— Давай остановим ее, — крикнул Волк, радостно размахивая руками над головой. — Волк остановит ее! Прямо здесь и прямо сейчас!
— Она едет в обратном направлении, — сказал Джек. — Успокойся, пускай она проедет мимо. И опусти руки, а то он подумает, что ты голосуешь.
Волк неохотно выполнил его требование. Машина уже подъехала к повороту дороги и почти поравнялась с Волком и Джеком.
— А мы разве не поедем назад? — почти по-детски спросил Волк.
Джек покачал головой. Он смотрел на овал герба, нарисованного на пыльной белой дверце машины. Он мог обозначать Государственный совет охраны природы или местную службу чистоты окружающей среды. Он мог обозначать, что там находится кто угодно — от представителя сельскохозяйственной промышленности до директора строительной компании. Но когда машина пошла на поворот, Джек увидел, что это полиция.
— Это фараон, Волк. Полицейский. Улыбаемся и делаем вид, что мы гуляем. Нам совсем не нужно, чтобы он остановился.
— Что за фарицейский? — Голос Волка дрогнул и провалился куда-то в желудок: ему показалось, что машина на полной скорости мчится прямо на него. — Фарицейские убивают Волков?
— Нет, — сказал Джек, — они никогда не убивают Волков.
Это не помогло. Волк вцепился в Джека дрожащей рукой.
— Отцепись от меня, Волк! — взмолился Джек. — Он будет смеяться над тобой.
Рука Волка немедленно упала.
Когда полицейская машина приблизилась, Джек взглянул на фигуру за рулем и сделал несколько шагов назад, чтобы видеть Волка. То, что он увидел, не радовало. Лицо полицейского, ведущего машину, было широким, массивным и властным, со слоями подкожного жира на тех местах, где раньше были скулы. А на лице Волка отразился ужас — глаза горели, ноздри трепетали. Волк оскалил зубы.
— Тебе действительно понравилось ехать в кузове грузовика? — спросил Джек.
Часть ужаса улетучилась, и Волк изобразил что-то похожее на улыбку. Полицейская машина проревела мимо — Джек заметил, как водитель повернул голову и изучил их.
— Все в порядке, — сказал Джек, — он едет по своим делам, Волк.
Тут он услышал, что гул двигателя полицейской машины снова приближается, и оглянулся.
— Фарицейский возвращается!
— Наверное, едет обратно в Кайюгу, — сказал Джек. — Повернись и делай все, как я. Не смотри на него!
Волк и Джек пошли дальше, изо всех сил стараясь не замечать полицейскую машину, которая, похоже, села им на хвост. Волк издал что-то среднее между плачем и воем.
Полицейская машина объехала их, зажгла задние огни и срезала дорогу перед ними по диагонали. Офицер открыл дверцу и поставил ногу на землю. Затем поднял свое грузное тело с сиденья. Ростом он был с Джека, ноги тонкие, руки и плечи — нормально развитого мужчины. Зато живот, словно пятнадцатифунтовый индюк, колыхался под коричневой униформой, с двух сторон нависая над широким коричневым ремнем.
— У меня нет времени, — сказал он. Затем вытянул руку и поднялся, опираясь на открытую дверцу. — Кто такие? Куда идете? Выкладывайте!
Волк пригнулся за спиной Джека, поджав плечи и глубоко засунув руки в карманы комбинезона.
— Мы идем в Спрингфилд, офицер, — сказал Джек. — Мы голосуем.
— Вам нельзя этого делать. Черт! Что за парень пытается спрятаться за тобой?
— Это мой кузен. — Джек замялся на мгновение.
История должна быть достаточно сильно изменена, чтобы вместить в нее Волка.
— Мне нужно отвести его домой. Он живет в Спрингфилде со своей тетей Элен, вернее, с моей тетей Элен. Она учительница. В Спрингфилде.
— Он что, сбежал из дому?
— Нет-нет! Ничего подобного. Просто он…
Полицейский равнодушно посмотрел на него. Его лицо скривилось.
— Имена!
Перед мальчиком возникла проблема: Волк все равно будет называть его Джеком, какое бы имя он ни назвал полицейскому.
— Джек Паркер, — сказал он. — А он…
— Стоп! Я хочу, чтобы он сам сказал. Подойди сюда. Ты помнишь свое имя, ты, кочан капусты?
Волк еще сильнее съежился за спиной Джека, вдавив подбородок в грудь. Он что-то пробормотал.
— Я не слышу.
— Волк, — прошептал он.
— Волк… Можно предположить, что это фамилия. А как тебя зовут? Или тебе дали номер вместо имени?
Волк зажмурил глаза и поджал ноги.
— Пойдем, Фил, — сказал Джек, исходя из того, что это одно из нескольких имен, которые Волк помнит наверняка.
Но не успел он договорить, как Волк выпрямил спину, задрал голову и выпалил:
— ДЖЕК! ДЖЕК! ДЖЕК ВОЛК!
— Мы иногда называем его Джеком, — вставил мальчик, понимая, что уже поздно, — потому что он очень меня любит. Иногда я — единственный, кто может справиться с ним. Я даже, наверное, задержусь в Спрингфилде на несколько дней, прежде чем отправиться домой, чтобы убедиться, что с ним все будет в порядке.
— Меня, кажется, сейчас стошнит от звука твоего голоса, Джек. Почему бы тебе и старому доброму Филу-Джеку не присесть на заднее сиденье моей машины и вместе со мной не отправиться в город, чтобы все там выяснить?
Увидев, что Джек не двигается с места, полицейский изменил тон и положил руку на кобуру огромного пистолета, висевшую у него на ремне.
— В машину! Он первый. Я хочу выяснить, почему вы в сотнях миль от дома в учебный день. В машину! Живо!
— Офицер, — начал Джек, и Волк за его спиной выдохнул:
— Нет. Не могу. Нет.
— У моего кузена есть проблема на этот счет, — сказал Джек. — У него клаустрофобия. Маленькие помещения, особенно салоны машин, сводят его с ума. Он может ездить только на грузовиках, забравшись в кузов.
— В МАШИНУ! — сказал полицейский. Он шагнул вперед и открыл заднюю дверцу.
— НЕТ! — заорал Волк. — ВОЛК НЕ МОЖЕТ! Воняет, Джеки, там воняет!
Его нос и губы скривились от отвращения.
— Посади его в машину, или это сделаю я, — сказал Джеку фараон.
— Волк, это ненадолго, — сказал Джек, беря Волка за руку. Волк неохотно последовал за ним. Когда Джек запихивал его на заднее сиденье, Волк буквально вцепился ногами в поверхность дороги.
Секунды две казалось, что все идет нормально. Волк достаточно близко подошел к полицейской машине, чтобы дотянуться до дверцы. Затем все его тело задрожало. Он вцепился в дверцу обеими руками. Это выглядело так, будто он пытается приподнять машину, словно силач в цирке.
— Пожалуйста, — тихо сказал Джек. — Это нужно.
Но Волк был напуган. К тому же его тошнило от всех запахов в машине. Он бешено затряс головой. Слюни из его рта потекли на крышу машины.
Полисмен подошел к Джеку и что-то извлек из-за пояса. Джек только успел заметить, что это не пистолет, когда фараон обрушил на голову Волка резиновую дубинку. Тело Волка сперва скользнуло по крыше машины, затем упало на пыльную дорогу.
— Бери его с другой стороны, — сказал полицейский, вешая дубинку на место, — забросим этот мешок с дерьмом на сиденье.
Спустя две или три минуты, за которые они успели пару раз уронить тяжелое тело на дорогу, они уже мчались в сторону Кайюги.
— Я знаю, что будет с тобой и твоим больным кузеном, если он тебе, конечно, кузен, в чем я сомневаюсь. — Полицейский взглянул на Джека через зеркало заднего вида. Его глаза были похожи на измазанный в дегте изюм.
Казалось, вся кровь застыла в венах Джека. Сердце провалилось в пятки. Он вспомнил про сигарету в кармане рубашки. Джек протянул было к ней руку, но тут же отдернул ее, пока полицейский ничего не заметил.
— Я поправлю ему туфли, — сказал Джек. — Они спадают.
— Забудь об этом, — сказал фараон, но промолчал, когда Джек все-таки нагнулся. Сначала Джек поправил один из мокасин на огромной ноге Волка, затем быстро вытащил сигарету и бросил ее в рот. Сухие мелкие частички со странным травяным вкусом налипли на язык. Он принялся быстро их пережевывать. Что-то попало в горло, и он конвульсивно наклонился вперед, зажав рот рукой и стараясь не закашляться. Прочистив горло, он поспешно проглотил оставшиеся во рту отсыревшие, вязкие частички марихуаны. Затем пробежался языком по зубам, собирая последние следы сигареты.
— Тебя ждет несколько сюрпризов, — сказал полицейский. — Ты получишь маленькое солнце в душу.
— Маленькое солнце в душу? — спросил Джек, думая, что фараон видел, как он пережевывает сигарету.
— И несколько волдырей на руки, — сказал фараон и довольно улыбнулся растерянному и виноватому лицу Джека.
Здание муниципалитета Кайюги представляло собой темный лабиринт неосвещенных коридоров, узких лестниц, поднимающихся, казалось, в бесконечные высоты, и таких же узких комнат. Было слышно, как журчит по трубам вода.
— Я хочу вам кое-что объяснить, парни, — сказал полицейский, поворачивая направо на самой верхней лестничной площадке. — Вы не под арестом. Я привез вас сюда, чтобы расспросить. Понимаете, не допросить, а расспросить. Я не хочу слышать никакую чушь. Вы будете здесь до тех пор, пока честно не расскажете, кто вы такие и куда идете. Вы меня слышите? Мы сейчас пойдем к судье Фэйрчайлду. Это главный городской судья, и если вы не скажете правды, то — честное слово — можете попасть в очень неприятную историю. Вперед!
Через несколько шагов полицейский открыл перед ними дверь. Женщина средних лет в тонких очках и черном платье бросила на них взгляд из-за печатной машинки у дальней стены.
— Бродяги, — сказал полицейский. — Скажи ему, что мы здесь.
Женщина кивнула, подняла трубку телефона и произнесла несколько слов.
— Можете идти, — сказала она, быстро переводя взгляд с Джека на Волка и обратно.
Полицейский провел их через «предбанник» и открыл дверь в комнату побольше, со стенами, завешанными книжными полками, фотографиями в рамках, дипломами, свидетельствами и еще много чем. Высокие окна закрывали плотные гардины. Худощавый человек в черном костюме, помятой белой рубашке и узком галстуке с едва различимым рисунком поднялся из-за деревянного стола футов шести длиной. Лицо человека, испещренное морщинами, было похоже на рельефную карту, волосы имели настолько неестественно черный цвет, что не могло быть никаких сомнений в том, что они подкрашены. Дым от сигареты в его руке пластами стлался по комнате.