Глава 17Волк и его стадо
Волк говорил о многих вещах, в то же время пытаясь увести свой скот с дороги и погнать его к ручью на запад. Когда Джек спросил его, где он живет, Волк лишь неопределенно махнул рукой на север. Он сказал, что живет со своей семьей. Когда же несколько минут спустя Джек попросил уточнить, Волк удивился и сказал, что у него нет ни жены, ни детей и что он не собирается возвращаться в это место, которое он назвал «большой норой под луной», по меньшей мере год или два. Потом он посмотрел в сторону «большой норы под луной», и на его лице расплылась похотливая ухмылка.
— Но ведь ты сказал, что живешь со своей семьей?
— О семья! Они! Волк! — Волк рассмеялся. — Конечно же! Они! Мы все живем вместе. Чтобы пасти скот. Ее скот.
— Королевы?
— Да. Дай Бог ей многих лет жизни! — Волк замер в смешном подобии салюта — слегка наклонившись вперед и прикоснувшись правой рукой ко лбу.
Дальнейшие расспросы поставили все на свои места — по крайней мере Джек так считал. Волк был холостяком (хотя это слово едва ли сюда подходит). Семья, о которой он говорил, оказалась огромным сообществом — семьей Волков (а не семьей одного Волка). Они были кочевниками и перемещались с места на место по широкому пустому пространству восточнее Пограничных застав, но западнее Поселений, под которыми Волк скорее всего подразумевал города и деревни на востоке.
Волки были надежными и дружными работниками. Их сила была воистину легендарна, отвага неоспорима. Некоторые из них ушли на восток, в Поселения, и теперь служили Королеве в качестве солдат, охранников или даже личных телохранителей. Для Волков, как понял Джек, существуют только две жизненные цели — Госпожа и Семья. Большинство из них, объяснил Волк, служат Госпоже в том же качестве, что и он сам, — пасут скот.
Коровцы служили в Долинах главным источником мяса, кожи для одежды, жира и масла для ламп. Весь скот принадлежал Королеве, и семья Волков пасла его с незапамятных времен. Это была их работа. Во всем этом Джек обнаружил странную связь с отношениями, существовавшими между индейцами и бизонами в Америке до тех пор, пока не пришел белый человек и не нарушил равновесия.
— Лев ест ягненка, а Волк пасет коровец, — пробормотал себе под нос Джек и улыбнулся. Он лежал на спине, подложив руки под голову. Блаженное чувство легкости и спокойствия окружило его.
— Что, Джек?
— Ничего, — сказал он. — Волк, а ты превращаешься в животное в полнолуние?
— Конечно, — сказал Волк. Он выглядел изумленным, словно Джек задал вопрос наподобие: Волк, ты застегиваешь штаны после того, как сходишь по нужде? — А Чужестранцы не превращаются. Ведь правда, не превращаются? Фил говорил мне об этом.
— А… как же стадо? — спросил Джек. — Когда ты превращаешься, они…
— Мы никогда не подходим близко к скоту в полнолуние, — серьезно ответил Волк. — Слава Джейсону, нет! Иначе мы съедим их, разве ты не понимаешь? А Волк, съевший свое стадо, приговаривается к смерти. В Библии сказано что-то похожее. Волк! Волк! У нас есть свои места, куда мы уходим в полнолуние. А у скота — свои. Они тупые, но понимают, что должны уходить, когда приходит время Большой Луны. Волк! Они лучше нас знают, когда приходит это время. Черт бы их побрал! Волк!
— Но ты ешь мясо?
— Куча вопросов! Как ты похож на своего отца, — сказал Волк. — Конечно же! Да, мы едим мясо! Конечно, едим! Мы же Волки!
— Но если ты не ешь животных из стада, то что же ты ешь?
— Я нормально питаюсь, — сказал Волк и больше не произнес ни слова по этому поводу.
Так же как и все в Долинах, Волк был таинственным. Просто полон таинственности, одновременно великолепной и пугающей. То, что он знает отца Джека и Моргана Слоута — по крайней мере видел их двойников, и больше чем один раз, — способствовало таинственности его образа. Все, что Волк ответил Джеку на добрую дюжину вопросов, — это то, что он, Волк, не может (или не хочет?) ответить.
Впервые Филипп Сойтель и Оррис появились, когда Волк находился в Маленькой Луне и жил с матерью и двумя «маленькими сестрицами». Они просто проходили мимо — точно так же, как сейчас Джек, — только они направлялись не на запад, а на восток. («По правде говоря, ты единственный человек, встреченный мной на этом далеком западе, который идет еще западнее», — сказал Волк.)
Весело было с ними — что с одним, что с другим. Проблемы возникли намного позже… проблемы с Оррисом. Это позже компаньон отца Джека начал «устраивать себе место в этом мире». Волк рассказывал об этом снова и снова, и под именем Оррис явно угадывался Морган Слоут. Волк рассказал, что Морган украл одну из его маленьких сестер («Моя мама целый месяц заламывала руки, когда узнала об этом», — говорил он) и уводил время от времени других Волков. Голос Волка дрогнул, и с выражением страха и ненависти на лице он рассказал Джеку, что «прихрамывающий человек» забрал несколько Волков в другой мир, Туда, Где Живут Чужестранцы, и научил их есть скот.
— Это, наверное, ужасно для таких, как ты? — спросил Джек.
— Они прокляты, — ответил Волк.
Джек подумал сначала, что речь идет о похищении детей — слово «Волк» в этой связи употреблялось по отношению к маленькой сестре Волка, — но теперь он начал понимать, что похищение детей здесь вовсе ни при чем. Просто Волк с бессознательным поэтическим чувством пытался рассказать, что Морган похищал некоторых взрослых мужчин из семьи Волков. Джек понял, что Волк говорит об оборотнях, которых заставили перешагнуть через свою врожденную верность Королеве и Семье и отдать ее Моргану… Моргану Слоуту и Моргану Оррису.
Это вернуло его к мысли об Элрое,
Волк, который ест свой скот, приговаривается к смерти…
…о человеке из зеленой машины, который сначала спрашивал у Джека дорогу, потом предлагал «Тутси Ролл», а затем пытался запихнуть его в свою машину. Глаза. Их глаза. Их глаза меняли цвет.
Они прокляты…
Он устраивает себе место в этом мире…
Вплоть до этой минуты Джек чувствовал необыкновенную радость и спокойствие. Радость оттого, что он снова в Долинах, где свежий, чистый воздух и нет никакой пыли и угарного газа; а спокойствие оттого, что рядом с ним находился большой дружелюбный Волк — и больше никого на несколько миль вокруг.
Устраивает себе место в этом мире…
Джек попросил Волка рассказать о его отце Филиппе Сойтеле в этом мире, но Волк только покачал головой. Он был чертовски хорошим малым, и его двойник тоже, но, казалось, это все, что знает о нем Волк. Он не мог даже описать Филиппа Сойтеля — просто не помнил. Единственное, что он помнил, — это запах. И еще он знал, что, хотя оба Чужестранца выглядели хорошими, по-настоящему хорошим был только Фил Сойер. Однажды он принес подарки для Волка, его маленьких сестер и маленьких братьев. Одним из подарков из Мира Чужестранцев был рабочий комбинезон, надетый сейчас на Волке.
— Я ношу его все время, никогда не снимаю, — сказал Волк. — Моя мама хотела его выкинуть, когда я проносил его лет пять или около того. Сказала, что он скоро разлезется! Сказала, что я вырос из него! Волк! Сказала, что от него осталась лишь одна нитка и несколько лоскутков и она удивляется, почему он еще держится на мне! Я никогда его не выкину! Она купила немного материи у бродяги, который шел к Пограничным заставам! Я даже не знаю, сколько она заплатила. Волк! По правде говоря, Джек, я боюсь спросить. Она покрасила ее в синий цвет и сшила мне шесть пар брюк. Я сплю на них теперь! Волк! Волк! Чертовски удобная подушка!
Волк улыбнулся одновременно так открыто и так задумчиво и печально, что Джек не удержался и взял его за руку. С ним никогда раньше не происходило ничего подобного тому, что было сейчас, и Джек почувствовал, как ему этого не хватало. Так приятно было сжимать теплую сильную руку Волка.
— Я так рад, что тебе нравился мой папа, — сказал он.
— Нравился! Нравился! Волк! Волк!
И все тревоги полетели к чертям.
Волк замолчал и настороженно осмотрелся по сторонам.
— Волк, что слу…
— Тшш!
И тут Джек услышал. Более чувствительные уши Волка раньше уловили звук, но он так быстро нарастал, что вскоре, как показалось Джеку, его услышал бы даже глухой. Животные беспокойно озирались; некоторые начали двигаться прочь от источника звука, сбились в тесные кучки. Звук был такой, словно кто-то раздирает кроватную сетку посередине, только в тысячу раз громче. Звук все нарастал, нарастал, нарастал… пока Джек не почувствовал, что начинает медленно сходить с ума.
Волк вскочил на ноги. Он выглядел ошеломленным, сбитым с толку и испуганным. Раздирающий звук — этакое мурлыканье гигантской кошки — продолжал нарастать. Скот заблеял и замычал еще громче. Кое-кто направился к ручью, и, когда Джек посмотрел в ту сторону, одно из животных уже с плеском бросилось в воду, к нему немедленно присоединились остальные. Воздух наполнился беспорядочным ревом. Другой берег ручья был низким и болотистым, поросшим зеленым камышом. Первая коровца, добравшаяся до него, глубоко завязла.
— Черт бы его побрал, этот негодный скот! — воскликнул Волк и помчался к ручью.
— Волк! — крикнул Джек, но Волк уже не слышал. Да Джек и сам едва мог разобрать свои собственные слова за этим душераздирающим мурлыкающим звуком. Он обернулся направо, в сторону ручья, и замер от удивления. В воздухе что-то происходило. В трех футах над землей возникла огромная дыра, с пенящимися, будто кипящими краями. Сквозь дыру Джек видел Западную дорогу, но очень неясно — словно сквозь горячий, колышущийся воздух над обогревателем.
Что-то пробило воздух, поранило его… Оно влетело с нашей стороны?
О, Джейсон, неужели это сделал я, когда переносился сюда?
Джек прекрасно знал, КТО может использовать подобный способ, чтобы проникнуть сюда.
Он побежал к ручью.