И самолет взлетел.
Пожалуйста, не отвлекай меня, Санни. Мистер Слоут прилетает в Манси в десять пятнадцать…
Время остановило свой бег.
Я велел тебе убираться домой, Джек… Теперь слишком поздно.
Все мальчишки дрянные. Это аксиома.
Джек слегка приподнял голову и оглядел комнату. Гарднер и Санни Зингер сидели за светлым деревянным столом. Санни снова нажимал на кнопки компьютера, а Гарднер сыпал цифрами. Каждую цифру сопровождало имя «свободного» работника, имена были аккуратно расположены в алфавитном порядке. На столе перед Гарднером лежали Книга Книг, длинная стальная коробка с дискетами и довольно массивная пачка почтовых открыток и конвертов. Когда Гарднер приподнял одну из открыток, чтобы прочитать написанное, Джек увидел ее лицевую сторону. На ней были изображены два счастливых ребенка, прижимающих к груди свои Библии, — взявшись за руки, они бегут вприпрыжку по дороге к церкви. Надпись внизу гласила: «Я ОЗАРЕН СВЕТОМ ИИСУСА».
— Темкин. Сто шесть долларов ровно. — Открытка опустилась в корзину, где присоединилась к предыдущим.
— Мне кажется, он опять лодырничает, — сказал Санни.
— Бог видит истину, но выжидает, — спокойно ответил Гарднер. — Победитель всегда прав. А теперь заткнись. Нам нужно успеть закончить работу до шести.
Снова застучали клавиши.
Картина, изображавшая Иисуса, идущего по воде, теперь была отодвинута в сторону. За ней оказался сейф. И сейф был открыт.
Джек заметил, что на столе Преподобного Гарднера находятся и другие не менее интересные вещи: два пакета, подписанные «ДЖЕК ПАРКЕР» и «ФИЛИПП ДЖЕК ВОЛК», его старый добрый рюкзак и еще — связка ключей Преподобного Гарднера.
Со связки ключей взгляд Джека скользнул на замкнутую дверь в левой стене комнаты. Личный выход Гарднера, как он теперь знал. Если это — единственный путь…
— Иеллин. Шестьдесят два доллара девятнадцать центов.
Гарднер вздохнул, опустил последнюю открытку в корзину и положил руку на Библию.
— Возможно, Гек был прав. Мне тоже кажется, что наш дорогой друг, мистер Джек Паркер, проснулся. — Он поднялся, обошел вокруг стола и подошел к Джеку. Его сумасшедшие глаза ярко сверкнули. Он опустил руку в карман и достал зажигалку. Джек почувствовал, как при виде нее внутри закипает ужас. — Только ведь твоя фамилия совсем не Паркер? Я прав, мой милый мальчик? Твоя фамилия Сойер. О да, Сойер. И кое-кто, сильно заинтересованный в тебе, появится здесь очень-очень скоро. И мы сможем рассказать ему много-много интересных-преинтересных вещей. Не так ли?
Преподобный Гарднер снял крышку с зажигалки, открывая черное ребристое колесико и закопченный фитиль.
— Исповедь полезна для души, — прошептал он и зажег огонь.
БУМ!
— Что это было? — спросил Рудольф, поднимая глаза от плиты. Ужин — пятнадцать огромных кастрюль, красиво выстроившихся в ряд, — был почти готов.
— Что это? — спросил Джордж Ирвинсон.
Донни Киган, чистивший картошку над раковиной, разразился своим громким мерзким смехом.
— Я ничего не слышал, — сказал Ирвинсон.
Донни снова засмеялся.
Рудольф метнул на него сердитый взгляд:
— Ты что, собираешься счистить эту чертову картошку до нуля, ты, идиот?
Чик-чик-чик!
БУМ!
Ирвинсон только покачал головой.
Внезапно Рудольф испугался. Эти звуки доносились из карцера, который он наивно считал обычным сараем для просушки сена. Нельзя верить людям на слово. Так, значит, этот большой парень в карцере — один из тех, кого, по словам Зингера, утром застукали за «гомосексуальным контактом» со своим другом, и один из тех, кто днем раньше хотел убежать отсюда. Еще говорят, что большой парень показал огромную силу, прежде чем Баст его вырубил… А кое-кто даже говорит, что большой парень не сломал Басту руку, а раздавил ее в кашу. Ну, это уже, конечно, брехня чистейшей воды, хотя…
БУМ!
На этот раз Ирвинсон оглянулся по сторонам. А Рудольф неожиданно решил, что ему нужно сходить в душевую. И что, возможно, ему придется подняться на третий этаж. И вернуться только часа через два, а может, даже через три. Ему предстоит черная работа, очень черная работа.
БУМ! БУМ!
К черту кастрюли!..
Рудольф снял свой фартук, швырнул его на стол поверх кусков мяса, которое он собирался приготовить на завтрашний ужин, и вышел из кухни.
— Куда ты? — крикнул Ирвинсон ему вдогонку. Его голос стал неожиданно высоким. И он дрожал.
Донни Киган принялся яростно стачивать картошку размером с хороший футбольный мяч до размера шарика для игры в пинг-понг.
БУМ! БУМ! БУМ! БУМ! БУМ!
Рудольф не ответил на вопрос Ирвинсона, и к тому времени, когда он добрался до площадки второго этажа, он почти бежал. Для Индианы настали тяжелые времена, работы на всех не хватало, а Преподобный Гарднер хорошо платил.
Но Рудольф начал подумывать о том, не настало ли время подыскать себе другую работу. Он не мог здесь дольше оставаться.
БУМ!
Верхний засов раскололся надвое. На мгновение между дверью и стеной карцера появился темный проем.
На некоторое время воцарилась тишина. Затем:
БУМ!
Нижний засов скрипнул, согнувшись.
БУМ!
Он отлетел.
Дверь карцера со скрипом открылась на своих огромных ржавых петлях. Две большие, покрытые коричневой шерстью лапы выступили вперед. Длинные когти вонзились в пыльную землю.
Волк делал первые шаги к свободе.
Пламя зажигалки качалось прямо перед глазами Джека. Преподобный Гарднер был похож одновременно на гипнотизера и актера былых времен, игравшего роль Великого Ученого в фильме «Старая-старая сказка». Кажется, Пол Мани. Довольно потешный вид — если бы Джек не был так испуган, он бы непременно рассмеялся. Впрочем, может быть, он еще рассмеется.
— Итак, у меня к тебе несколько вопросов. И ты дашь мне на них ответы, — сказал Гарднер. — Мистер Морган, конечно, может и сам получить их от тебя, и с легкостью, можешь не сомневаться! Но я предпочел бы не доставлять ему лишних хлопот… Как давно ты научился мигрировать?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Как давно ты научился мигрировать в Долины?
— Не понимаю.
Пламя приблизилось.
— Где негр?
— Кто?
— Негр! Негр! — заорал Гарднер. — Паркер, Паркус, или как он там еще себя называет! Где он?
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Санни, Энди! — крикнул Гарднер. — Развяжите его левую руку. Дайте ее мне! — Уорвик склонился над плечом Джека и что-то сделал. Секундой позже он вытянул его руку из-за спины. Связанную в течение нескольких часов, ее теперь словно кололи иголки. Джек попытался вырваться, но это было бесполезно. Они держали его крепко.
— Раздвиньте ему пальцы.
Санни схватил его за безымянный палец и мизинец, Уорвик — за средний и указательный. В ту же секунду Гарднер направил пламя зажигалки в основание образованной ими буквы «V». Нестерпимая, адская боль пронзила сначала всю руку, а затем все тело. Кожа. Горит! Его кожа!
Как только Джек закричал, Гарднер отпустил язычок зажигалки и вернул крышку на место. Блестящие капельки пота покрывали его лоб. Он дрожал всем телом.
— Дьявол покидает тело с криками и стонами, — сказал он. — О, как он кричит! Вы слышали, мальчики?
— Да, Преподобный, — сказал Уорвик.
— Вы выгнали его, — сказал Зингер.
— Да, я знаю. Конечно, я его выгнал. Я знаю подход и к мальчикам, и к дьяволам. — Гарднер вытер пот со лба, затем склонился вперед, так что его лицо оказалось в дюйме от лица Джека. Удушливый запах одеколона ворвался в его ноздри. Он был ужасен, этот запах, но запах его собственной горящей плоти был во сто крат хуже.
— Ну что, Джек? Ты вспомнил, когда научился мигрировать? Где негр? Что знает твоя мать? Кому ты еще рассказывал? Чему тебя научил негр? Пожалуй, начнем с этого.
— Я не понимаю, о чем вы говорите!
Гарднер оскалился в злорадной ухмылке.
— Мальчики, — сказал он. — Мы должны зажечь маленькое солнце в темной душе вашего заблудшего брата. Завяжите ему левую руку и развяжите правую.
Святейший Гарднер снова открыл свою зажигалку и замер в ожидании.
Его большой палец покоился на черном колесике.
Джордж Ирвинсон и Донни Киган все еще были в кухне.
— Там кто-то есть, — беспокойно сказал Джордж.
Донни промолчал. Он уже закончил чистить картошку и теперь грелся у плиты. Он не знал, что делать дальше. Единственное, что он знал, — в комнате напротив идет исповедь и ему хочется быть там. Исповедь — это спасение, а здесь, на кухне, он чувствует себя очень-очень тревожно. Зато Рудольф не надоедает. Так что пока можно побыть и здесь.
— Я слышал какие-то звуки, — повторил Джордж.
Донни засмеялся:
— Гы-гы-гы!
— Боже, твой смех меня пугает, — сказал Джордж. — Слушай, у меня под матрасом лежит одна очень интересная книга — «Капитан Америка». Я дам тебе ее почитать, если ты выглянешь и посмотришь, что там происходит.
Донни мотнул головой и снова разразился своим ослиным смехом.
Джордж посмотрел в сторону двери. Шорох. Царапанье. Вот на что это похоже. Кто-то царапает дверь. Как собака, которая хочет войти. Брошенный, бездомный щенок. Только какой же бездомный щенок может царапать самую верхушку двери футов семь высотой?
Джордж подошел к окну и выглянул наружу. В сгустившейся тьме почти ничего не было видно. Карцер стал всего лишь более темным пятном на менее темном фоне.
Джордж направился к двери.
Джек вскрикнул так громко и так сильно, что едва не порвал голосовые связки. Теперь к его мучителям присоединился Кейси, Кейси с большим отвислым животом, и это их взбодрило, потому что троим — Кейси, Уорвику и Санни Зингеру — стало проще удерживать его руку над огнем.
Когда Гарднер погасил огонь на этот раз, между пальцами Джека налился и чернел огромный волдырь.