рающих свечей. Что-то произошло с его лицом, с его руками и ногами — он снова становился обычным Волком; Джек увидел это… и понял с достаточной ясностью, что это означает. Старые легенды врут о том, что оборотня можно убить только серебряной пулей, но кое-какая доля правды в них все-таки есть. Волк снова превращался в человека, потому что он умирал.
— Волк, нет! — воскликнул он, вскакивая на ноги. Он бросился к Волку, поскользнулся в луже крови, упал, поднялся. — НЕТ!
— Джеки… — Голос был низким, утробным, больше похожим на рычание… но это был человеческий голос.
И невероятно, но Волк пытался улыбнуться.
Уорвик приоткрыл боковую дверь. Он медленно попятился в образовавшийся проем, не сводя с них вытаращенных от ужаса глаз.
— Беги! — крикнул Джек. — Уходи отсюда!
Энди Уорвик исчез, как вспугнутый заяц.
Сквозь монотонный фоновый гул динамиков внутренней связи прорезался голос — голос, принадлежавший Фрэнки Уильямсу. Он звучал испуганно, но был полон ужасного, нездорового возбуждения: «Боже, вы только посмотрите на это! Такое впечатление, что здесь поработала сотня свихнувшихся мясников! Ребята, осмотрите кухню!»
— Джеки…
Волк был похож на ствол поваленного дерева.
Джек опустился на колени, перевернул его. Шерсть исчезала с щек Волка со сверхъестественной скоростью — это было похоже на комбинированные съемки в кино. Его глаза снова стали карими. И они смотрели на Джека с выражением смертельной усталости.
— Джеки… — Волк приподнял окровавленную руку и прикоснулся к щеке Джека. — Он… стрелял… в тебя? Он… попал…
— Нет, — ответил Джек, прижимая голову друга к груди. — Нет, Волк, он не попал в меня. Ни разу.
— Я… — Глаза Волка закрылись, затем медленно открылись. Он с радостным удовлетворением улыбнулся и произнес, тщательно выговаривая каждое слово, явно чувствуя потребность сказать это, если не что-то большее: — Я… сберег… свое… стадо.
— Да, Волк, — сказал Джек, и слезы обожгли его щеки. Он еще крепче прижал к себе лохматую усталую голову Волка и зарыдал во весь голос. — Да, ты сберег. Старый добрый Волк спас…
— Старого… старого доброго Джеки.
— Волк, нужно подняться наверх… здесь полиция… и санитары…
— Нет! — Волк сделал еще одну отчаянную попытку подняться. — Не уходи… не бросай меня…
— Нет, конечно! Я никуда не пойду без тебя! — Свет лампочек раздвоился в его глазах. Он держал голову Волка в своих обожженных руках. — Я не брошу тебя, ни за что…
— Волк… не хочет жить в этом мире. — Он глубоко, судорожно вздохнул и снова попытался улыбнуться. — Запахи… здесь слишком плохие запахи.
— Волк… послушай, Волк…
Волк осторожно взял его за руки. Джек мог чувствовать, как шерсть исчезает с ладоней Волка. Это было страшное, призрачное ощущение.
— Я люблю тебя, Джеки.
— Я тоже люблю тебя, Волк, — сказал Джек.
Волк улыбнулся:
— Я ухожу, Джеки… Я чувствую это. Возвращаюсь…
Неожиданно Джек почувствовал, что держит в руках пустоту.
— ВОЛК! — закричал он.
— Возвращаюсь домой…
— ВОЛК, НЕТ! — Сердце бешено заколотилось в груди. Казалось, оно неминуемо разорвется на части — сердца могут разрываться, он знал это. — ВОЛК, НЕ УХОДИ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Теперь Волк светился изнутри. Казалось, он состоит лишь из тонкой, неосязаемой оболочки и потустороннего мерцающего сияния. Волк превратился в призрак. В видение.
— …прощай…
Волк стал совсем прозрачным. Он таял… таял…
— ВОЛК!
— …люблю тебя, Дже…
Волк исчез. Только кровавое пятно на полу указывало место, где он только что лежал.
— О Боже! — простонал Джек. — Боже мой, Боже мой!..
Он вскочил и принялся носиться взад-вперед по разгромленному офису, обливаясь горючими слезами.
Глава 27Джек снова в пути
Прошло время. Много или мало — Джек не имел никакого понятия. Он снова сидел на стуле, обхватив себя руками, словно опять был завернут в смирительную рубашку, качал головой и рыдал, не в силах поверить, что Волка больше нет.
Он исчез. Да, он исчез. Ты знаешь, кто убил его, Джек? Знаешь?
Гул в динамиках, дойдя до какой-то точки, перешел на скрежет. В следующую секунду раздался многократно усиленный статический треск, заглушавший все — и этот гул, и топот ног наверху, и урчание автомобильных двигателей за дверью. Джек не обратил на него никакого внимания.
Иди. Ты должен идти.
Я не могу. Не могу! Я устал, и все, что я ни делаю, все не так. Люди погибают…
Прекрати себя жалеть, ты, паршивый эгоист! Подумай о своей матери!
Нет, я устал, отстань от меня!
И о Королеве.
Пожалуйста, оставь меня в покое…
В конце концов Джек услышал, как скрипнула дверь на лестницу, ведущую в офис, и это подстегнуло его. Он совсем не хотел, чтобы его нашли здесь. Пусть лучше они поймают его снаружи, на заднем дворе, чем в этой смердящей, залитой кровью дымной комнате, где пытали его самого и где был убит его друг.
Почти автоматически Джек подошел к столу и взял с него пакет с надписью «ДЖЕК ПАРКЕР». Он заглянул внутрь и увидел там гитарный медиатор, серебряный доллар, потрепанные банкноты и дорожный атлас Неда Макнелли. Вывернув пакет, нашел и стеклянный шарик. Джек, чувствуя себя так, словно находился под гипнозом, затолкал все это в рюкзак и перебросил его через плечо.
Спотыкавшиеся шаги на лестнице медленно приближались.
— …включается этот чертов свет…
— …запах как в зоопарке…
— …ребята, посветите сюда…
Взгляд Джека остановился на ящике стола, куда Преподобный Гарднер складывал деньги, полученные «свободными» работниками. Он протянул руку и вынул оттуда два конверта, с такой же надписью «Я ОЗАРЕН СВЕТОМ ИИСУСА», как и на валяющихся в корзине открытках.
Если они поймают тебя теперь, ты будешь обвинен не только в убийстве, но и в воровстве.
Не важно. Сейчас им двигала только сама потребность движения, ничто больше.
Задний двор оказался совершенно пустынным. Джек стоял на крыльце и оглядывался по сторонам, не в силах поверить в это. Он слышал голоса со стороны парадной двери, беспорядочные всплески статических шумов, треск и бормотание полицейских раций, уловленные микрофонами и усиленные все еще работающей акустической системой студии… но задний двор был пуст. Это не укладывалось в голове, но Джек предположил, что их в достаточной мере испугало и сбило с толку то, что они нашли внутри…
— О Господи! Ты веришь своим глазам? — произнес приглушенный голос менее чем в двадцати футах слева от Джека.
Он резко обернулся на звук. Там, откуда он доносился, в притоптанной пыли примостился похожий на металлический гроб карцер. Внутри него медленно двигался огонек фонарика. Снаружи Джек разглядел подошвы чьих-то ботинок. Неясная фигура прохаживалась у входа в карцер, изучая дверь.
— Ты посмотри, она просто сорвана с петель, — обратился человек, смотревший на дверь, к тому, кто был внутри карцера. — Я не могу себе даже представить, кто способен на такое… Петли стальные, но они… РАЗВОРОЧЕНЫ.
— Да при чем тут петли! — снова раздался первый голос. — Эта чертова штука… они держали здесь детей, Полли! Я просто уверен в этом! Представляешь, ДЕТЕЙ! Здесь на стенах их инициалы…
Свет фонарика переместился дальше.
— …и строки из Библии…
Снова движение света.
— …и рисунки. Маленькие рисунки. Человечки: мужчины и женщины… явно детские рисунки… Боже мой! Как ты думаешь, Уильямс знал об этом?
— Должен был знать, — сказал Полли, все еще продолжая осматривать искореженные стальные петли дверей карцера.
Затем Полли шагнул внутрь, его коллега в это время только начал выходить. Даже не пытаясь спрятаться, Джек перебежал открытое пространство двора. Потом пробрался вдоль стены гаража и оказался на дороге. Отсюда ему был виден караван полицейских машин у фасада «Дома Солнечного Света». Пока Джек стоял и смотрел, на дороге показались кареты «скорой помощи» — огни бешено вращаются, сирены завывают.
— Я любил тебя, Волк, — пробормотал Джек и провел рукой по влажным глазам. Он двинулся вперед, в густую темноту, уверенный в том, что его поймают прежде, чем он успеет пройти милю на запад от «Дома Солнечного Света».
Но три часа спустя он все еще шел — видимо, у полиции было более чем достаточно других дел, кроме как ловить беспризорных мальчиков.
За следующим подъемом должно было быть шоссе. Или чуть дальше: Джек уже мог видеть оранжевые огни противотуманных фар, мог слышать грохот больших грузовиков.
Он остановился у замусоренного оврага и умыл лицо и руки под струйкой воды, которая била из водопроводной трубы. Вода была холодной как лед, но она по крайней мере немного успокоила жгучую боль в руках. Старый, забытый кашель не замедлил вернуться.
Джек еще немного постоял, глядя в черное небо Индианы, прислушиваясь к шуму автомобильных двигателей.
Ветер шелестел листвой деревьев, трепал его волосы. Но на сердце было тяжело из-за потери Волка.
Спустя час водитель грузовика притормозил возле усталого бледного мальчика, стоявшего на обочине дороги с направленным вверх большим пальцем. Джек забрался в кабину.
— Куда направляешься, сынок? — спросил водитель.
Джек слишком устал и слишком истосковался, чтобы рассказывать историю. К тому же он почти не помнил ее. Ну ничего, он вспомнит ее позже или придумает новую.
— На запад, — сказал он. — Как можно дальше.
— Я еду только до границы штата.
— Ну, это прекрасно, — сказал Джек и тут же уснул.
Огромный «даймонд-рео» несся сквозь холодную ночь Индианы, магнитофон тихо напевал голосом Чарли Дэниелса.
Он несся на запад, направив лучи своих фар в сторону Иллинойса.
Глава 28Джеку снится сон
Конечно же, он путешествовал вместе с Волком. Волк вернулся домой, но его большая преданная тень ехала позади Джека во всех грузовиках и фургонах, в роскошных «фольксвагенах» и в пыльных дребезжащих развалюхах, грохочущих по дорогам штата Иллинойс. Этот улыбающийся призрак ранил сердце Джека. Временами он видел — почти видел — огромную мохнатую фигуру Волка, легкими широкими прыжками несущегося вдоль дороги среди зеленых волнующихся полей и лугов. Свободный Волк смотрел на него добрыми карими глазами. Когда он отворачивался, Джек чувствовал, как теплая мохнатая лапа исчезает из его ладони. Сейчас, когда он безвозвратно потерял своего друга, память о том, как плохо обращался он с Волком, заставляла его краснеть от стыда. Он предавал Волка куда больше раз, чем мог сосчитать. Стыдно, стыдно! Волк был такой… Джеку потребовалось достаточно много времени, чтобы найти нужное слово, и это слово было «благородный». Это благородное существо, так и не нашедшее себе места в этом мире, погибло ради него.