Джек больше думал об этом, чем о том, смогут ли они вообще перенестись в Долины. Наверное, проще было бы исчезнуть прямо из комнаты, но жалкий маленький бокс, который занимали они с Волком, располагался на третьем этаже, в сорока футах над землей. Джек не имел представления о том, как география и топография Долин соотносятся с географией и топографией Индианы, и ему совсем не улыбалась перспектива в первое же мгновение свободы сломать себе шею.
Он объяснил Волку порядок действий.
— Ты понял?
— Да, — отсутствующим голосом ответил Волк. Похоже, он ничего не слушал.
— Повтори.
— После завтрака я иду в душевую из общей комнаты. Я захожу в крайнюю кабинку. Если никто не замечает моего отсутствия, ты идешь следом. И мы возвращаемся в Долины. Все правильно, Джек?
— Правильно, — ответил он. Затем положил руку на широкое плечо Волка и крепко сжал его. Волк устало улыбнулся. Джек еще немного помедлил и добавил: — Прости. Это я втянул тебя в эту историю. Все из-за меня.
— Нет, Джек, — ласково ответил Волк. — Мы попробуем. Может быть…
Призрачная надежда зажгла свой огонек в его глазах.
— Да, — сказал Джек. — Может быть.
Джек был слишком поглощен своими мыслями и слишком напуган, чтобы есть. Но он понимал, что отказом от пищи может привлечь ненужное внимание. Поэтому упорно давился пахнущими резиной яйцами и картошкой и даже заставил себя пожевать жирный кусок бекона.
Погода наконец-то восстановилась. Прошлой ночью ударил мороз, и камни на Дальнем поле, должно быть, выглядели как частички шлака в море оплавленного пластика.
Вот уже первые тарелки понесли на кухню.
Пока Санни Зингер, Гектор Баст и Энди Уорвик наслаждаются своими персональными порциями, мальчикам разрешено посидеть в общей комнате.
Они расселись вдоль стен, уставившись в пол ничего не выражающими глазами. Педерсен листал свежий номер издаваемого Гарднером журнала «Свет Господа». Он лениво переворачивал страницы, каждый раз при этом поднимая глаза и оглядывая мальчиков.
Волк вопросительно посмотрел на Джека. Джек кивнул. Волк встал и на цыпочках вышел из комнаты. Педерсен поднял глаза, проследил за тем, как Волк пересекает коридор и входит в длинную узкую душевую, затем вернулся к своему журналу.
Джек сосчитал до шестидесяти, затем заставил себя повторить. Так прошли две самые долгие и томительные минуты его жизни. Он ужасно боялся, что в любую минуту в комнату могут войти Зингер и Баст и позвать мальчиков на грузовики. Но Педерсен не дурак. Если Джек так быстро последует за Волком, Педерсен может что-нибудь заподозрить.
Наконец Джек поднялся и направился к двери. Казалось, она находится на недосягаемом расстоянии: сколько он ни переставлял свои отяжелевшие ноги, она не приближалась ни на дюйм.
Педерсен оторвал глаза от журнала:
— Ты куда?
— Мне нужно в туалет, — ответил Джек, чувствуя, как пересох язык. Он слышал, что у людей от страха пересыхает во рту, но как может пересохнуть язык?
— Они придут с минуты на минуту, — сказал Педерсен, кивая в конец коридора, где находилась лестница, ведущая в часовню, в студию и офис Гарднера. — На Дальнем поле достаточно воды.
— Но мне надо, — в отчаянии повторил Джек.
Конечно. А еще вы с твоим здоровенным тупым другом хотите немного потрахаться перед началом тяжелого дня. Чтобы слегка взбодриться. Сядь и сиди.
— Ладно, иди. — Педерсен лениво махнул рукой. — Только не торчи там долго, а то как бы не пришлось пожалеть.
И он снова уставился в журнал. Джек пересек коридор и вошел в туалет.
Волк, конечно же, вошел не в ту кабинку, но его большие грязные рабочие ботинки нельзя было не узнать. Кабинка была слишком мала для двоих. Джек оказался вплотную прижатым к Волку и был обеспокоен его странным, почти животным запахом.
— Ну ладно, — сказал Джек. — Давай попробуем.
— Джек, я боюсь.
Джек судорожно засмеялся:
— Я тоже боюсь.
— Как мы…
— Не знаю. Давай мне руки. — Вроде бы неплохо для начала.
Волк положил свои волосатые руки, почти лапы, на ладони Джека, и Джек почувствовал, как неведомая сверхъестественная сила стала перетекать в него. Значит, Волк, несмотря ни на что, не растерял ее. Просто его сила затаилась на время, как иногда прячется весна, застигнутая врасплох невыносимой жарой.
Джек закрыл глаза.
— Пожелай попасть туда, — сказал он. — Пожелай попасть туда, Волк. Помоги мне. ПОМОГИ!
— Я стараюсь, — выдохнул Волк.
— Здесь и сейчас.
— Прямо здесь и прямо сейчас!
Джек сильно сжал руки-лапы Волка. Он чувствовал запах шампуня. Слышал, как где-то проехала машина. Зазвонил телефон. Он подумал: Я пью колдовское зелье. Я пью свое воображаемое колдовское зелье прямо здесь и прямо сейчас. Я пью его, я чувствую его запах, такой сильный и неприятный, я ощущаю его вкус, оно заполняет мой рот…
Он на самом деле почувствовал, как знакомый вкус появился во рту, и в этот миг земля ушла из-под ног.
— Джеки! Сработало! — крикнул Волк.
Это отвлекло Джека, и на мгновение он испугался, что все происходящее не более чем самообман, вроде того как некоторые люди считают своих овец, чтобы заснуть. Мир снова принял свои очертания. Вернулся запах шампуня. Кто-то подошел к телефону: «Да, я слушаю. Кто вам нужен?»
«Что за ерунда! Тут нет самообмана. Никакого самообмана, только волшебство. Это волшебство. Я умел так делать раньше, когда был совсем маленьким. И сейчас у меня тоже получится, так говорил Спиди, и этот слепой певец Снежок тоже так говорил. Колдовское зелье у меня в голове!»
Он собрал все силы, всю свою волю… И легкость, с которой все произошло, была просто ошеломляющей. Представьте себе, что вы со всего размаху ударяете по тому, что кажется неприступной гранитной стеной, а на самом деле она оказывается искусно выполненной декорацией из папье-маше, и удар, которым при других обстоятельствах вы сломали бы себе пальцы, не встречает никакого сопротивления!
Джеку, чьи глаза были крепко зажмурены, показалось, что пол качнулся под ногами… а мгновение спустя он исчез совсем.
«Вот черт! Мы все равно падаем», — с досадой подумал Джек.
Но они не падали, они медленно скользили вниз. Секунду спустя Джек и Волк уже стояли на ногах, только не на твердом кафельном полу ванной, а в грязи.
В их ноздри ворвался запах серы вперемешку со зловонием гниющих нечистот. Это был запах смерти, и Джек подумал, что он конец всех их надежд.
— О Джейсон! Этот запах! — взвыл Волк. — Джейсон! Плохой запах! Здесь нельзя оставаться, Джек, здесь нельзя…
Джек открыл глаза. В ту же секунду Волк вырвался из его рук и бросился вперед. Его глаза все еще были плотно зажмурены. Джек увидел, что форменные штаны и куртка Волка исчезли, уступив место тому самому рабочему комбинезону, в котором Джек впервые встретил рослого пастуха. Ленноновские очки тоже испарились. А…
…а Волк с закрытыми глазами приближался к краю обрыва. Еще четыре шага, и…
— Волк! — Джек бросился в его сторону и схватил Волка за пояс. — Волк, нет!
— Здесь нельзя оставаться, — хныкал Волк. — Это яма! Одна из ям. Их делает Морган. Да, я слышал, что Морган делает такие места, я даже чувствую его запах…
— Волк, здесь обрыв, ты упадешь!
Волк открыл глаза. Его нижняя челюсть отвисла, когда он увидел струйки дыма, вырывающиеся из-под ног. А в глубине огромного дымного облака бушевало пламя. Казалось, оно смотрит на них своим злым красным глазом.
— Яма! — простонал Волк. — Да, Джеки, это яма. Адская печь прямо перед нами. Черное сердце мира! Нам нельзя здесь оставаться, Джеки. Это — самое худшее зло из всех, какие только бывают на свете!
«Четыре шага вправо!.. — подумал Джек с леденящим ужасом. — Этого было бы достаточно, всего четыре шага вправо. И если бы Волк сделал все так, как я ему сказал…»
Если бы Волк сделал все так, как ему сказал Джек, они отправились бы сюда из первой кабинки. А если б они отправились из первой кабинки, то очутились бы в Долинах прямо над этим обрывом.
У Джека подкосились ноги. Он снова вцепился в Волка, на этот раз — чтобы не упасть самому.
Волк не обратил на это никакого внимания. Его глаза были широко открыты и сверкали оранжевым светом. Лицо исказили страх и отвращение.
— Это шахта, Джеки.
Она была похожа на тот карьер, где велась открытая разработка молибдена и на который они с мамой ездили смотреть года три назад, когда отдыхали в Колорадо. Была зима, и они каждый день катались на лыжах. Но однажды ударил такой мороз, что катание на лыжах пришлось отменить. И тогда они решили поехать на автобусную экскурсию в маленький городок Сайдуиндер, невдалеке от которого велась разработка молибденовой руды.
— Именно так я представляю себе геенну огненную, Джеки, — сказала тогда мама, и ее лицо, когда она смотрела сквозь замороженное окно автобуса, было задумчивым и печальным. — Я надеюсь, что эти места когда-нибудь закроют — все подобные места. Ведь они разрушают Землю. Да, это настоящая геенна.
Большие и плотные клубы дыма вырывались из глубины шахты. Ее края были покрыты толстыми слоями ядовито-зеленой металлической пыли. Шахта имела около полумили в диаметре. Ведущая вниз дорога кружила по спирали вдоль ее краев. Глубоко внизу Джек увидел фигурки людей, снующих взад-вперед по этой дороге.
Наверное, это была тоже тюрьма вроде «Дома Солнечного Света», а эти люди внизу — заключенные и их надсмотрщики. Заключенные были впряжены в тележки по двое, тележки наполнены большими кусками зеленой, маслянистой на вид руды. Их лица были искажены от боли. Их лица были черны от пота и грязи. Их лица были красны от напряжения и крови.
Солдаты следовали за ними по пятам, и Джека передернуло от отвращения: это были нелюди. Их нельзя было назвать людьми. Все они были горбатыми и сморщенными, на руках у них росли когти, длинные заостренные уши торчали вверх, как у мистера Спока. «Да это же тролли! — подумал Джек. — Тролли и горгульи. У мамы была книжка, она читала мне про них каждый вечер и показывала картинки. Я думал, что узнаю про всех чудовищ, какие только водятся на земле, но она перестала читать, когда мне однажды приснился кошмар и я намочил кровать. Так, значит, они являются отсюда? Интересно, видел их кто-нибудь из взрослых, путешествовавших в Долины? Думал ли о том, что ему мерещится ад?»