Нет, я все хорошо слышу.
Он был первым, кому пришла в голову идея…
— Ты только что выглядел чертовски смешно.
Он был, можно сказать, первым, кому пришла в голову идея использовать железную дорогу для того, чтобы добраться до Пограничных застав…
Джек понял, со всей определенностью понял, что Спрингфилд был и, возможно, остается точкой наибольшего соприкосновения двух миров. И в этом может заключаться причина того, что именно здесь Морган имеет наибольшую силу.
— Здесь были кучи угля, сортировочные станции, товарные вагоны и много миль путей, — говорил Ричард. — Все это находилось на том месте, где сейчас стоит Школа Тэйера. Если в любом месте копнуть землю на несколько футов вглубь, можно наткнуться на шпалы, куски рельсов и все виды руды. Но на поверхности от тех времен осталось вот это маленькое здание — Станция. Конечно, здание не могло быть настоящей станцией, как мы понимаем это слово: оно слишком мало для этого, любой скажет. Здесь находилась главная железнодорожная контора, где управляющий делами дороги и ее хозяин обсуждали организационные вопросы.
— Ты чертовски много об этом знаешь, — сказал Джек почти автоматически — его голова все еще была занята новым открытием.
— Это тоже в традициях Тэйера, — просто ответил Ричард.
— А для чего оно сейчас используется?
— Маленький театр. Там должен работать драматический кружок, но он не давал о себе знать последнюю пару лет.
— Как ты думаешь, здание на замке?
— Кому нужно вешать замок на Станцию? — сказал Ричард. — Разве что кто-нибудь решит поискать там вагоны или спереть декорации, которые выцвели еще в 1979 году.
— Значит, мы можем туда попасть?
— Я думаю, да. Но зачем…
Джек указал на дверь около теннисного столика.
— Что там?
— Торговые автоматы. И микроволновая печь, чтобы подогревать закуски и остывшие обеды. Джек…
— Пойдем.
— Джек, у меня опять поднимается температура. — Ричард измученно улыбнулся. — Давай останемся здесь ненадолго? Ночью можно будет спать на диванах…
— Ты видишь эти коричневые пятна на стенах? — раздраженно спросил Джек.
— Конечно же нет! Я ничего не вижу без очков!
— Так вот, они здесь. И меньше чем через час сюда доберутся и белые жуки…
— Ладно, — быстро согласился Ричард.
Торговые автоматы жутко воняли.
Джек предположил, что все продукты, находившиеся внутри, протухли. И оказался прав. Голубая корочка плесени покрывала ломтики сыра и кружочки ветчины, липкие струйки растаявшего мороженого стекали по корпусу мертвой холодильной установки.
Джек потянул Ричарда к окну и выглянул наружу. Отсюда здание Станции было видно уже довольно хорошо. За ним Джек увидел перекрытый цепочкой проем в заборе и служебную дорогу, ведущую за пределы Школы Тэйера.
— Через несколько секунд мы будем снаружи, — прошептал Джек. Он поднял шпингалет и открыл окно.
Эта Школа существует потому, что Эндрю Тэйер увидел… А ты видишь какие-нибудь возможности, Джеки?
— Там есть кто-нибудь из этих людей? — с беспокойством спросил Ричард.
— Нет, — ответил Джек, ограничившись только мимолетным взглядом по сторонам. Уже не имело значения — есть они там или нет.
Одна из крупнейших железнодорожных станций Америки… сделал упор на то, чтобы… в особенности на Западное побережье… он был первым, кому пришла… на запад… на запад… на запад…
В окно пахнуло тошнотворной смесью свежего ветерка и зловония помойки. Джек перекинул ногу через подоконник и схватил Ричарда за руку.
— Пойдем, — сказал он.
Ричард подался назад. Его лицо вытянулось и сделалось жалким от страха.
— Джек… я не знаю…
— Это место приходит в упадок, — сказал Джек. — И очень скоро его полностью заполнят эти мерзкие жуки. Пойдем. А то кто-нибудь увидит, как я сижу на окне, и мы потеряем единственный шанс тихо, как мыши, исчезнуть отсюда.
— Я ничего не понимаю! — простонал Ричард. — Я не понимаю, что за чертовщина здесь происходит?
— Заткнись и иди за мной, — сказал Джек. — А то я брошу тебя, Ричард. Ей-богу, брошу. Я люблю тебя, Ричард, но моя мать умирает. И тебе придется выбираться отсюда самому.
Ричард посмотрел Джеку в лицо и увидел, даже без очков, что тот говорит правду. Он взял Джека за руку.
— Прости, я боюсь, — прошептал он.
— За мной, в театр! — скомандовал Джек и спрыгнул. Секунду спустя его ноги ударились о мягкую траву. Рядом с ним опустился Ричард.
— Сейчас мы побежим к Станции, — шепнул Джек. — Думаю, до нее не больше пятидесяти ярдов. Если она открыта, войдем внутрь, если нет — попытаемся спрятаться со стороны Домика Нельсона. Как только мы убедимся, что никто нас не видел и вокруг так же тихо…
— Мы пойдем к забору.
— Правильно. Или нам придется улетать в Долины. Но только не сейчас. Служебная дорога. Мне думается, что, если мы покинем территорию Школы, все будет в порядке. Как только мы отойдем на четверть мили отсюда, ты сможешь обернуться и увидеть свет в комнатах и библиотеке. Все станет таким, как прежде, Ричард.
— Как это было бы хорошо! — сказал Ричард с невыразимой тоской.
— Ладно, ты готов?
— Думаю, да, — ответил Ричард.
— Беги к Станции. Держись ближе к стене. И пригнись, а то поцарапаешься о ветки. Видишь их?
— Да.
— Хорошо… тогда вперед!
Они оторвались от стены Домика Нельсона и плечом к плечу побежали к Станции.
Они были уже меньше чем в полпути от нее, выдыхая изо ртов белые облака пара и скользя по слякотной земле, когда с церкви внезапно раздался звон колоколов. Ему ответил нестройный хор завывших собак.
Они снова были здесь — все эти оборотни-«старшекурсники». Джек схватил Ричарда, но Ричард уже и сам вцепился в него. Их руки сомкнулись.
Ричард закричал и попытался потянуть их влево. Он так сильно сдавил ладонь Джека, что у того онемели пальцы. Из-за Станции появился стройный Белый Волк — Глава всех Волков, — и теперь он бежал им навстречу. Джек предположил, что это тот пожилой человек из лимузина. Другие Волки и собаки последовали за ним… и Джек обнаружил, что некоторые из них не были собаками. Одни были полутрансформировавшимися мальчиками, другие — взрослыми людьми, по всей видимости учителями.
— Мистер Дафри! — закричал Ричард, показывая на кого-то свободной рукой. (О, да ты видишь достаточно хорошо для того, кто потерял свои очки, Ричи! — мелькнула у Джека неуместная сумасшедшая мысль.) — Мистер Дафри! О Боже! Это мистер Дафри! Мистер Дафри! Мистер Дафри!
Так Джек первый и единственный раз увидел директора Школы Тэйера — тощего седого старика с длинным кривым носом и волосатым обезьяньим телом. Он бежал на четвереньках, вместе с собаками и мальчиками, и его квадратная профессорская шляпа болталась из стороны в сторону, каким-то непостижимым образом удерживаясь на голове. Он оскалился на Джека и Ричарда, и изо рта у него выпал длинный, пожелтевший от сигаретного дыма язык.
— Мистер Дафри! О Господи! Боже мой! Мистер Дафри! Мистер Да…
Он все сильнее и сильнее тянул Джека влево. Джек был больше, но Ричард просто обезумел от страха. Грохотал гром. Удушливый, помоечный запах усилился. Джек слышал тихое хлюпанье отрываемой от земли грязи. Белый Волк, возглавлявший стаю, сокращал расстояние между ними, и Ричард рвался прочь от него, в сторону забора. Это было, с одной стороны, правильно, а с другой — нет. Неправильно потому, что им нужно было к Станции, а не к забору. Там безопасная зона, там точка, потому что Спрингфилд был одной из трех или четырех крупнейших железнодорожных станций Америки, потому что Эндрю Тэйер был первым, кому пришла в голову идея, потому что Эндрю Тэйер увидел возможность, а теперь и он, Джек Сойер, увидел свою возможность. Конечно, все это — только интуиция, но Джек был склонен ей верить: при таких обстоятельствах интуиция зачастую становится единственным чувством, на которое можно положиться.
— Отдай нам своего пассажира, Слоут! — провыл Дафри. — Отдай нам своего пассажира! Отдай!
А собственно, что такое пассажир? — подумал Джек в те несколько секунд, пока Ричард пытался увести его влево, а он тянул Ричарда назад — к этой смешанной своре собак, мальчиков и учителей, бегущих за Большим Белым Волком. Я расскажу вам, кто такой пассажир. Пассажир — это тот, кто едет. А откуда начинается путь пассажира? Со станции…
— Джек, он укусит! — вскрикнул Ричард.
Волк обогнал Дафри и прыгнул. Его челюсти открылись, как заряженный капкан. Сзади раздался оглушительный хлопок — Домик Нельсона лопнул, как прогнившая дыня.
Теперь уже Джек до боли сдавил ладонь Ричарда и продолжал сжимать все сильнее и сильнее, не обращая внимания на взбесившиеся колокола, взрывы и пожары вокруг.
— Держись! — закричал он. — Держись, Ричард, мы уходим!
Он успел подумать: «Теперь Ричард — и стадо, и мой пассажир. Боже, помоги нам!»
— Джек, что случилось? — вопил Ричард. — Что ты делаешь? Перестань! ПЕРЕСТАНЬ! ПЕРЕСТАНЬ!
Ричард продолжал кричать, но Джек больше его не слышал — неожиданно он ощутил торжественное чувство: словно цыпленок пробивает стенку темного яйца — и его голова наполняется светом. Светом и воздухом — настолько чистым и прозрачным, что можно почувствовать запах яблока, которое надкусили в миле от тебя. Внезапно Джек почувствовал, что может просто подпрыгнуть вверх и перелететь через весь двор, как те люди с привязанными к рукам крыльями.
О да, свет и чистый воздух сменили эту пропахшую помойкой и гарью темноту. На мгновение все внутри Джека превратилось в сияние, а все вокруг него — в радугу, радугу, радугу…
Так Джек Сойер снова оказался в Долинах, на этот раз убегая из двора разгромленной Школы Тэйера, наполненной звоном колоколов и рычанием собак.
И на этот раз он притащил с собой Ричарда — сына Моргана Слоута.