
Джек сглотнул слюну. Осмонд скривил страшную рожу, и Джек почувствовал, как волна ненависти снова приливает к его сердцу.
Ты сделал мне больно, но мы еще поквитаемся!..
Осмонд снова перевел взгляд на Капитана:
— Я советую вам спасти все бочки, которые еще целы. После пяти просто убирайте дорогу так быстро, как только сможете. Вам ясно?
— Да, Осмонд.
— Тогда вон отсюда!
Капитан Фаррен поднес кулак ко лбу и поклонился. Глупо улыбаясь, все еще ненавидя Осмонда до боли в голове, Джек последовал за ним. Осмонд отвернулся от них, не успел Капитан отдать честь. Он направился к кучеру, похлопывая по сапогу плеткой, звуки при этом раздавались такие, будто стреляли из духового ружья. Кучер дико закричал.
— Идем, — потянул Капитан Джека за руку в последний раз. — Нечего тебе на это смотреть.
— Да, пойдем, — выдавил Джек.
Но пока Капитан Фаррен не открыл правую створку ворот и они не выбрались из дворца, Джек слышал все, и он слышал это во сне в ту ночь: свист ударов, один за другим, вскрики обреченного кучера. И странный звук, издаваемый Осмондом. Человек кричал, задыхался, трудно было определить, что это за звук, не глядя в лицо Осмонда, а этого Джек не хотел.
Но он был уверен, что знает, что это за звук.
Осмонд смеялся.
Теперь они были на площади перед дворцом. Прохожие бросали на Капитана Фаррена косые взгляды и отходили. Капитан шел быстрым, размашистым шагом. Лицо его было мрачным. Джек бежал следом за ним, стараясь не отставать.
— Нам повезло, — внезапно сказал Капитан. — Нам чертовски повезло. Похоже, он собирался убить тебя.
Джек кивнул:
— Он же сумасшедший. Как бешеный пес.
Джек не видел бешеных псов, но в том, что Осмонд — сумасшедший, был уверен.
— Стой здесь, — сказал Капитан. Они вышли к той же маленькой палатке, у которой Джек показал Капитану акулий зуб. — Стой здесь и жди. Ни с кем не разговаривай.
Капитан вошел в палатку. Джек стоял и ждал. Мимо прошел жонглер, подбрасывавший в воздух с полдюжины шариков. Он посмотрел на Джека, но не уронил ни одного шарика. Кучка чумазых ребятишек шла за ним, как за гамельнским флейтистом-крысоловом. Потом к нему подошла молодая особа с грязным младенцем на огромной груди. Она сказала, что за пару монет может научить Джека, что делать с маленькой штучкой промеж ног, кроме как писать. Джек покраснел и отвернулся.
— У-у-у, какой ты застенчивый! — рассмеялась девушка. — Иди ко мне, красавчик.
— Пошла вон, шлюха, не то до конца своих дней будешь драить сковородки!
Это был Капитан. Он вышел из палатки не один. Рядом с ним был пожилой грузный человек, неуловимо похожий на Капитана Фаррена. Джек даже понял, в чем дело — оба они выглядели как настоящие солдаты. Толстяк тщетно пытался застегнуть форменный камзол на своем огромном брюхе одной рукой, а другой держал рожок.
Развязная особа без лишних слов удалилась, даже не взглянув на обидчика. Капитан забрал инструмент у своего спутника, и тот наконец-то смог застегнуться. Они обменялись парой слов; толстяк кивнул и, задрав горн, громко протрубил. Это был совсем не тот звук, который Джек слышал, впервые попав в Долины, — тогда играло множество труб. Этот звук был похож на фабричный гудок, возвещающий о начале рабочего дня.