— Я хочу спросить у тебя кое-что, Льюис, — сказал он, прокашлявшись.
— Да, — сказал мальчик.
— Откуда у мальчика из Огайо газета из Анголы? Из Нью-Йорка? Ведь это так далеко отсюда, у черта на рогах? Ты не думай, мне просто любопытно.
Мальчик взглянул на газету, распластанную под рукой, и посильнее прижал к себе, словно боялся, что ее могут отнять.
— Я ее нашел.
— Да ну?
— Да, сэр, я нашел ее на скамейке у автобусной остановки у себя дома.
— Ты был на автобусной остановке?
— Как раз перед тем, как решил сэкономить деньги и ехать автостопом. Мистер Паркинс, если вам не трудно, довезите меня до поворота на Зейнсвилл. Мне оттуда легче всего добраться. Возможно, я попаду к тете как раз перед обедом.
— Возможно, — сказал Бадди, и следующие несколько миль прошли в неприятном молчании. Потом, не выдержав, тихо спросил: — Сынок, скажи, ты убежал из дому?
Льюис Фаррен ответил на это улыбкой — не ухмыльнулся, не осклабился, а по-настоящему улыбнулся. Представление о побеге из дома было смешным. Оно развеселило его. Мальчик посмотрел в сторону Бадди, и долю секунды спустя тот обернулся к нему. Их глаза встретились.
Секунду, две секунды, три… неизвестно, сколько продолжался этот миг, когда Бадди Паркинс увидел, что немытый мальчик, сидящий рядом с ним, красив. Он считал для себя непозволительным использовать это слово в описании любого человека мужского пола старше девяти месяцев, но Льюис Фаррен, несмотря на въевшуюся в кожу дорожную пыль, был красив. Чувство юмора моментально победило волнение, и то, что увидел в нем Бадди — пятидесятидвухлетний отец троих сыновей-подростков, — была прямая, открытая доброта, которая только умножилась многочисленными необычными переживаниями. Этот Льюис Фаррен в свои (по его собственному определению) двенадцать лет в каком-то отношении зашел дальше и видел больше, чем он, Бадди Паркинс, и то, как он видит и понимает, делает его красивым.
— Нет, мистер Паркинс, я не убежал, — сказал мальчик.
Затем он моргнул, взгляд вновь ушел вглубь, глаза потеряли ясность и перестали светиться, и мальчик откинулся на спинку сиденья. Он приподнял колено, уперся им в щиток и подложил под себя газету.
— Нет, я так не думал, — сказал Бадди Паркинс, возвращая свое внимание на дорогу. Он успокоился, хотя и не мог понять почему. — Я верю, что ты не врешь. В некоторой степени.
Мальчик не ответил.
— Ты работал на ферме?
Льюис удивленно посмотрел на него.
— Да. Последние три дня. Два доллара в час.
И твоя мама не нашла времени, чтобы постирать тебе одежду, прежде чем отправлять тебя к сестре? — подумал Бадди. Но сказал он совсем другое:
— Льюис, я предлагаю тебе поехать ко мне домой. Я не говорю, что ты сбежал или что-то такое, но если ты из Огайо, то я готов съесть эту старую машину со всеми потрохами. У меня самого трое сыновей, младший, Билли, только года на три старше тебя, но мы в состоянии прокормить еще одного мальчика. Ты можешь пожить у меня сколько захочешь, в зависимости от того, сколько ты сможешь отвечать на мои вопросы, — потому что я начну задавать их сразу, как мы преломим хлеб.
Он пригладил рукой свою седеющую прическу и взглянул на Льюиса Фаррена, который теперь был похож просто на маленького мальчика.
— Я приглашаю тебя, сынок.
Улыбаясь, мальчик ответил:
— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Паркинс, но я не могу. Мне нужно повидать мою… тетю на…
— На озере Бакаи, — закончил Бадди.
Мальчик сглотнул и снова уставился на дорогу.
— Я помогу тебе, если ты нуждаешься в помощи, — повторил Бадди.
Льюис пожал широкими загорелыми плечами.
— То, что вы меня подобрали, — это уже большая помощь, честное слово.
Через десять минут он наблюдал, как одинокая фигура мальчика бредет вниз по наклонной дороге в сторону Зейнсвилла. Эмми, возможно, прибила бы его, если б он привел домой странного, грязного, голодного мальчика, но как только б она увидела его и поговорила с ним, то обязательно уронила бы тарелки, которые дала ей мать. Бадди Паркинс не верил, что на озере Бакаи живет женщина по имени Элен Воган. Он даже не был уверен, есть ли мать у таинственного Льюиса Фаррена, — ребенок выглядел сиротой, лишенным родительской заботы. Бадди смотрел вслед уходящему мальчику, пока тот не скрылся из виду, а затем переключился на громадную желто-бордовую вывеску придорожного кафе.
На секунду у него возникло желание выпрыгнуть из машины, догнать Льюиса и попытаться вернуть его… а потом он вспомнил шумную дымную сцену в шестичасовых новостях. Ангола, штат Нью-Йорк. Землетрясение, слишком маленькое, чтобы о нем сообщать больше одного раза, — вот что произошло в Анголе. Одна из тех небольших трагедий, которые являются камешками под горами ежедневных событий. Все, что мог вспомнить Бадди, — это подъемные краны, как огромные жирафы, склонившиеся над глубокой ямой, в которую упало несколько автомобилей. Дыра, которая может служить вратами ада. Бадди Паркинс еще раз взглянул на пустое место на дороге, где недавно был мальчик, и нажал на газ.
Память Бадди Паркинса оказалась более внимательной, чем он себе представлял. Если бы он посмотрел на первую страницу «Вестника Анголы» месячной давности, который этот загадочный мальчик Льюис Фаррен так бережно и едва не со страхом сжимал в руке, то он смог бы прочесть:
сообщает специальный корреспондент «Вестника»
Йозеф Джарган
Работы на Птичьих башнях, предполагавшихся стать высочайшим и роскошнейшим сооружением Анголы, вчера трагически прервались — за шесть месяцев до завершения — из-за беспрецедентного подземного толчка, пошатнувшего корпус здания и похоронившего под обломками нескольких строителей. Пять трупов уже извлечены из-под руин разрушенной постройки, и еще двое рабочих до сих пор не найдены. Предполагается, что они тоже мертвы. Все семеро строителей являлись сварщиками и монтажниками, нанятыми компанией «Спейсер констракшн», и в момент инцидента находились на вершине здания.
Вчерашние толчки были первым землетрясением в истории Анголы. Сегодня мы связались по телефону с Армином ван Пелтом из нью-йоркского отделения университета геологии, который описал вчерашнюю трагедию как «сейсмический пузырь». Представители Государственной комиссии по безопасности продолжают выяснять…
Умершими были: Роберт Хейдел, 23 года; Томас Тилкер, 34; Джером Уайлд, 48; Брюс Деви, 39; Майкл Хаген, 29; двое пропавших без вести — Теодор Рейсмьюссен, 43, и Арнольд Шалткамп, 54. Джеку не нужно было смотреть на первую страницу газеты, чтобы вспомнить эти имена. Первое землетрясение в истории Анголы, штат Нью-Йорк, произошло в тот же день, когда он перенесся с Западной дороги на границу этого города. Одна часть Джека Сойера желала отправиться в дом большого доброго Бадди Паркинса, сесть за кухонный стол вместе с его семьей, пообедать — жаркое и яблочное варенье! — а затем удобно устроиться на кровати в комнате для гостей, подложив под голову мягкую самодельную подушку. И не двигаться — разве что от кровати к столу — четыре или пять дней. Но другая его часть с ужасом видела этот сосновый кухонный стол, заваленный надкусанными кусками сыра, а на другом краю стола — огромную мышиную дыру, прогрызенную в массивной столешнице. А через дыры в джинсах трех сыновей Паркинса свисают тонкие длинные мышиные хвосты. Кто повторил случай с Джерри Бледсо, папочка? Хейдел, Тилкер, Уайлд, Хаген, Деви, Шалткамп и Рейсмьюссен. Кто повторил этот случай, только с более тяжелыми последствиями? Джек хорошо знал кто.
Громадный знак с надписью «ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР БАКАИ» постепенно вырастал перед Джеком, пока он преодолевал последний поворот дороги, выруливая туда, откуда мог видеть, что знак держится на трех высоких желтых мачтах у ограды автостоянки. Сам Торговый центр оказался футуристическим средоточием коричневато-желтых зданий, которые, казалось, не имели окон. Секунду спустя Джек понял, что центр был обнесен забором. Он опустил руку в карман и нащупал двадцать три однодолларовые банкноты, которые могли принести ему удачу.
В холодных лучах осеннего полуденного солнца Джек направился к автостоянке Торгового центра, расположенной через дорогу от него.
Если бы не разговор с Бадди Паркинсом, Джек сейчас с большим удовольствием стоял бы на трассе и пытался покрыть следующие пятьдесят миль — он хотел попасть в Иллинойс, где сейчас, в течение ближайших двух-трех дней, должен был находиться Ричард Слоут. Мысль о том, что он снова увидит своего друга, поддерживала Джека в тяжелые дни непрерывной работы на ферме Элберта Паламаунтина: он представлял себе серьезное очкастое лицо Ричарда Слоута в его комнате в школьном городке в Спрингфилде, Иллинойс, представил этого парня, который кормит его так же обильно, как миссис Паламаунтин. Джек хотел увидеться с Ричардом, и чем скорее, тем лучше, но приглашение Бадди Паркинса каким-то образом остановило его. Он не мог сейчас забраться в следующую машину и заново приступить к вешанию лапши на уши водителю. (Тем более что история, как Джек заметил, постепенно теряет свою силу.) Торговый центр давал ему реальный шанс убить часок-другой, особенно если где-нибудь там есть кинотеатр — сейчас Джек готов был посмотреть даже глупейшую, нуднейшую «Историю любви».
Но перед тем как пойти в кино, если он будет достаточно удачлив, чтобы найти кинотеатр, ему нужно позаботиться о том, что беспокоит его уже не меньше недели. Джек заметил, как Бадди Паркинс смотрит на его разбитые кроссовки. Кроме того, что обувь окончательно пришла в негодность, ступни, когда-то мягкие и упругие, теперь стали тверже асфальта. За те дни, когда ему приходилось преодолевать огромные расстояния — или работать, стоя весь день, — подошвы окаменели, а верхняя часть ступней покрылась волдырями, словно облитая кипятком.
И второе: необходимо по