Ричард подал ему белый сверток, еще в пластиковой упаковке.
— Спасибо большое, — сказал Джек. Он вынул рубашку из упаковки и принялся расстегивать пуговицы. — Она должна быть почти впору.
— Можешь примерить и куртку, — сказал Ричард. — Вон ту, яркую, самую последнюю на вешалке. Примерь ее, ладно? И если хочешь, можешь взять один из моих галстуков. Да, кстати, если кто-нибудь войдет, говори, что ты из газеты «Сент-Луис кантри дэй» и пишешь репортаж о нашей Школе. Так бывает раза два или три в год: дети собирают материалы для школьных газет. — Он направился к двери. — Я зайду проведать тебя после занятий.
Джек заметил, что две шариковые ручки, которые Ричард сунул в карман куртки, аккуратно уложены в пластмассовую коробочку, а сама куртка застегнута на все кнопки.
Домик Нельсона опустел в считанные минуты. Сквозь окно комнаты Ричарда Джек видел мальчиков, сидящих за большими длинными столами библиотеки. Никто не ходил по дорожкам, никто не шуршал сухой коричневой травой. Зазвенел длинный настойчивый звонок, объявляющий о начале четвертого урока. Джек потянулся и зевнул. Спокойствие снова вернулось к нему — вокруг него Школа со знакомыми обычаями: звонки, уроки, занятия баскетболом. Может быть, ему удастся остаться здесь еще на один день, может быть, ему удастся даже позвонить маме с одного из телефонов Домика Нельсона. А уж в том, что ему удастся хорошенько выспаться, Джек даже не сомневался.
Джек подошел к вешалке и нашел яркую спортивную куртку на том самом месте, где, по словам Ричарда, она и должна была висеть. На одном из рукавов до сих пор болталась этикетка: Слоут прислал куртку из Нью-Йорка, но Ричард ни разу не надевал ее. Так же как и рубашка, куртка оказалась на размер меньше, чем нужно было Джеку, и сильно давила в плечах, но в остальном была подходящей.
С крючка внутри ниши Джек снял галстук — красный с синими якорями. Он затянул его вокруг шеи и старательно поправил узел. Затем увидел свое отражение в зеркале и громко рассмеялся. По крайней мере увидел, что рассмеялся. Представьте себе картину — красивая новая куртка, строгий галстук, белоснежная рубашка и драные джинсы. Да, это был он. И выглядел он вполне прилично.
Ричард, как заметил Джек, стал поклонником творчества Джона Макфи, Льюиса Томаса и Стивена Джея Гулда. С одной из его книжных полок Джек достал «Неуклюжую панду», только из-за того, что ему понравилось название, и вернулся на кровать.
Ричард, как ему показалось, отсутствовал невозможно долго. Джек мерил шагами маленькую комнату. Он не мог сообразить, что же мешает Ричарду вернуться в Домик Нельсона, и воображение рисовало перед ним картины одну страшнее другой.
В пятый или шестой раз посмотрев на часы, Джек обнаружил, что вокруг нет ни одного учащегося.
Значит, то, что случилось с Ричардом, случилось и со всей Школой.
День умер. Ричард, думал он, тоже был мертв. Возможно, умерли все, кто находился в Школе Тэйера, — и он был Черным ангелом, несущим с собой смерть. Кроме цыпленка, которого Ричард принес ему из столовой, Джек весь день ничего не ел, но он не был голоден. Немое страдание разрывало его сердце. Он приносил с собой разрушение.
Из комнаты наверху Джек слышал теперь невнятные «дум-дум-дум» басовой партии, а потом опять узнал в них запись «Блю оустер калт». В коридоре послышались шаги. Шаги остановились перед дверью. Джек вскочил.
Дверь открылась, и в комнату вошел Ричард. Двое мальчиков с соломенного цвета волосами и небрежно повязанными галстуками заглянули внутрь и пошли дальше по коридору. Через открытую дверь музыка была слышна намного громче.
— Где ты был полдня? — спросил Джек.
— Знаешь, это было что-то ненормальное, — сказал Ричард. — У нас отменили все уроки, но мистер Дафри не разрешил никому вернуться в комнату. Потом мы все пошли на тренировку по баскетболу, и там началось нечто еще более странное.
— Кто такой мистер Дафри?
Ричард посмотрел на него так, будто он только что народился на свет.
— Кто такой мистер Дафри? Он директор. Ты разве ничего не знаешь о нашей Школе?
— Нет, но кое о чем догадываюсь, — сказал Джек. — Что было странного на тренировке?
— Помнишь, я говорил тебе, что тренер Фрейзер попросил какого-то своего друга подменить его сегодня? И еще он сказал, что мы будем наказаны, если прогуляем занятия, поэтому я подумал, что его друг — нечто вроде Альмагура, знаешь, такой отчаянный парень. В Школе Тэйера не очень хорошие спортивные традиции, так что я думал, этот заместитель Фрейзера — настоящий специалист.
— А новый человек выглядел так, словно не имеет ничего общего со спортом. Я угадал?
У Ричарда отвисла челюсть.
— Да, — подтвердил он. — Ничего общего. — Ричард задумчиво посмотрел на Джека и продолжил: — Он все время курил. И волосы у него длинные и грязные. Он ни капельки не похож на тренера. По правде говоря, он похож на такого человека, который у большинства тренеров может вызвать отвращение. У него даже глаза ненормальные. Готов спорить на что угодно, что он курит «травку». — Ричард одернул свитер. — Не думаю, что он имеет какое-нибудь понятие о баскетболе. Он даже не занимался с нами гимнастикой, что мы обычно делаем после игры. Да и во время игры, если это можно назвать игрой, мы бегали по полю и кидали мячи в корзину, а он кричал на нас. Смеялся. Как будто дети, играющие в баскетбол, — это самая смешная вещь, какую он когда-либо видел. Ты можешь себе представить тренера, которому спорт кажется смешным? Вообще все было странно. Он сел, сказал: «Можете немного поиграть» — и закурил сигарету. Ни счета, ни свистков — мы все делали сами. А потом он сказал: «О’кей, теперь немного побегайте вокруг». Он выглядел… как бы сказать… диким. Настоящий дикарь. Я собираюсь завтра поговорить с Фрейзером.
— А я бы не стал разговаривать ни с ним, ни с директором, — сказал Джек.
— О, я, кажется, понял! — сказал Ричард. — Ты хочешь сказать, что мистер Дафри — один из них? Из людей Долин?
— Или работает на них, — уточнил Джек.
— А тебе не кажется, что ты пытаешься все подогнать под одну эту причину? Ведь это так просто — объяснить Долинами все непонятное. Отсюда возникает шизофрения. Ты делаешь неверные выводы и находишь несуществующие связи.
— И наблюдаю непроисходящие события.
Ричард пожал плечами, но, несмотря на этот безразличный жест, его лицо исказило страдание.
— Это сказал не я.
— Погоди, — оторвал его от раздумий Джек. — Помнишь, я рассказывал тебе про здание, которое разрушилось в Анголе? В штате Нью-Йорк?
— Птичьи башни?
— Вот это память! Да, так вот, я думаю, что это произошло по моей вине.
— Джек, ты…
— Сошел с ума, я знаю. Послушай, как ты думаешь, кто-нибудь обратит на меня внимание, если мы выйдем в холл и посмотрим «Вечерние новости»?
— Не думаю. Сейчас почти все готовят уроки. А зачем?
А затем, что я хочу знать, что происходит вокруг, подумал Джек, но ничего не сказал. Веселенькие пожарчики, легонькие землетрясеньица — все это знаки того, что они идут. За мной. За нами.
— Я должен быть в курсе событий, старина Ричард, — сказал Джек, и они с Ричардом вышли в зеленый, как речная вода, коридор.
Глава 31Черти свалились на школу Тэйера
Джек первый заметил, как что-то изменилось вокруг, и понял, что стало так же тихо, как и раньше, когда Ричард отправился на занятия.
Визжащий и грохочущий хэви-металл «Блю оустер калт» затих. Погас экран телевизора в холле, который вместо новостей показывал очередную серию «Героев Хогана».
Ричард повернул голову к Джеку и открыл рот, собираясь заговорить.
— Мне не нравится это, Гридли, — опередил его Джек. — Туземцы больше не стучат в тамтамы. Здесь слишком тихо.
Ричард почти беззвучно засмеялся.
— Ричард, можно я кое-что у тебя спрошу?
— Да, конечно.
— Ты не боишься?
Лицо Ричарда приобрело такое выражение, будто он собирался сказать: Нет, конечно, нет. К вечеру в Домике Нельсона всегда становится так тихо. Но Ричард, к несчастью, совершенно не умел лгать. Старый добрый Ричард. Джек почувствовал, как на него накатила волна нежности.
— Да, — сказал Ричард. — Я немного боюсь.
— А можно у тебя еще кое-что спросить?
— Спрашивай.
— Почему мы с тобой разговариваем шепотом?
Ричард долго смотрел на него, не произнося ни слова. Затем двинулся дальше по коридору.
Двери большинства комнат были либо распахнуты настежь, либо наполовину приоткрыты. Джек почувствовал очень знакомый запах, исходящий из комнаты № 4. Он подошел к двери и трясущимися пальцами толкнул ее.
— Кто из них наркоман? — спросил он Ричарда.
— Что? — очнулся Ричард.
Джек шумно втянул носом воздух:
— Чувствуешь запах?
Ричард подошел и тоже заглянул в комнату. Обе настольные лампы горели. На одном столе лежал учебник истории, на другом — вырезка из какой-то газеты о хэви-металле. Стены украшали плакаты: Солнечный Берег, Фродо и Сэм, бредущие по выжженной, дымящейся земле Мордора к обители Саурона; Эдди ван Хален. Тут же, на статье о хэви-металле, лежали наушники, из которых доносился тоненький писк.
— Если тебя могут исключить за то, что ты разрешаешь другу спать под своей кроватью, я глубоко сомневаюсь, что здесь позволяется курить «травку», — сказал Джек.
— Конечно, нет. За это тоже исключают. — Ричард словно завороженный глядел на дымящуюся сигарету, и Джеку показалось, что он сейчас даже более сбит с толку, чем тогда, когда увидел черные волдыри между пальцев Джека.
— Домик Нельсона пуст, — сказал Джек.
— Не будь смешным! — Голос Ричарда прозвучал очень резко.
— Тем не менее это так. — Джек указал на длинный пустой коридор. — Мы остались здесь одни. И ты не станешь отрицать, что тридцать с чем-то мальчиков не могут бесшумно пройти мимо твоей двери. Значит, они не выходили. Они исчезли.