— Он, — сказал Волк, — Белый убийца, Джек. С кнутом. Это — одно из его мест. Волк не должен находиться в его месте. Джек Сойер тоже не должен. Никогда. Мы должны выбраться отсюда, Джекки.
— Мы выберемся, — ответил Джек. — Я обещаю тебе. Не сегодня, не завтра — но скоро!
Волк печально вздохнул.
— Скоро…
«Скоро», — пообещал он, и Волк поверил ему. Волк был полностью деморализован. Джек не знал, видел ли Волк Осмонда в Территориях — но он наверняка слышал о нем. Репутация Осмонда в Территориях среди членов семьи Волка была ещё хуже, чем Моргана. Но, хотя Волк и Джек узнали в преподобном Гарднере Осмонда, Гарднер не узнал их, и за этим крылись две причины. Или Гарднер издевался над ними, или же он был Двойником, как мать Джека, — то есть был связан с Территориями, но не осознавал этой связи.
И если Джек думает правильно, то им, возможно, удастся спастись. Во всяком случае, пока у них есть время подумать и решить.
Джек одел новую одежду. Чёрные башмаки, казалось, весили несколько фунтов и подходили на любую ногу. Ему с трудом удалось заставить Волка переодеться. Потом они лежали. Джек слышал, что Волк начал засыпать. Вскоре и его сморила дремота. Засыпая, он думал о маме: она где-то там, в темноте, зовёт его, зовёт, зовёт…
22. ПРОПОВЕДЬ
В пять часов дня зазвенел электрический звонок. Волк подскочил с кровати, разбудив спящего рядом Джека.
Через пятнадцать секунд звонок умолк.
Волк забился в угол, сжавшись в комок.
— Плохое место, Джек, — стонал он. — Отвратительное место! Нужно выбраться отсюда! ВО ИМЯ ГОСПОДА!
Стук в стену.
— Закрой свою пасть!
С другой стороны раздался хохот, напоминающий лошадиное ржание.
— Сейчас ваши души очистятся, друзья!
Хохот зазвучал вновь.
— Плохо, Джек! Волк! Джейсон! Плохо! Плохо, плохо…
Джек услышал грохот открывающихся дверей и топот башмаков.
Он подошёл к Волку. Им овладела непреодолимая усталость.
— Волк! — сказал он. — Волк, прекрати…
— Не могу, Джекки, — стонал Волк, обхватив голову руками.
— Ты должен, Волк. Сейчас мы войдём в холл.
— Не могу, Джекки, — причитал Волк, — Это плохое место, плохие запахи…
Из холла раздался чей-то голос — Джеку показалось, что это Гек Баст:
— Выходите к службе!
— Выходите к службе! — присоединился к нему ещё чей-то голос, и они слились в дуэт:
«Выходите к службе! Выходите к службе!..»
— Если мы хотим выбраться отсюда, Волк, не стоит сердить их.
Через минуту дверь распахнётся, и за ней будет стоять Баст, или Сонни… а может быть и оба. Будет лучше, если Джек и Волк не станут артачиться. Но как уговорить Волка? «Боже, прости меня за то, что я втянул его в это», — подумал Джек. — «Но что сделано, то сделано. Нужно искать выход».
— Волк! — окликнул он. — Ты что, хочешь, чтобы Певец опять начал бить меня?
— Нет, Джек, нет…
— Тогда лучше идём вместе со мной. Ты должен помнить, что от тебя зависит, как будут обращаться со мной Певец и Баст. Певец уже ударил меня из-за твоих камешков…
— Кое-кто мог бы дать ему сдачи, — Волк говорил тихо, но глаза его горели страшным оранжевым огнём. На мгновение он обнажил белые зубы. Казалось, они начали расти.
— Не смей даже думать об этом, — резко сказал Джек. — От этого будет только хуже.
— Джек, я не знаю…
— Ты постараешься? — спросил Джек и бросил быстрый взгляд на дверь.
— Я постараюсь, — ответил Волк, и в глазах его сверкнули слезы.
Коридор был пронизан солнечными лучами. Перед двадцатью дверями стояло сорок мальчиков, по двадцать с каждой стороны. Джек и Волк появились последними, но на них никто не обратил внимания. Певец, Баст и ещё два мальчика кого-то мутузили на ковре. Их жертвой был невзрачный парнишка лет пятнадцати по фамилии Мортон. Один из двух других мальчиков, как позже узнал Джек, носил имя Варвик, другой — Кейси.
— Когда мы захотим поговорить с тобой, мы спросим тебя сами, — орал Варвик. — Не смей высовываться, Мортон! Понял?
— ОТВЕЧАЙ ЕМУ! — велел Кейси.
— Да, — прошептал Мортон.
— ЧТО? ПОВТОРИ!
— Да, — повторил Мортон.
— Тогда пошёл вон, идиот, — приказал Певец, и Мортон, пошатываясь, встал в строй. Мальчиков ожидала служба и ужин.
Служба справлялась в большой высокой комнате по дороге в столовую. Вокруг стоял запах жареного мяса, и ноздри Волка начали ритмично раздуваться. Впервые за весь день выражение интереса промелькнуло в его глазах.
Джек решил быть осторожным. В углу он заметил нечто чёрное, явно не органического происхождения. Это был крошечный микрофон, замаскированный в стене. Он, вероятно, являлся частью службы. Так было лучше слышно преподобного Гарднера.
Он ожидал начала молитвы. Эти люди — Гарднер, Сонни-Певец или Гектор Баст — заточили его здесь и не собираются освобождать, а теперь ещё эта служба!
Самое удивительное, что все мальчики шли на службу явно с охотой.
Служки-мальчики в белых одеждах — уселись в центре комнаты. Джек оглянулся и увидел, что все присутствующие с нетерпением смотрят на открытую дверь. Он подумал, что причина, должно быть, кроется во вкусно пахнущем ужине. Но тут быстрым шагом вошёл преподобный Гарднер, и нетерпение на лицах сменилось восторгом. Мортон, ещё четверть часа назад производивший крайне жалкое впечатление, просто лучился счастьем.
Мальчики встали на ноги. Волк остался сидеть, удивлённо глядя по сторонам, и Джеку пришлось потянуть его за отворот куртки.
— Делай то же, что и все, Волк! — шепнул он.
— Садитесь, мальчики, — улыбаясь сказал Гарднер. — Пожалуйста, садитесь.
Все сели. На Гарднере были новёхонькие синие джинсы и белая шёлковая рубашка. Он с улыбкой скользил глазами по своей пастве. Большинство мальчиков восхищённо смотрели на него. Джек обратил внимание на одного из воспитанников — волнистые каштановые волосы, изящные маленькие руки, хрупкое тело. Почему-то он напомнил мальчику покойного дядю Томми.
— Итак, начнём. Гек, приступай.
Гек приступил. Он произносил слова молитвы быстро и механически, как будто копировал голос с пластинки, где воспроизводились лексические правила. После обращения к Богу о продлении их дней и прощении прегрешений, Гек Баст протараторил «Во имя Отца, и Сына, и Святого духа, Аминь!» и сел.
— Спасибо, Гек, — Гарднер взял стул и сел на нем задом наперёд, будто ковбой на лошади. Он был весел и дружелюбен; замеченный ранее Джеком налёт безумия исчез. — А теперь немного покаемся. Руководи нами, Энди.
Варвик занял место Гека.
— Благодарю Вас, преподобный Гарднер, — сказал Варвик и взглянул на мальчиков.
— Покаемся, — продолжил он. — Кто начнёт?
Взметнулся лес рук. Три… пять… восемь!
— Рой Одерсфельд, — выбрал Варвик.
Рой Одерсфельд, высокий мальчик с бородавкой на кончике носа, сложив руки перед собой.
— Я украл в прошлом году у моей мамы десять долларов, — завёл он высоким голосом. — Я пошёл в зал игровых автоматов и проиграл их все, — он моргнул. — А мой брат заболел пневмонией и попал в больницу в Индианаполисе! Потому что я украл эти деньги! Вот моё покаяние!
Рой Одерсфельд сел.
Солнечный Гарднер спросил:
— Может ли Рой быть прощён?
В унисон прошелестело:
— Рой может быть прощён!
— А может ли кто-либо из присутствующих здесь простить его?
— Никто из присутствующих здесь не может.
— Кто же может простить его?
— Только Господь.
— Просил ли ты Господа простить тебя? — спросил Гарднер Роя.
— Много раз! — Джек увидел, что по щекам Роя текут слезы.
— И когда ты увидишь свою маму, ты расскажешь ей, как плохо поступил по отношению к ней и своему маленькому брату?
— Конечно.
Гарднер кивнул Энди Варвику.
— Покаялся! — провозгласил Варвик.
Покаяние закончилось к шести часам, и покаялись почти все, кроме Джека и Волка. Некоторые каялись в мелких кражах — другие говорили об употреблении алкоголя и курении. Были, конечно, и сбежавшие из дома.
Их вызывал Варвик, но все смотрели на Гарднера и говорили… говорили… говорили…
«Они любят его, мечтают о его расположении, и, покаявшись получают его. Некоторые, скорей всего, даже слегка наговаривают на себя», — подумал Джек.
Запахи из столовой усиливались. В желудке у Волка громко заурчало, и Джек толкнул его локтем в бок.
Закончилось последнее покаяние, и Гарднер встал. Он стоял в дверном проёме, глядя на проходящих мимо него мальчиков. Когда очередь дошла до Джека и Волка, он придержал мальчика за руку.
— Я встречал тебя раньше.
«Покайся», — говорили его глаза.
И Джек почувствовал потребность сделать это немедленно.
«Конечно, мы знаем друг друга. Ты же хлестал меня кнутом…»
— Нет, — вслух ответил он.
— Да. Конечно, да. Мы встречались раньше в Калифорнии? Майне? Оклахоме? Где?
«Покайся!»
— Я не знаю вас.
Гарднер хихикнул.
— Так ответил апостол Пётр, когда его спросили, узнает ли он Иисуса,
— заметил он. — Но Пётр солгал. Я думаю, ты тоже лжёшь. Так где же? В Техасе? Эль-Пасо? Или в Иерусалиме в другой жизни? На Голгофе, месте распятия?
— Говорю Вам…
— Да, да, я знаю, мы встретились лишь сегодня. — Вновь раздался смешок. Волк, как заметил Джек, отпрянул от Гарднера, от которого исходил терпкий запах одеколона, смешиваясь с запахом безумия.
— Я никогда не забываю лица, Джек. Никогда не забываю лица или места. Я вспомню, где мы встречались.
Его глаза перебегали с Джека на Волка и обратно.
— Приятного аппетита, Джек. Приятного аппетита, Волк. Завтра начнётся ваша настоящая жизнь здесь.
Он направился к лестнице, но на полдороге обернулся:
— Я никогда не забываю лица, Джек. Я вспомню!
«Боже, — подумал Джек, — надеюсь, что нет. Во всяком случае после того, как мы будем в тысячах миль отсюда…»
Что-то тяжёлое ударило его. Джек влетел в столовую и упал; из глаз посыпались искры. Когда он смог сесть, то увидел Певца и Баста, стоящих над ним и смеющихся. Позади них маячил Кейси. Волк внимательно посмотрел на маленьких негодяев, и что-то в его взгляде не понравилось Джеку.