Больше всего Джека напугала последняя фраза. Ведь подобное может случиться ещё сколько угодно раз!
— Джек, поторопись!..
— Иду! — выдохнул мальчик. Он как раз выкатывал бочку в открытую дверь, когда наткнулся на что-то большое и мягкое.
— О Боже! Смотри, куда катишь, парень!
— Прошу прощения, я нечаянно, — поспешно сказал мальчик.
— Дать бы тебе пару подзатыльников!..
Джек подождал, пока тяжёлые шаги удалились, и продолжил свой путь.
Стены зала были покрашены ядовито-зеленой краской. Над стойкой висел плакат: ВСЕ НЕГРЫ И ЕВРЕИ, ПРОВАЛИВАЙТЕ В ИРАН!
Кругом царил шум, казалось, здесь никогда не было тихо.
Он должен уйти. Должен. Оутли — самое ужасное место в мире… в этом нет никаких сомнений.
Оутли, расположенный в глубине штата Нью-Йорк, казался мальчику тяжелейшим испытанием, выпавшим на его долю. Капкан. Ловушка. Легко попасть. И почти невозможно выбраться.
Высокий мужчина ожидал своей очереди в туалет. Он держал в зубах пластиковую зубочистку и разглядывал Джека. Джек подумал, что именно этого человека, наверное, он зацепил бочкой.
— Нечаянно, — повторил мужчина и зашёл в освободившуюся кабинку, в то время как другой мужчина из неё вышел. Глаза вышедшего и Джека на мгновенье встретились. Этот человек напоминал кинозвезду Рэндольфа Скотта, хотя был всего лишь завсегдатаем кабачка, пропивавшим в дешёвой пивной свой недельный заработок. Домой он, скорей всего, поедет либо на купленном в рассрочку «мустанге», либо на стареньком мотоцикле…
Глаза человека внезапно стали жёлтыми.
«Нет-нет, Джек, это не игра твоего воображения! Он…»
…Он, наверное, посещал городскую муниципальную школу, играл в футбол, совратил девочку-католичку и по-глупости женился на ней, а она растолстела от любви к шоколаду, и…
Но его глаза стали жёлтыми.
«Хватит!»
Что-то было в этом человеке, и неожиданная встреча навела Джека на мысль о некоем туннеле, по которому Джек пробирался в Оутли… о туннеле и о том, что случилось в темноте.
Рэндольф Скотт стоял перед Джеком. Его большие, натруженные руки расслабленно свисали по бокам.
В его глазах сверкали льдинки… и потом глаза стали менять свой цвет, постепенно желтея.
— Эй, парень… — начал было он, но Джек стремглав бросился в зал, катя перед собой бочку и забыв о её тяжести.
Шум поглотил его. Гремела музыка. Слева от него подвыпившая женщина визгливо орала в телефон (к этому телефону Джек не прикоснулся бы и за тысячу долларов). Пока она говорила, её собутыльник упорно пытался стащить с дамы полурасстегнутую блузку. На большой танцевальной площадке топтались осоловевшие пары.
— Ну, наконец-то! — Лори поманила его пальцем. В глубине стойки Смоки смешивал джин с тоником. Потом в напиток полагалось добавить водки и пива; коктейль носил глубокомысленное название «Русский черт».
Джек заметил входящего в зал Рэндольфа Скотта. Его блеклые глаза шарили по залу в поисках мальчика. Он как будто хотел сказать: «Мы ещё поговорим. Да-да! Возможно, мы поговорим о там, что могло бы произойти в Оутлийском туннеле… Или об одном известном нам обоим кнуте. Или о больных мамашах… А может, о том, что ты задержишься здесь надолго… пока не состаришься и не свихнёшься окончательно. А, Джекки?»
Джек вздрогнул.
Рэндольф Скотт улыбнулся, как будто заметил это… или почувствовал. Потом он словно растворился в воздухе.
Через секунду цепкие пальцы Смоки вцепились в плечо Джека — в поисках наиболее уязвимого места. Как всегда, это место тут же нашлось. У Смоки были очень чувствительные пальцы.
— Джек, ты должен пошевеливаться, — голос Смоки звучал почти доброжелательно, но пальцы причиняли нестерпимую боль. Его вставные зубы обнажились в улыбке, и он обдал мальчика клубами перегара.
— Ты должен пошевеливаться, или заработаешь фингал под глазом. Ты понимаешь, о чем я толкую?
— Д-да, — прошептал Джек, стараясь не дрожать.
— Отлично. Тогда все в порядке. — На мгновение пальцы Смоки сжались ещё крепче и Джек застонал. Этого оказалось достаточно. Смоки был доволен.
— Помоги поднять этот бочонок, Джек. И побыстрее! Сегодня пятница, люди хотят выпить.
— Уже суббота, — глупо заметил Джек.
— Неважно. Давай же!
Джек кое-как помог Смоки затащить бочку в подсобку за стойкой. Мускулы Смоки напряглись и буграми проступили сквозь закатанные рукава рубашки. Колпак сдвинулся набок, почти закрыв левый глаз. Затаив дыхание, Джек смотрел, как Смоки откупоривает пробку. Бочка затрещала… но не раскололась.
Мальчик с трудом перевёл дыхание.
Смоки подтолкнул к нему пустую бочку.
— Отнеси это в кладовую и прибери в туалете. Помни, что я сказал тебе сегодня днём!..
Джек помнил. Днём, в три часа раздался гудок, да такой громкий, что мальчик подскочил от неожиданности, и Лори, смеясь, сказала:
— Гляди, Смоки, он сейчас намочит свои штанишки.
Смоки отвесил ей подзатыльник и без тени улыбки посмотрел на Джека. Сегодня, сказал он, в Оутли день зарплаты. Поэтому скоро в кабачке негде будет яблоку упасть.
— И ты, и я, и Лори с Глорией должны сейчас мотаться, как заводные, — говорил Смоки, — потому что сегодня нам необходимо суметь сделать то, чего не сделаем ни в воскресенье, ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, или четверг. Когда я прикажу тебе прикатить бочку, ты должен будешь выполнить это ещё до того, как я закончу приказ. Каждые четверть часа ты станешь убирать в мужском туалете. В пятницу парням требуется опорожняться каждые пятнадцать минут.
— А я займусь женским, — влезла Лори. Её золотистые волосы были длинными и волнистыми, а цветом лица она напоминала вампиров из комиксов. Причём она всегда ёжилась, будто от холода. — Хотя женщины в этом отношении гораздо лучше мужчин.
— Заткнись, Лори!
— Как угодно, — сказала она насмешливо. Пальцы Смоки сжались в кулак, затем разжались… Раздался треск, и на щеке у Лори отпечаталась его пятерня. Она принялась всхлипывать… но Джек с удивлением увидел выражение полного счастья в её глазах. Как будто оплеуха явилась для неё высшим проявлением внимания.
— Тебе потребуется вся твоя энергия, парень, — продолжал Смоки. — Помни, что по одному моему слову ты должен будешь немедленно вкатывать очередную бочку. И не забудь, что каждые пятнадцать минут тебе предстоит выгребать дерьмо из уборной. Старайся, и у нас с тобой не будет проблем.
А потом Джек опять сказал Смоки, что хочет покинуть кабачок, и Смоки опять обманул его обещанием насчёт воскресенья… но какой смысл сейчас думать об этом?
Выкрики и смех становились все громче. В третий раз за вечер вспыхнула драка. Смоки махнул рукой Джеку:
— Откати этот бочонок!
Джек покатил пустой бочонок к двери, оглядываясь в поисках Рэндольфа Скотта. Он увидел его наблюдавшим за дракой, и немного расслабился.
В кладовой он поставил пустой бочонок рядом с другими — это был уже шестой за сегодня. «Дело сделано», — подумал мальчик. На секунду его сердце сильнее застучало в груди: в рюкзаке был волшебный напиток, в кармане лежал значок Территорий, ставший в этом мире серебряным долларом. Он пошарил рукой и нащупал бутылку Смотрителя через зелёный нейлон рюкзака. Сердце успокоилось, но волнение оставалось; такое чувство всегда возникает перед дальней дорогой.
В мужском туалете царил полный бардак. Если в начале вечера Джек без особых усилий убирал его, то сейчас… Он набрал горячей воды и стал с мылом оттирать загрязнённый нечистотами пол. При этом Джек с волнением вспоминал предыдущие несколько дней с того момента, как он впервые попал в «Оутлийскую пробку»…
…В кабачке было темно и пусто, как в могиле, когда Джек впервые открыл его дверь. Горела только лампа над стойкой, в темноте она больше всего походила на НЛО.
Слегка улыбаясь, мальчик направился к стойке. Он почти достиг цели, как вдруг хриплый голос позади него произнёс:
— Это бар. Здесь не место несовершеннолетним. Понял, болван? Пошёл вон!
Джек чуть не подскочил от неожиданности. Он нащупал деньги в кармане и почувствовал, что ноги его подкашиваются. Мальчику двенадцати лет было рискованно просить принять его на работу без письменного разрешения родителей, поэтому, скорее всего, ему назначат минимальную плату.
Неважно. Он оглянулся и увидел сидящего у стены мужчину. Мужчина был худым, но под лёгкой белой рубашкой угадывалась крепкая мускулатура. На нем красовался белый поварский колпак — бумажная шапочка, одетая набекрень. Большая тяжёлая голова, коротко стриженные седеющие волосы. В огромных руках — калькулятор.
— Я увидел объявление о том, что вам требуется помощник, — начал Джек без особой надежды. Мужчина явно не собирался нанимать его, и Джек почти не верил, что здесь может найтись работа.
— Ты — работник? — ухмыльнулся мужчина. — Ты же должен учиться читать в перерывах между игрой в хоккей.
— Ну… я не знал, что это бар, — сказал Джек, постепенно отступая к двери. В давно немытые окна заглядывало солнце и длинными полосами ложилось на пол. — То есть я думал, что… ну, вы понимаете… что это гриль. Что-нибудь в этом роде. Я уже ухожу.
— Подойди сюда, — карие глаза внимательно разглядывали его.
— Нет-нет, все в порядке, — Джек нервничал. — Я…
— Иди сюда. Стой, — мужчина достал из ящичка сигару и прикурил её. С листа бумаги слетела муха и с жужжанием скрылась в темноте. Глаза мужчины в упор сверлили Джека. — Я не собираюсь бить тебя.
Джек медленно приблизился к нему и присел на краешек стула. Через шестьдесят часов, убирая мужской туалет, Джек подумал, нет, он знал, — что было огромной глупостью принять это приглашение присесть. Он сам приговорил себя к тому, чтобы водоворот закружил его и втащил в канализацию. Только в Оутли канализационные люки были полны не дождевой водой, а пивом.
«Если бы он тогда убежал…»
Но он не убежал.
«Возможно, — подумал Джек, — здесь все же найдётся для меня какая-нибудь работёнка».