учуял это! Он бросил вас в беде…
Зингер вырвался из объятий Уорвика и со всего размаху ударил Джека по щеке. Голова Джека упала набок, затем медленно вернулась на место.
— …вы в большой и страшной беде, — закончил Джек.
— Или ты заткнешься, или я убью тебя! — прошипел Зингер.
Цифры на часах изменились.
— Пять минут, — констатировал Джек.
— Санни, — сказал Уорвик заискивающим голосом, — давай снимем с него эту штуку.
— Нет! — В крике Зингера смешались боль и ярость, непреклонность и страх.
— Вспомни, что говорил Преподобный, — выпалил Уорвик, — перед тем как приехали люди с телевидения. Никто не должен видеть смирительных рубашек. Они не поймут. Они…
ЩЕЛК! Включилась внутренняя связь.
— Санни! Энди! — в панике завопил Кейси. — Они приближаются! Полицейские! Что нам делать?
— Сейчас же сними с него ЭТО! — Лицо Уорвика было бледным, если не считать красных пятен на щеках.
— Преподобный Гарднер еще сказал…
— Мне плевать, что он там еще сказал! — Голос Уорвика дрогнул. Теперь в нем звучал глубочайший детский страх. — Мы пропали, Санни! Мы пропали!
Джеку показалось, что теперь он и сам слышит сирены. А может, это была только игра его воображения.
Зингер бросил на Джека ужасный, полный страха и ненависти взгляд. Он поднял пистолет, и на мгновение Джек поверил, что Санни действительно собирается выстрелить в него.
Но прошло уже шесть минут, а никакого сигнала, оповещающего, что машина готова к отправлению в Манси, так и не было слышно.
— Сам снимай, если хочешь, — мрачно сказал Зингер Энди Уорвику. — Мне противно к нему даже прикасаться. Он грешник. И еще: он — голубой.
Зингер вернулся за стол, а пальцы Энди Уорвика тем временем принялись развязывать узлы на смирительной рубашке.
— Лучше молчи, — прошептал он. — Лучше молчи, или я сам тебя убью.
Правая рука свободна.
И левая свободна.
Они беспомощно повисли по бокам. Иголки и булавки вновь воткнулись в них.
Уорвик сдернул с него ненавистный чехол — ужасную конструкцию из темно-коричневого брезента и крепких шелковых веревок. Повертел его в руках и поморщился. Затем пересек комнату и принялся запихивать смирительную рубашку в сейф Преподобного Гарднера.
— Подними штаны, — сказал Санни. — Или ты думаешь, что нам приятно смотреть на твои причиндалы?
Джек с трудом натянул трусы, взялся за пояс штанов, выронил их, снова попытался надеть…
ЩЕЛК! Внутренняя связь.
— Санни! Энди! — Голос Кейси. — Я что-то слышу!
— Они уже подъехали? — Санни почти кричал. Уорвик с удвоенной силой принялся засовывать смирительную рубашку в сейф. — Они въехали во двор?
— Нет! В часовне! Я ничего не вижу, но слышу что-то в…
Раздался звон разбитого стекла, и Волк, выпрыгнув из мрака часовни, оказался в студии.
Крики Кейси, откатившегося от пульта управления в своем кресле на колесиках, были многократно усилены.
В студии бушевал стеклянный ураган. Волк опустил все четыре лапы на покатую панель красных глаз. Его длинные когти поворачивали подряд все ручки и щелкали тумблерами. На большом студийном магнитофоне завращались катушки.
— …КОММУНИСТЫ! — прогремел голос Преподобного Гарднера. Он был выведен на полную громкость, заглушая вопли Кейси и крики Уорвика: «Стреляй в него, Санни! Стреляй в него!» Но голос Гарднера был не одинок. На заднем плане раздалось нарастающее завывание множества сирен: расставленные снаружи микрофоны Кейси уловили приближение целого каравана полицейских машин, поворачивающих на дорогу, ведущую к «Дому Солнечного Света».
— О, ОНИ РАССКАЖУТ ВАМ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК УЖ ПЛОХО — СМОТРЕТЬ В ЭТИ ГРЯЗНЫЕ КНИГИ И ЖУРНАЛЫ! ОНИ СКАЖУТ ВАМ, ЧТО НЕТ НИЧЕГО СТРАННОГО В ТОМ, ЧТО ДЕТЯМ В ШКОЛАХ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ МОЛИТЬСЯ! ОНИ СКАЖУТ ВАМ, ЧТО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ ДАЖЕ ТО, ЧТО ШЕСТНАДЦАТЬ КОНГРЕССМЕНОВ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ И ДВОЕ ЧЛЕНОВ ПРАВИТЕЛЬСТВА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ — АКТИВНЫЕ ГОМОСЕКСУАЛИСТЫ! ОНИ СКАЖУТ ВАМ…
Кресло Кейси откатилось к стеклянной стене между студией и офисом Преподобного Гарднера. Он повернул голову, и на мгновение все увидели его широко раскрытые, полные отчаяния глаза. И тут Волк прыгнул. Его голова ударилась о толстый живот Кейси… и почти вся исчезла в нем. Челюсти начали открываться и закрываться со скоростью хлеборезной машины. Кровь брызнула кверху фонтаном и сплошным потоком потекла по окну, заслонив от них предсмертные конвульсии Кейси.
— Стреляй в него, Санни, стреляй в это чертово чудовище! — орал Уорвик.
— А ты думал, я собираюсь стрелять в него? — сказал Зингер, указывая головой на Джека. Он говорил тоном человека, наконец-то решившегося на героический поступок. Уголки его губ слегка приподнялись в улыбке.
— …ГРЯДЕТ ДЕНЬ, МАЛЬЧИКИ! О ДА, ЭТО БУДЕТ ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ, И В ЭТОТ ДЕНЬ КОММУНИСТЫ-ГУМАНИСТЫ, ЭТИ ПРОКЛЯТЫЕ АТЕИСТЫ, ОБНАРУЖАТ, ЧТО КАМЕНЬ НЕ ДАЕТ ИМ ЗАЩИТЫ И ЧТО МЕРТВОЕ ДЕРЕВО НЕ ДАЕТ ИМ ПРИЮТА! ВОТ ЧТО С НИМИ ПРОИЗОЙДЕТ! АЛЛИЛУЙЯ! А ЕЩЕ ИХ ЖДЕТ…
Волк рычал и терзал плоть.
Преподобный Гарднер продолжал проклинать «коммунистов-гуманистов, этих политических наркоманов и моральных уродов, которые мечтают лишь о том, чтобы раз и навсегда запретить преподавание в школах Закона Божьего».
Снаружи ревели сирены, хлопали дверцы автомобилей, кто-то кому-то говорил, что надо действовать быстрее, — у мальчика был очень испуганный голос.
— Это ты! Ты один во всем виноват!
Зингер поднял пистолет. Дуло 45-го калибра казалось таким же большим, как пасть тоннеля в Оутли.
Стеклянная стена между студией и офисом с оглушительным грохотом обвалилась. Темно-серая косматая тень влетела в комнату. Морда Волка была почти надвое рассечена осколками стекла, с его лап капала кровь. Он проревел что-то почти по-человечески, но это прозвучало настолько властно, что даже Джек отпрянул назад:
— ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ВРЕДИТЬ СТАДУ!
— Волк! — крикнул Джек. — Оглянись! Оглянись назад, у него пис…
Санни дважды нажал на спусковой крючок. Выстрелы прозвучали оглушительно в замкнутом маленьком пространстве. Пули были предназначены не Волку — они предназначались Джеку. Но попали они все же в Волка, потому что в этот момент он находился в прыжке между двумя мальчиками. Джек увидел, как в боку у Волка, в тех местах, откуда вышли пули, появились рваные кровавые дыры. Траектории обоих кусков смертоносного металла сильно изменились, пройдя сквозь тело Волка и сокрушив по пути его ребра, так что ни один из них не попал в Джека, хотя он и почувствовал легкий ветерок у левой щеки.
— Волк!
Ловкий, рассчитанный прыжок обернулся падением. Правая передняя лапа Волка неестественно вывернулась, и он, обливаясь кровью, ударился об стену, уронив фотографию Гарднера на вилле Шрайнера.
Смеясь, Санни Зингер повернулся к Волку и снова выстрелил в него. Он держал пистолет обеими руками, и его плечи дрогнули от отдачи. Пороховой дым повис плотной неподвижной пеленой. Волк встал сначала на четыре лапы, затем поднялся во весь рост. Раскатистый рев боли и ярости заглушил даже громовой голос Преподобного Гарднера.
Санни выстрелил в четвертый раз. Пуля прошла сквозь левую переднюю лапу. Снова кровь и осколки костей.
«ДЖЕКИ! ДЖЕКИ, ОХ, ДЖЕКИ! БОЛЬНО! КАК МНЕ БОЛЬНО…»
Джек прыгнул вперед и схватил электронные часы Гарднера — первое, что попалось под руку.
— Санни, осторожно, — крикнул Уорвик. — Огля…
Волк всем своим телом, теперь превратившимся в сплошной комок слипшейся от крови шерсти, навалился на него. Уорвик выставил вперед руки, и на мгновение могло показаться, что они с Волком попросту танцуют.
— …В МОРЕ ОГНЯ НАВЕКИ! КАК СКАЗАНО В БИБЛИИ…
Прежде чем Зингер успел обернуться, Джек опустил ему на голову электронные часы со всей силой, на какую только был способен. Пластик треснул. Цифры на передней панели часов беспорядочно замигали.
Санни развернулся, пытаясь поднять пистолет. Джек часами нарисовал в воздухе дугу, которая окончилась ртом Зингера. Санни стал похож на собственное отражение в кривом зеркале. Послышался влажный хруст ломающихся зубов. Санни сжал кулаки от боли, указательный палец нажал на курок. Пуля ушла в пол между его ног.
Он со злостью пнул стену и оскалился на Джека своим окровавленным ртом. Широко расставив ноги, поднял пистолет.
— Проклятый…
Волк швырнул Уорвика. Уорвик с необыкновенной легкостью пролетел по воздуху через всю комнату и ударился о спину Зингера как раз в тот момент, когда тот выстрелил. Пуля ушла в сторону, попала в одну из вращающихся бобин магнитофона и разнесла ее вдребезги. Страстный, убеждающий голос Преподобного Гарднера затих. В колонках начал расти низкий фоновый гул.
Рыча и хромая, Волк направился к Санни Зингеру. Тот направил на него дуло пистолета и снова нажал на курок. Раздался тихий, сухой щелчок. Улыбка исчезла с лица Зингера.
— Нет, — умоляюще пробормотал он и нажал еще раз. И еще… и еще… и еще. Когда Волк приблизился, он бросил пистолет и попытался спрятаться за большим столом Гарднера. Пистолет попал Волку в голову, и он, собрав остатки сил, перепрыгнул через стол, сметя все, что на нем было. Зингер рванулся в сторону, но Волк успел схватить его за руку.
— НЕТ! — вскрикнул Санни. — Нет, не надо, иначе ты снова отправишься в карцер! У меня здесь большое влияние, я… я… АААААААААА!!!!!!!!
Волк заломил его руку за спину. Раздался звук рвущихся тканей — звук, какой издает жареная курица, раздираемая чересчур энергичным ребенком. В следующую секунду рука Зингера беспомощно болталась в одной из передних лап Волка. Санни отшатнулся в сторону. Несколько тонких фонтанчиков крови забили из его плеча. Джек увидел белую головку кости. Он резко отвернулся, и его вырвало.
На мгновение весь мир окутался серой пеленой.
Когда он снова поднял глаза, Волк, покачиваясь, стоял в центре скотобойни, которую сейчас напоминал офис Гарднера. Его глаза теперь слабо светились бледно-желтым светом, словно огоньки дого