— И конечно же, отправились в Долины.
— Не знаю, — сказал Джек, — может быть, они здесь, но в каком-то другом измерении. Может быть, в Кливленде. Но по крайней мере они не там, где мы.
— Закрой дверь! — неожиданно сказал Ричард и, поскольку Джек не сдвинулся с места, закрыл ее сам.
— Ты не хочешь выкинуть эту…
— Я не хочу к ней даже прикасаться, — сказал Ричард. — Мало того, я обязан доложить об этом. Я должен доложить о них обоих мистеру Хэйвуду.
— И ты это сделаешь? — ошеломленно спросил Джек.
Ричард выглядел огорченным.
— Нет… наверное, нет, — сказал он. — Но мне это не нравится.
— Да, это плохо. Но не нужно доносить.
— Да. — Глаза Ричарда сверкнули из-под очков, говоря Джеку, что он абсолютно прав, что он попал в самую точку и, даже если Ричарду это не нравится, он сможет смириться.
Он пошел дальше по коридору.
— Я хочу выяснить, что здесь происходит, — сказал он. — И, поверь мне, я это выясню.
Эх, Ричи, это может намного хуже отразиться на твоем здоровье, чем запах марихуаны, подумал Джек и последовал за другом.
Они стояли в холле и смотрели в окно. В последних лучах заходящего солнца Джек увидел нескольких мальчиков, сбившихся в тесную кучку у зеленоватой статуи Старого Тэйера.
— Они курят! — гневно закричал Ричард. — Они курят прямо во дворе!
Джек тут же подумал о терпком запахе в коридоре.
— Да, они курят, — сказал он Ричарду. — И я уверен, что в их сигаретах совсем не то, что туда забивают на фабрике.
Ричард барабанил пальцами по стеклу. Джек заметил, что его друг уже забыл и об опустевшем здании, и о поддельном тренере, и об умственном сдвиге самого Джека. Ричард смотрел на грубое нарушение столь чтимых им законов, и его лицо словно говорило: То, что мальчики стоят таким вот кружком и курят марихуану прямо под памятником основателю Школы, для меня выглядит так же, как и уверения в том, что земля плоская, или что причины идут за следствиями, или еще что-нибудь, столь же нелепое и смехотворное.
Сердце Джека трепетало от жалости к другу, но все же, с другой стороны, он искренне восхищался его складом ума, который был полностью противоположен складу ума его школьных товарищей. Он снова подумал о том, сможет ли Ричард выдержать все потрясения, ожидающие его на пути.
— Ричард, — сказал Джек, — ведь эти мальчики не из Школы Тэйера?
— Боже, ты и вправду сошел с ума, Джек! Это старшекурсники. Я узнаю каждого из них. Вон тот, в дурацкой кожаной шляпе, — Норрингтон. А который в зеленых штанах — Бакли. Еще я вижу Гарсона… Литтлфилда… а вот и Эйзеридж в своем шарфе, — закончил он.
— А ты уверен, что это именно Эйзеридж?
— НУ КОНЕЧНО ЖЕ, УВЕРЕН! — закричал Ричард. Неожиданно он повернул задвижку на окне, распахнул его створки и перегнулся через подоконник.
Джек втащил его обратно:
— Ричард, пожалуйста, послушай…
Ричард не хотел ничего слушать. Он вырвался из рук Джека и снова высунулся в холодные сумерки:
— ЭЙ!
Нет, Ричард, ради Бога, не привлекай их внимания…
— Эй, вы, там! Эйзеридж! Норрингтон! Литтлфилд! Какого черта вы там делаете?!
Ответом ему был взрыв хохота. Мальчик в шарфе Эйзериджа обернулся на голос Ричарда. Он только слегка повернул голову, чтобы посмотреть на них. Свет, падающий из окон библиотеки, и зловещий кроваво-красный отблеск зимнего заката осветили его лицо.
Правая половина лица действительно принадлежала Эйзериджу, только повзрослевшему… нет, постаревшему Эйзериджу, Эйзериджу, который бывает во многих местах, куда хорошие, послушные мальчики не ходят, и делает много того, чего хорошие, послушные мальчики не делают. Другая же половина представляла собой один сплошной шрам. Блестящий полумесяц, который, возможно, когда-то был, а возможно, и не был глазом, выглядывал из кратера в бугристой массе чуть ниже лба. Он был похож на стеклянный шарик, глубоко вдавленный в груду полурастаявшего жира. Из левого уголка его рта торчал длинный загнутый клык.
Это его двойник, убежденно подумал Джек. Это двойник Эйзериджа в том мире. И что, все они двойники? Двойник Литтлфилда, двойник Норрингтона, двойник Бакли и так далее, и так далее, и так далее? Но ведь этого не может быть?!
— Слоут! — крикнул «Эйзеридж». Он сделал два шага в сторону Домика Нельсона. Свет от фонарей, расставленных вдоль дорожки, падал теперь прямо на его изуродованное лицо.
— Закрой окно, — шепнул Ричард. — Закрой окно, я был не прав. Он немного похож на Эйзериджа, но это не он. Может быть, это его старший брат. Наверное, кто-то плеснул серную кислоту или что-нибудь подобное в лицо брату Эйзериджа, и теперь он такой. Но это не Эйзеридж, поэтому ЗАКРОЙ ОКНО, ДЖЕК, ЗАКРОЙ ЕГО ПОСКО…
Тем временем «Эйзеридж» приблизился к ним еще на шаг. Он улыбнулся, если, конечно, так можно выразиться. Его невероятно длинный язык вывалился изо рта, словно развернувшийся флаг.
— Слоут! — повторил он. — Отдай нам своего пассажира!
Джек и Ричард переглянулись и увидели перекошенные от ужаса лица друг друга.
Вой пронизал темноту ночи… Да, сейчас была ночь, солнце уже полностью исчезло за горизонтом.
Ричард снова посмотрел на Джека, и Джек увидел, как самая настоящая ненависть на мгновение блеснула в глазах его друга — взгляд Ричарда вдруг стал взглядом его отца: Какого черта ты пришел сюда, Джек? А? Зачем ты втравил меня в эту историю? Зачем рассказывал проклятую «Чушь острова Сибрук»?
— Ты хочешь, чтобы я вышел?
Тупая злость еще на одно долгое мгновение появилась в глазах Ричарда, затем ее сменила обычная доброта.
— Нет, — сказал он, нервно поправляя волосы дрожащими руками. — Нет, ты никуда не пойдешь. Там… там дикие собаки. Дикие собаки, Джек, во дворе Школы Тэйера. Я имею в виду… ты хорошо их рассмотрел?
— Да, Ричи, хорошо, — спокойно ответил Джек.
Ричард снова поправил свои и без того аккуратно лежащие волосы, разделив их на несколько широких прядей. После такой процедуры всегда аккуратный и серьезный друг Джека начал слегка походить на полоумного героя мультфильмов про Дональда Дака — Зигзага Маккряка.
— Надо позвонить Боинтону из службы безопасности, вот что нужно сделать, — сказал Ричард, — позвонить Боинтону, или в полицию, или…
Из тени деревьев в дальнем конце двора снова раздался вой. Долгий заунывный вой, но в нем было что-то человеческое. Ричард взглянул в его сторону. Его подбородок трясся, как у немощного старика. Затем он умоляюще посмотрел на Джека:
— Закрой окно, Джек, пожалуйста!.. Меня всего трясет. Наверное, я простудился.
— Наверное, — сказал Джек и выполнил просьбу друга, отгородившись, насколько это было возможно, от леденящего кровь воя.
Глава 32«Отдай нам своего пассажира!»
— Помоги мне, Ричард, — прокряхтел Джек.
— Я не хочу двигать бюро, — произнес Ричард четко, словно читал нотацию. Черные круги под его глазами стали больше, чем были в холле. — Ему там не место.
Протяжный вой уже в который раз разорвал тишину двора.
Кровать стояла теперь перед дверью. Вся комната Ричарда будто стала меньше. Сам Ричард смотрел на все это словно со стороны. Затем подошел к кровати и стащил с нее простыни. Одну из них он молча протянул Джеку, другую расстелил на полу. Вынул из карманов несколько бумажных долларов, мелочь и аккуратно сложил все это на бюро. Затем лег на середину своей простыни, обернул ее концы вокруг себя и застыл. Очки все еще были на нем, лицо выражало немое страдание.
— Я не хочу говорить о том, что происходит снаружи, — сказал Ричард. — Давай попробуем этого не замечать.
— Ладно, Ричард, — успокаивающим тоном ответил Джек. — Мы не будем об этом говорить.
Тишина снаружи была плотной, словно во сне. Ее нарушал только отдаленный грохот больших автомобилей, проезжающих по дороге. И сам Домик Нельсона был неправдоподобно, пугающе тих.
— Спокойной ночи, Ричард, — сказал Джек.
— Спокойной ночи.
Ричард подарил ему улыбку — вымученную и ужасно усталую. В ней было столько теплоты и дружелюбия, что она одновременно согрела и заставила сжаться сердце Джека.
— Я все равно рад, что ты пришел, — сказал Ричард. — Мы поговорим обо всем утром. Я уверен, что тогда в этом будет больше смысла. Эта небольшая температура должна упасть к утру.
Ричард перевернулся на правый бок и закрыл глаза. Через пять минут, несмотря на эту жесткую «постель», он уже крепко спал.
Джек еще долго сидел, вглядываясь в темноту за окном. Временами он видел огни проезжающих по Спрингфилд-авеню машин, иной раз ему чудилось, что во дворе погасли огни и даже исчезли сами фонари, словно вся Школа Тэйера, медленно скользящая за пределы реальности, остановилась на мгновение и повисла в пустоте, прежде чем начать обратный путь.
Ветер крепчал. Джек слышал, как он шелестит последними замерзшими листьями деревьев во дворе, как он заставляет хрустеть старые кости ветвей, как он завывает в узких пространствах между зданиями.
— Он опять идет, — прошептал Джек. Было около часа ночи. — Двойник Эйзериджа.
— Фффхтоидет?
— Не обращай внимания, — сказал Джек, — спи дальше. Ты не захочешь его видеть.
Но Ричард уже сидел. Поначалу его сонные глаза ничего не видели, но потом взгляд остановился на расплывчатой фигуре, приближающейся к Домику Нельсона. Он был глубоко потрясен и не на шутку испугался.
Плющ перед домом, который еще утром был по-весеннему зеленым, теперь полностью засох.
— Слоут! Отдай нам своего пассажира!
Неожиданно Ричард почувствовал, что единственное, чего он сейчас хочет, — это снова заснуть и спать до тех пор, пока его грипп полностью не пройдет (проснувшись, он решил, что у него именно грипп, не какая-то там простуда, а самый настоящий грипп), грипп и жар, которые вызывают у него эти чудовищные галлюцинации. Ему не следовало стоять у открытого окна… вернее, не следовало пускать Джека через окно. Ричард подумал об этом, и ему стало очень-очень стыдно.