Они сделали все, чтобы задержать тебя в Оутли, дружок. Затем Джек почувствовал облегчение и радость, такую же сильную, как отчаяние, — пальцы наткнулись на нейлон.
Джек поднял рюкзак и задумчиво посмотрел на дверь в дальнем конце кладовой, через которую загружали товар. Он бы с гораздо большим удовольствием воспользовался этой дверью — ему совсем не хотелось спускаться по пожарной лестнице в углу зала, к тому же этот путь проходил близко от мужской уборной, — но эта дверь была под сигнализацией. Как только он откроет ее, на панели за стойкой загорится красная лампочка. Даже если Смоуки все еще собирает осколки с пола, то уж Лори непременно заметит огонек и поднимет тревогу. Значит…
Джек подошел к двери, ведущей в коридор, приоткрыл ее и приник к щелке глазом. Коридор был пуст. Значит, все в порядке. Скотт облегчился и вернулся в зал, пока Джек разыскивал рюкзак. Отлично.
Да, все отлично, если не считать того, что он все-таки здесь. Ты хочешь столкнуться с ним в зале, Джеки? Хочешь снова увидеть, как желтеют его глаза? Подожди, пока не будешь уверен!
Но он не мог этого сделать. Потому что Смоуки скоро заметит его отсутствие, заметит, что он не помогает Лори и Глории ставить на место перевернутые столы и не моет грязную посуду. Он придет сюда и снова станет объяснять Джеку, каково место его заведения в Системе Вещей. Поэтому…
Что «поэтому»? Нужно уходить?
А вдруг он только и ждет тебя там? Вдруг он готовится к прыжку, словно тигр в чаще?
Лев или тигр? Рабочий — не рабочий или Смоуки? Джек замер в нерешительности. Мысли в голове кружились и скакали. То, что человек с желтыми глазами все еще в уборной, — возможно. Но то, что Смоуки вернется с минуты на минуту, — это точно.
Джек открыл дверь и шагнул в узкий коридор. Рюкзак, казалось, прибавил в весе, напоминая Джеку о необходимости скрываться от любых глаз. Он шел на цыпочках, несмотря на оглушительный грохот музыки и рев толпы. Сердце паровым молотом бухало в груди.
Мне было шесть. Джеку было шесть…
Господи, ну что же это такое? Почему эта мысль постоянно крутится в голове?
Шесть…
Коридор казался длиннее, чем был на самом деле. Дверь, выходящая на пожарную лестницу, приблизилась всего на несколько дюймов. Пот застилал глаза, соленый и холодный. Взгляд Джека скользнул вправо: на стене под черной полоской была нарисована собака и подпись: «Пойнтеры».
В конце коридора — дверь, выкрашенная в бледно-красный цвет. Надпись на ней гласила: «Использовать только при крайней необходимости! Под сигнализацией!» На самом деле сигнализация не работала уже два года — Лори рассказала ему об этом, и он выносил мусор через эту дверь.
Ну вот. Уже почти на месте. Как раз напротив «Пойнтеров».
Он здесь, я знаю… и если он прыгнет, я закричу… я… я буду…
Джек протянул дрожащую руку, взялся за металлическую ручку пожарной двери, и в этот миг он почти поверил, что выбрался из лабиринта и перед ним ночь и свобода…
Но вдруг за его спиной с грохотом распахнулась дверь с надписью «Сеттеры». Тяжелая рука схватила рюкзак. Джек испустил тонкий визг зверя, попавшего в капкан, и рванулся к двери, позабыв и про рюкзак, и про бутылку в нем: если бы лямки порвались, он бы просто убежал по грязной лестнице, оказался на большой пустой автостоянке сбоку от здания и не думал бы ни о чем больше.
Но лямки рюкзака оказались прочными и не порвались. Дверь слегка приоткрылась, впустила внутрь непроглядную тьму и тут же с треском захлопнулась. Джек очутился в женском туалете — его втащили внутрь, развернули и бросили в сторону. Если бы он ударился о стену, бутылка непременно разбилась бы, оросив одежду и старого доброго Неда Макнелли виноградной вонью. Но Джек врезался в один из умывальников и сильно ушиб при этом бок.
Длиннорукий медленно надвигался на Джека, поглаживая себя по джинсам руками, которые на глазах искривлялись и утолщались.
— Я думал, тебя уже здесь нет, — произнес он голосом, с каждой секундой все более грубым и в конце фразы уже похожим на рычание зверя.
Джек начал отползать влево, не сводя глаз с лица человека. Глаза того казались уже совсем прозрачными — не желтыми, а светящимися изнутри, как у черепа на Хэллоуин.
— Но старому Элрою ты можешь верить, — проговорил ковбой и, улыбнувшись, показал полный рот мелких зубов, выщербленных и гнилых. Джек вскрикнул. — Да, старому Элрою ты можешь верить. — Слова его было уже трудно отличать от собачьего лая. — Я не сделаю тебе слишком больно. Все будет нормально, — говорило это существо, но Джек почти не разбирал слов в его рычании.
Нога Джека уперлась в высокий мусорный бачок у двери; как только ковбой протянул к нему руки, Джек, не долго думая, схватил бачок и швырнул его. Бачок попал в подбородок Элроя. Джек распахнул дверь туалета и бросился влево, к пожарному выходу. Он дернул ручку, слыша, как Элрой гонится за ним, и нырнул в темноту. Несколько секунд спустя Джек выскочил из дискотеки Апдайка.
Перед дверью стояли перевернутые мусорные баки. Джек сослепу снес три из них, они прогремели за его спиной, и яростно взревел споткнувшийся о них Элрой.
Джек обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как существо падает. Хватило одной секунды, чтобы разглядеть (О Боже, у него хвост, это же хвост!), что оно окончательно превратилось в зверя. Два тонких лучика золотистого цвета пробивались из зрачков его глаз, как сквозь замочные скважины.
Джек бросился прочь, пытаясь на бегу одеревеневшими пальцами скинуть с плеч лямки рюкзака. В голове стучало
(Джеку было шесть Господи спаси Спиди Джеки было ШЕСТЬ Господи…)
бессвязно и бессмысленно. Чудовище рычало и лаяло, поднимаясь, спотыкаясь и падая снова, догоняя Джека. Его лицо, нет, его морда уже почти полностью покрылась шерстью. Временами сквозь рев и лай Джек разбирал слова:
— Теперь разговором ты от меня не отделаешься, цыпленок. Теперь я тебя убью… потом.
Слышал ли он это на самом деле? Или эти слова звучали только в его голове?
Какая разница? Расстояние между тем миром и этим, бывшее длиной в целую Вселенную, сжалось до толщины тонкой пленки.
Элрой взревел снова и ринулся за Джеком, шатаясь и неуверенно держась на задних лапах. Вся одежда на нем перекосилась, из клыкастой пасти вывалился язык. За дискотекой Апдайка должна быть заброшенная автостоянка. Вот она, заваленная обрывками бумаги и мусора, вот ржавая спинка кровати, вот решетка от «форда» 1957 года. В небе тускло светила луна, похожая на череп, следящий за землей мертвыми глазницами. И не в Нью-Хэмпшире все это началось, нет, и не тогда это началось, когда заболела мама, и не тогда, когда появился Спиди Лестер Паркер. Это началось тогда, когда
Джеку было шесть. Когда мы все жили в Калифорнии и никто не убегал никуда, а Джеку было…
Зловещее существо вцепилось в лямки рюкзака.
Все началось сначала; казалось, что человек и чудовище танцуют какой-то танец; на мгновение Джеку вспомнились диснеевские мультфильмы. Джек истерически рассмеялся. Монстр зарычал и потянулся к нему. Джек отпрянул назад, перепрыгнув через мусорную кучу, — пять острых когтей резанули воздух в считанных дюймах от него. Элрой упал на пружинную кровать и каким-то образом запутался в ней. Завывая, разбрызгивая клочья пены, он скакал, дергался и извивался, пытаясь высвободить лапу, застрявшую между пружин.
Джек лихорадочно рылся в рюкзаке, разыскивая бутылку. Он выкинул последние носки, грязную майку, вонючие джинсы… Наконец его рука схватила узкое горлышко бутылки и вытащила ее наружу.
Освободившись от сетки, Элрой огласил воздух диким торжествующим ревом.
Джек оттолкнулся от поросшей травой кучи мусора и побежал вперед, держа в руке бутылку и свинчивая пробку большим и указательным пальцами. Наконец крышка поддалась.
Может ли монстр отправиться за мной? — размышлял Джек, поднося бутылку к губам. Когда я переношусь, не открываю ли я дыру между мирами и не может ли он последовать за мной и прикончить меня на той стороне?
Рот Джека наполнился вкусом гнилого винограда. Он икнул, некоторое время он не мог заставить себя проглотить жидкость. Теперь этот отвратительный вкус наполнил все его нутро — Джек протяжно застонал. Он все еще слышал рев Элроя, но уже откуда-то издалека, как будто существо было на одном конце оутлийского тоннеля, а он стремительно падал к другому. Джек ощутил падение, и в голове мелькнула мысль: О Господи, что, если я перенесся на край обрыва или на вершину горы?
Он прижал рюкзак и бутылку к груди, закрыл в отчаянии глаза, и мысль, которая терзала его весь день и весь вечер, завертелась, словно карусель, словно Серебряная Леди или Элла Спид… Он поймал ее и помчался на ней, в облаке отвратительного запаха колдовского зелья, ожидая чего угодно и чувствуя, как на нем меняется одежда.
Шесть да шесть когда нас было шесть и больше никого не было и мы были в Калифорнии кто это играет на саксофоне папа это Декстер Гордон или это почему мама говорит что мы живем на краю пропасти и куда ой куда ты уходишь с дядей Морганом о папа он так иногда на тебя смотрит как будто у него в голове край пропасти и в его глазах землетрясение и ты умираешь в нем папа!
Падающему, кружащемуся, вращающемуся в центре пурпурного облака Джеку Сойеру, Джону Бенджамину Сойеру, Джеку, Джеки
…было шесть когда все это началось и кто же играл на том саксофоне папа? Кто же играл на нем когда Джеки было шесть когда Джеки…
Глава 11Смерть Джерри Бледсо
Было шесть, когда все это на самом деле началось, когда завертелись колеса той машины, которая сейчас притащила его в Оутли, а потом вынесла оттуда. Громко пел саксофон. Шесть. Джеку было шесть. Сначала его внимание было приковано к игрушке, которую подарил ему отец, — маленькой модельке лондонского такси. Машинка была тяжелой, как кирпич, и на гладком деревянном полу нового офиса хороший толчок мог заставить ее катиться через всю комнату. Середина августа, дело к вечеру, машинка катается по гладкому полу, хорошо дышится в кондиционированном воздухе офиса. Кончилась работа, исчезли люди на том конце телефонных проводов, дела которых не могут подождать до завтра. Джек толкнул тяжелое игрушечное такси вдоль лакированной деревянной плашки паркета, слушая шуршание твердых резиновых шин в саксофонном соло. Черная машина ударилась о ножку кресла, крутанулась и о