Джек бросил беглый взгляд на Ричарда — бледное лицо и блестящие глаза сказали Джеку, что Ричард все дальше и дальше уходит в Волшебную Страну Бреда.
Страшное существо было уже близко. Оно стояло в заиндевевшей траве, похожее на тролля, выбравшегося из-под какого-то моста; его длинные когтистые руки свисали почти до колен. Оно было одето в армейскую байковую куртку с надписью «ЭЙЗЕРИДЖ», вышитой на левом кармане. Куртка была расстегнута и распахнута. Под ней Джек увидел порванную грязную рубашку «Пендлтон». Темное пятно на ней могло в равной степени быть либо кровью, либо блевотиной. С шеи свисал небрежно повязанный помятый синий галстук с тоненькими золотыми буквами «Э», вытканными на репсовом материале. Несколько колючек репейника воткнулись в галстук и висели, словно головки экстравагантных булавок.
Новый «Эйзеридж» сверкал на них своим единственным глазом. В его волосах торчали ветки, на одежду налипли листья.
— Слоут! Отдай нам своего пассажира!
Джек снова посмотрел на кошмарного двойника Эйзериджа. В ту же секунду он был крепко схвачен его взглядом. Джеку пришлось приложить немалые усилия, чтобы отвести глаза.
— Ричард, — выдавил он из себя, — не смотри на него.
Ричард не отвечал — он уже смотрел прямо в глаза этой чудовищной пародии на Эйзериджа с легким болезненным интересом.
Джек испуганно потряс друга за плечо.
— Ох!.. — вздохнул Ричард. Неожиданно он схватил Джека за руку и прижал ее к своему лбу. — Я сильно горячий?
Джек убрал руку со лба Ричарда, который был разве что немного теплее, чем обычно, не более того.
— Очень, — соврал он.
— Я знаю, — сказал Ричард с заметным облегчением. — Утром я пойду к врачу. Я думаю, мне нужны антибиотики.
— ОТДАЙ НАМ ЕГО, СЛОУТ!
— Давай придвинем бюро к окну, — предложил Джек.
— СЛОУТ, ТЕБЕ НИЧЕГО НЕ ГРОЗИТ! — крикнул «Эйзеридж». Он даже улыбнулся, вернее, правая половина его лица улыбнулась, левая же сохраняла свой трупный оскал.
— Почему он так сильно похож на Эйзериджа? — спросил Ричард с жутким, неуместным спокойствием. — Как мы можем так четко слышать его голос через стекло? Что с его лицом?
Его голос слегка дрогнул и заново обрел недавние испуганные нотки, когда он задавал последний вопрос — вопрос, который в эту минуту казался самым важным из всех остальных, по крайней мере Ричарду Слоуту.
— И где он взял галстук Эйзериджа, Джек?
— Не знаю, — ответил Джек.
Мы с тобой снова на острове Сибрук, Ричи, и мне кажется, что нам придется здесь загорать до тошноты.
— ОТДАЙ ЕГО НАМ, СЛОУТ, ИЛИ МЫ САМИ ВОЙДЕМ И ЗАБЕРЕМ ЕГО!
«Эйзеридж» обнажил свой загнутый клык в свирепой кровожадной ухмылке.
— ОТДАЙ НАМ СВОЕГО ПАССАЖИРА, СЛОУТ, ОН МЕРТВ! ОН МЕРТВ, И ЕСЛИ ТЫ В СКОРОМ ВРЕМЕНИ НЕ ОТДАШЬ ЕГО НАМ, ТЫ ПОЧУВСТВУЕШЬ, КАК ОН НАЧНЕТ ВОНЯТЬ!
— Помоги же мне сдвинуть это чертово бюро! — прошипел Джек.
— Да, — сказал Ричард. — Да, конечно. Мы придвинем бюро к окну, потом я лягу, а позже пойду к врачу. Как ты думаешь, Джек? Что ты скажешь? Это хороший план? — Его лицо умоляло Джека сказать, что план действительно хорош.
— Посмотрим, — сказал Джек, — первым делом… бюро. Они могут швырять камни.
Ричард снова лег и вскоре начал стонать и бормотать во сне. Это уже было достаточно плохо, но вскоре из уголков его глаз потекли слезы, и это было еще хуже.
— Я не могу его бросить, — стонал Ричард тонким плаксивым голосом пятилетнего ребенка. Джек с замиранием сердца посмотрел на него. — Я не могу его бросить!.. Где мой папа, пожалуйста, кто-нибудь скажите, где мой папа, он пошел в туалет, но сейчас его нет в туалете… Где мой папа, он скажет, что нужно делать, пожалуйста…
Разбилось стекло. Джек закричал.
Камень ударился о заднюю стенку придвинутого к окну бюро. Несколько крупных осколков стекла упали на пол и разлетелись вдребезги.
— ОТДАЙ НАМ СВОЕГО ПАССАЖИРА, СЛОУТ!
— Нет! — простонал Ричард, корчась в простыне.
— ОТДАЙ ЕГО НАМ! — прокричал снаружи другой, насмешливый голос. — МЫ ОТВЕЗЕМ ЕГО НАЗАД, НА ОСТРОВ СИБРУК! НА ОСТРОВ СИБРУК, ГДЕ ЕМУ И МЕСТО!
Еще один камень влетел в окно. Джек инстинктивно пригнулся, хотя и этот камень отскочил от бюро. Снаружи завыли, захохотали, зарычали.
— Не надо острова Сибрук, — бормотал Ричард во сне. — Где мой папа? Пусть он выйдет из туалета! Пожалуйста, пожалуйста, не надо острова Сибрук, пожалуйста, не надо…
Джек упал на колени перед Ричардом и принялся изо всех сил трясти его, уговаривая: «Проснись, Ричард, проснись, ради Бога, прошу тебя, ПРОСНИСЬ!»
— Радибога! Радибога! Радибога! — повторил хриплый хор. Голоса звучали так, словно под окном стояла толпа людведей с уэллсовского острова доктора Моро.
— Прась-нись! Прась-нись! Прась-нись! — подхватил второй хор.
И снова жуткий вой.
Посыпался град камней, сбивающих с окна остатки стекла, стучащих о бюро, разбивающих вдребезги его заднюю стенку.
— ПАПА В ТУАЛЕТЕ! — закричал Ричард. — ПАПА, ВЫХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫХОДИ! Я БОЮСЬ!
— Радибога! Радибога!
— Прась-нись! Прась-нись!
Руки Ричарда хватали воздух.
Камни все летели, врезаясь в бюро; Джек был уверен, что вскоре будет брошен камень, достаточно большой, чтобы пробить насквозь это непрочное препятствие или просто свалить его им на головы.
А снаружи продолжали доноситься крики, вопли, злорадный смех троллей. Где-то невдалеке раздался захлебывающийся лай собак.
— ПАПАААА!!!! — кричал Ричард срывающимся простуженным голосом.
Джек шлепнул его по щеке.
Ричард открыл глаза. Несколько секунд он тупо таращился на Джека, делая усиленные попытки узнать его, словно сон отнял у него способность соображать. Затем он глубоко, судорожно вздохнул.
— Мне снился кошмар, — сказал он, — из-за жара, наверное. Ужасный! Но я ничего не помню! — резко закончил он, как будто боясь, что Джек в любую секунду может об этом спросить.
— Ричард, я хочу, чтобы мы ушли из этой комнаты, — сказал Джек.
— Ушли из этой?.. — Ричард посмотрел на Джека как на сумасшедшего. — Я не могу, Джек. У меня жар… по крайней мере тридцать восемь и пять, а может, даже тридцать девять. Я не…
— Ты слишком завысил свою температуру, Ричард, — спокойно сказал Джек. — Она, должно быть, не больше…
— Я весь горю! — протестовал Ричард.
— Ричард, они кидают камни.
— Галлюцинации не могут швырять камни, Джек, — сказал Ричард, словно объясняя простую, но важную истину умственно неполноценному. — «Чушь острова Сибрук». Это…
Окно подверглось очередному обстрелу.
— Слоут! Отдай нам своего пассажира!
— Пойдем, Ричард, — сказал Джек, поднимая мальчика на ноги. Он разобрал баррикаду у двери и вывел друга в коридор. Сейчас ему было ужасно жалко Ричарда — возможно, не так сильно, как когда-то Волка… но ведь он родился здесь, в этом мире.
— Нет… плохо… жар… я не могу…
Бюро за их спинами продолжало трещать под ударами камней.
Ричард вскрикнул и вцепился в Джека, как утопающий.
Дикий гогот снаружи. Собаки выли и лаяли взахлеб.
Джек увидел, как бледное лицо Ричарда постепенно становится еще белее, увидел, как он начал оседать, и поспешно бросился к нему. Но он не успел: Ричард упал и замер у двери Руэла Гарднера.
Это был просто легкий обморок, и Ричард довольно быстро пришел в себя, после того как Джек помассировал ему точку между большим и указательным пальцами. Джек решил не разговаривать с ним о том, что происходит снаружи, — в таком состоянии Ричард все равно не поймет, о чем идет речь.
Они неуверенно продвигались по коридору к лестнице. Проходя мимо холла, Джек покачал головой и присвистнул:
— Ричард, ты только посмотри!
Ричард неохотно обернулся. В холле царил полный кавардак. Стулья были перевернуты. Диванные подушки разодраны в клочья. Масляный портрет Старого Тэйера на стене — изуродован. Кто-то намалевал пару рожек на его седой голове. Еще кто-то добавил в композицию кошачьи усы, а некто третий, используя для своей цели гвоздь или другой подобный ему инструмент, нацарапал огромный фаллос между его ног. Стекло в раме было разбито.
Джека не сильно обеспокоило выражение тупого ужаса на лице Ричарда. Ричарду было легче поверить в сказочных эльфов, марширующих по коридорам, чем во внезапное разрушение Школы Тэйера, в которую он пришел получать знания и которую пришел любить… Школы Тэйера, которую он всегда считал незыблемой крепостью, ограждающей его от всего остального мира, где постоянно происходят какие-нибудь несчастья и где, думал Джек, отцы не выходят из туалетов, в которые перед этим зашли.
— Кто это сделал? — с дрожью в голосе спросил Ричард и сам же ответил: — Эти сволочи во дворе. Вот кто.
Он посмотрел на Джека, и на его лице начала появляться туманная догадка.
— Это, должно быть, колумбийцы, — неожиданно сказал он. — Да, это скорее всего колумбийцы, а то, что здесь происходит, — своего рода «нарковойна». Ты понимаешь, о чем я говорю?
Джеку пришлось задержать дыхание, чтобы не разразиться громким смехом. Пожалуй, никто, кроме Ричарда Слоута, не смог бы выдвинуть такое предположение. Это были колумбийцы. И они вели «кокаиновую войну» в Спрингфилде, в Школе Тэйера. Это элементарно, мой дорогой Ватсон, вопрос содержит в себе семь с половиной десятых ответа.
— Все может быть, — сказал Джек. — Давай поднимемся наверх.
— Зачем, скажи на милость?
— Ну… может, мы найдем там кого-нибудь еще, — ответил Джек. На самом деле он, конечно же, в это не верил, но нужно было хоть что-то сказать. — Может быть, там кто-то прячется. Кто-нибудь нормальный, такой, как мы.
Ричард посмотрел на Джека, затем снова на руины холла. Выражение невыносимой боли вновь появилось на его лице. Оно словно говорило: Я не хочу смотреть на все это, но по какой-то причине мне кажется, что я должен на это смотреть. Что-то принуждает меня к этому — словно некто царапает доску или скребет по дну тарелки.