Берегись, Джек! — вопил Ричард. Он уткнулся лицом в землю и выглядел как фанатичный мусульманин, решивший достичь добра с помощью Аллаха. — БЕРЕГИСЬ! ВОЛК! ПРЕФЕКТЫ! ДИРЕКТОР ШКОЛЫ! БЕРЕ…
Запаниковав от мысли о том, что Ричард в самом деле сошел с ума, Джек рванул своего друга за воротник и шлепнул его по лицу.
Крики Ричарда сразу прекратились. Он уставился на Джека, и Джек увидел контур своей собственной ладони, проступающий на бледной щеке Ричарда, как слабая красная татуировка. Его стыд сменился живым желанием узнать, куда они попали.
Частичный ответ на вопрос пришел изнутри — он был прост и безусловен… во всяком случае, так казалось.
Заставы, Джек. Ты пересекаешь Заставы.
Но прежде чем тратить время на обдумывание этого, нужно было привести в порядок Ричарда.
— Ты в порядке, Ричи?
Тот смотрел на Джека, оцепенев от удивления:
— Ты ударил меня, Джек?!
— Я дал тебе пощечину. Это то, что нужно делать с людьми, у которых истерика.
— У меня не было истерики! У меня никогда в жизни не было исте… — Ричард встал на ноги, дико оглядываясь вокруг. — Волк? Мы должны опасаться Волка, Джек! Если мы сможем перебраться через забор, он нас не достанет!
Он умчался бы прочь в темноту, чтобы преодолеть забор, который был теперь в другом мире, если бы Джек не сгреб его в охапку и не остановил.
— Нет больше Волка, Ричард.
— А?
— Мы сделали это.
— О чем ты говори…
— Долины, Ричард! Мы в Долинах! Мы проскочили!
И ты чуть было не вырвал мою руку из сустава, ты, неверующий, подумал Джек, растирая свое пульсирующее плечо. Когда в следующий раз я буду пробовать кого-нибудь перетащить, я поищу себе маленького ребенка, чтобы он верил в Санта-Клауса и Пасхального Кролика.
— Глупости, — медленно произнес Ричард. — Нет никаких Долин, Джек.
— Если нет, — мрачно сказал Джек, — то как получается, что Большой Белый Волк не кусает тебя за задницу? Или твой чертов директор школы?
Ричард посмотрел на Джека, открыл рот, чтобы сказать что-то, потом снова закрыл его. Он огляделся на этот раз более внимательно (во всяком случае, Джек надеялся, что это так). Джек сделал то же самое, наслаждаясь теплотой и прозрачностью воздуха. Морган и толпа его сумасшедших могут ворваться сюда в любую секунду, но сейчас нельзя было не расслабиться в чисто животной радости пребывания здесь снова.
Здесь было поле. Высокая желтоватая трава с лохматыми верхушками — не пшеница, но что-то вроде пшеницы, во всяком случае, какое-то съедобное зерно, — раскинулась в ночи во всех направлениях. Теплый ветерок колыхал ее загадочными, приятными волнами. Справа было деревянное здание, стоящее на небольшом холме; лампа, прикрепленная на столбе перед домом. Желтое пламя, такое яркое, что было почти невозможно на него смотреть, светилось внутри стеклянного шара лампы. Джек увидел, что здание было восьмиугольным. Два мальчика попали в Долины на самом краю круга света, излучаемого лампой, и было на дальнем краю круга нечто металлическое, оно отражало свет лампы ломаными отблесками. Джек вгляделся в слабое серебристое сияние… и понял. То, что он ощущал, было чувством исполненной надежды. Это было как если бы два огромных куска головоломки, один на американских Территориях и один здесь, прекрасно подошли друг к другу.
Это были железнодорожные рельсы. И хотя в темноте определить направление было невозможно, Джек подумал, что он знает, куда они ведут.
— На запад.
— Пойдем, — сказал Джек.
— Я не хочу идти туда, — сказал Ричард.
— Почему нет?
— Слишком много странного происходит. — Ричард облизал губы. — В этом доме может быть что-нибудь не то. Собаки. Сумасшедшие. — Он снова облизал губы. — Жуки.
— Я же тебе сказал: сейчас мы в Долинах. Все безумие исчезло — здесь чисто. Черт, Ричард, ты что, не чувствуешь?
— Нет никаких Долин, — тихо произнес Ричард.
— Посмотри вокруг.
— Нет, — сказал Ричард. Его голос был тоньше, чем голос разъяренного упрямого ребенка.
Джек сорвал пучок лохматой травы.
— Посмотри на это!
Ричард отвернулся.
Джеку захотелось крепко встряхнуть его.
Вместо этого он выбросил траву, сосчитал про себя до десяти и отправился к холму. На нем теперь было что-то вроде кожаных сандалий. Ричард был одет подобным образом, кроме того, на шее у него был повязан красный платок. Джек протянул руку и нащупал на шее похожий платок. Он провел руками вниз по своему телу и открыл, что превосходное теплое пальто Майлса П. Кайгера теперь напоминало мексиканское серапе. Готов спорить, я выгляжу, как реклама Тако Белл, подумал он и ухмыльнулся.
Выражение крайней паники появилось на лице Ричарда, когда Джек начал подниматься на холм, оставляя его одного внизу.
— Куда ты идешь?
Джек посмотрел на Ричарда и вернулся. Он положил руки на плечи Ричарду и твердо взглянул в его глаза.
— Нам нельзя оставаться здесь, — сказал он. — Кто-нибудь из них мог нас заметить. Может быть, они последуют за нами, может быть, нет. Я не знаю. Я знаю о законах, управляющих всем этим, не больше, чем пятилетний ребенок знает о магнетизме, — все, что об этом знает пятилетний ребенок, это то, что иногда магниты притягиваются, а иногда отталкиваются. Если не считать того, что время существует, это все, что я знаю. Нам нужно убираться отсюда. Вот и вся история.
— Мне все это снится, я знаю, что я сплю.
Джек кивнул в сторону ветхого деревянного строения:
— Ты можешь пойти или остаться здесь. Если захочешь остаться, я вернусь за тобой.
— Ничего на самом деле не происходит, — сказал Ричард. Его глаза без очков были большими и плоскими. Он быстро посмотрел вверх, на черное небо Долин, на странный и незнакомый развал звезд, вздрогнул и отвернулся. — Меня лихорадит. Это простуда. Кругом полно простуды. Это бред. Ты выступаешь как приглашенный актер в моем бреде, Джек.
— Ладно, я пошлю кого-нибудь в Гильдию Бредовых Актеров со своей карточкой, когда будет возможность, — сказал Джек. — Между прочим, почему бы тебе просто не остаться здесь, Ричард? Если ничего на самом деле не происходит, тебе не о чем беспокоиться.
Он снова отправился прочь, подумав, что иначе ему не избежать еще нескольких фраз в стиле Алисы на безумном чаепитии, чтобы доказать ему, что он тоже безумен.
Он был на полпути к вершине холма, когда Ричард присоединился к нему.
— Я должен был вернуться за тобой, — сказал Джек.
— Я знаю, — сказал Ричард. — Я просто подумал, что я тоже могу пойти. Во всяком случае, пока все это сон.
— Ладно, держи рот закрытым, если в доме кто-нибудь есть, — сказал Джек. — Я думаю, кто-то есть, кажется, я видел, как кто-то смотрел на меня из окна.
— Что ты собираешься делать? — спросил Ричард.
Джек улыбнулся.
— Играть по слуху, малыш Ричи, — сказал он. — Это то, что я все время делал с тех пор, как покинул Нью-Хэмпшир. Играл по слуху.
Они добрались до крыльца. Ричард панически сжал плечо Джека. Джек утомленно повернулся к нему; патентованный канзасский зажим Ричарда был не из тех вещей, которые быстро устаревают.
— Что? — спросил Джек.
— Это сон, все в порядке, — сказал Ричард, — и я могу доказать это.
— Как?
— Мы больше не говорим по-английски, Джек! Мы говорим на каком-то языке и говорим прекрасно, но это не английский!
— Ага, — сказал Джек. — Странно, не правда ли?
Он снова начал подниматься по ступенькам, оставив Ричарда, изумленно открывшего рот, внизу.
Через пару секунд Ричард последовал за Джеком. Ступеньки были кривые, незакрепленные и растрескавшиеся. Стебли лохматого злака проросли через некоторые из них. Вокруг в глубокой темноте оба мальчика слышали сонное гудение насекомых; это было не стрекотание кузнечиков, а некий более приятный звук, гораздо более приятный здесь, подумалось Джеку.
Наружная лампа была теперь сзади, их тени ложились поперек крыльца и потом поворачивали под прямым углом и падали на дверь. На двери была старая стертая надпись. В какой-то момент Джеку показалось, что она написана странной кириллицей. Потом буквы прояснились, и в слове не оказалось ничего удивительного: «ДЕПО».
Джек поднял руку, чтобы постучать, но передумал. Это не было частное жилище. Надпись гласила «ДЕПО», а это слово он связывал с общественными зданиями — залами ожидания автобусов «Грейхаунд», поездов «Амтрак» и авиакомпании «Френдли скайс».
Он открыл дверь. Дружелюбный свет лампы и определенно недружелюбный голос вышли на крыльцо одновременно.
— Уходи прочь, дьявол! — провизжал надтреснутый голос. — Убирайся, я приду утром! Я клянусь! Поезд в сарае! Уходи! Я обещал, и я приду, а сейчас ТЫ уходи… уходи и дай мне немного покоя!
Джек нахмурился. Ричард изумился. Комната была чистой, но очень старой. Доски были такими кривыми, что стены казались волнистыми. Картина, изображающая почтовый дилижанс, который, казалось, был размером с китобойное судно, висела на стене. Старинная стойка — ее плоская поверхность была почти такой же волнистой, как и стены, — проходила через середину комнаты, деля ее пополам. Позади нее, на дальней стене, находилась грифельная доска с надписью «ПРИБЫТИЕ ДИЛИЖАНСА» над одной колонкой и «ОТПРАВЛЕНИЕ ДИЛИЖАНСА» — над другой. Глядя на древнюю доску, Джек решил, что прошло уже порядочно времени с тех пор, как там было что-нибудь написано, и подумал, что, если бы кто-нибудь попытался писать на ней даже мягким мелом, доска развалилась бы на кусочки и упала на подгнивший пол.
На краю стойки стояли самые большие песочные часы из всех, какие Джек когда-либо видел. Они были размером с большую бутылку шампанского и наполнены зеленым песком.
— Оставь меня в покое! Я обещал тебе, что приду, и я приду! Пожалуйста, Морган! Пощади меня! Я обещал тебе, и если ты мне не веришь, загляни в сарай! Поезд готов, клянусь, поезд готов!