Когда Бринн выбралась из трещин в коралле на открытое место, Талли молотил Йена, словно тот был зеленой чешуйчатой боксерской грушей. Морская ведьма и шелки снова сосредоточились на катере и своих чарах. У Бринн не было времени плыть обратно до Блистательного – она даже до ближайшей остановки скоростного течения добраться не успевала. Но затем она поняла, что это и не требуется.
Все, что ей было нужно, это дельфин.
Бринн неслась по воде и кричала, зовя на помощь. Вскоре она наткнулась на трех дельфинов, которые плавали вдоль рифа. Должно быть, они почувствовали, что что-то неладно, потому что заинтересованно повернулись к Бринн. Один из них принялся щелкать и посвистывать, обращаясь к девочке.
Без магии Бринн не могла его понять, но надеялась, что дельфины поймут ее.
– Пожалуйста, – проговорила она. – Меня зовут Бринн Финли. Моя подруга Джейд ранена, а наверху корабль вот-вот натолкнется на риф в Солнечной лагуне! Прошу, помогите! Приведите моих родителей! Приведите полицию!
Дельфины покивали и рванули прочь с такой скоростью, что практически сразу исчезли из вида. Поняли ли они? Приведут ли помощь? А если приведут – успеет ли помощь добраться до лагуны вовремя?
Бринн поплыла обратно в Солнечную лагуну так быстро, как только могла. Йен наугад палил энергетическими сферами в Талли, но черепашонок вилял и уворачивался, будто это была какая-то игра. И все-таки Бринн видела, что Талли начинает уставать. Йен выстрелил очередной сферой, и она едва-едва не попала черепашонку в хвост.
– Я до тебя доберусь! – взвыл Йен, ковыляя в воде. – Ты, противная мелкая черепаха! Я поймаю тебя и снова впрягу в работу!
Бринн видела, как Талли смотрит на нее с выражением на мордочке, которое спрашивало: «Сколько еще? Когда уже мы сможем уплыть?»
Сейчас катер был прямо над Бринн – всего в нескольких секундах от столкновения с рифом. Что ей делать, когда это произойдет? Как тогда она сможет помочь? Она всплыла на поверхность. Сестрички Соуфилд сладкими голосами взывали к людям на судне. Моряки и пассажиры беспомощно стояли столбом, пока их судно все приближалось к берегу. Джейд выбыла из строя и лежала без сознания в пещерах под рифом. Талли выбивался из сил. Дельфины уплыли за помощью, но помощь может не успеть прибыть вовремя, чтобы спасти корабль. Ситуация казалась безнадежной.
Бринн поняла, что может сделать только одно.
Глава двадцать вторая
Бринн всегда хотела творить магию. Еще до того, как она попробовала выполнить первое в жизни заклинание или попала на первый урок магии, она хотела создавать волшебство. Она восхищалась взрослыми – соседями и родителями – из-за их магических способностей. Играла в магию понарошку столько, сколько себя помнила. Никто не мог бы сказать, что она хочет этого недостаточно. Отсутствие способностей не имело ничего общего с недостатком желания – на самом-то деле Бринн все это время подозревала, что слишком сильно жаждет творить магию и это как-то мешает ей.
И потом – тут было что-то большее, чем просто желание творить магию. Она и правда что-то сотворила тем утром в водорослевом лесу, перед первым учебным днем. Папа Бринн говорил маме, что она создана для этого. Даже Федра, морская ведьма, сказала, что видит в ней нечто особенное, – что ее магия исключительно сильна.
А теперь у Бринн просто не было выбора. Ей придется сотворить магию. Это больше не вопрос способностей или желания – это необходимость.
Сквозь слой воды до русалочки донесся разрывающий уши звук. Оглушительная смесь из звуков раскалывающегося камня, скрежета металла и рева воды. Катер налетел на риф.
Бринн поднялась на поверхность. Судно еще держалось на плаву, и большинство людей стояли на ногах, но дно катера крошилось о риф. Ведьма и шелки по-прежнему были заняты своей магией, а прямо под поверхностью Талли до сих пор уворачивался от залпов Йена Флетчера. Бринн кувырнулась и нырнула.
Найдя укромное место среди камней, она быстро припомнила все, что знала о магии. Она слушала на уроках. Делала заметки. Бринн знала всю теорию создания магии – у нее просто не получалось выполнить это на практике. Она думала обо всем, что узнала. Родители говорили ей, что все дело в любви. Винди наказывала думать о вещах, которые ты любишь, к которым неравнодушна, и направлять эти чувства наружу.
Бринн закрыла глаза, несколько раз равномерно и глубоко вздохнула. Так ей удалось немного привести в порядок мысли и успокоиться – пусть даже вокруг творился полный хаос. Когда в ее разуме воцарился мир, Бринн подумала о родителях – двух русалках, которых она любила больше всего во всем синем океане. Затем ее мысли перешли на Талли и Джейд – Бринн и их любила тоже. Потом перед ее глазами встала картинка водорослевого леса и маленькой полянки, к которой она была так неравнодушна. И еще она думала о других русалках и местах, которые любила, и тогда произошло нечто необычное. Бринн почувствовала странное гудение – что-то вроде зуда в голове, а затем в руках и хвосте. Что это было? Ощущение не давало ей сосредоточиться на магии, так что она почти уже собралась изгнать его из разума, но затем вспомнила: ведь Винди говорила, что гудение и должно появиться. Так что Бринн сконцентрировалась на нем и направила его наружу. Она сложила ладони, как ее учили, и не стала открывать глаза – хотя ей показалось, что она чувствует сферу энергии между ладонями.
На этот раз все было не так, как раньше, когда Бринн пыталась творить магию. Всякий раз до того она, наверное, чересчур много думала. Или, может, концентрировалась не на самой магии, а на том, чтобы быть сконцентрированной.
Или еще что-нибудь.
«Да какая разница? – подумала Бринн. – Сейчас все работает и ощущения великолепные!»
Теперь Бринн сосредоточилась на счастливых воспоминаниях: родители устраивают ей день рождения с крабовым кексом и салатом с тремя видами креветок, они с Джейд ночуют друг у дружки, она играет в пятнашки и догонялки с другими русалятами, Талли сворачивается клубочком в изножье ее кровати. Вокруг было шумно и опасно, но Бринн не позволяла себе думать об этом – и вообще о чем-то плохом. В ее уме не осталось ничего, кроме любви.
Поразительно, но все заняло лишь несколько коротких мгновений. Со стороны это могло показаться очень сложным и затянутым процессом, но в реальности произошло очень быстро. Бринн так и не открыла глаза, но ей казалось, что энергетическая сфера, которая, как ей казалось, была у нее в руках, увеличивалась! Любовь и сосредоточенность превращались в зуд возбуждения, Бринн направляла его наружу, и чувство магии все нарастало.
Достаточно ли ее, чтобы наложить заклинание? Может, и да. А достаточно ли, чтобы наложить такое заклинание, которое все изменит? Бринн не знала. По сути, практического опыта в магии у нее не было. Так что она не снижала концентрации. Она сосредотачивалась, выпускала энергию наружу и ждала.
Моряки и пассажиры на катере, который прямо сейчас сталкивался с рифом и берегом, – Бринн думала о них. Думала о людях. Она очень мало о них знала, но так ли уж они отличались от морского народа? Ведь у их детей бывали дни рождения, и друзья, и уроки в школе? Ведь они любили свои семьи и друзей, как и русалки?
Бринн была уверена, что да. Теперь ее внимание сместилось с ее собственной любви на любовь людей на катере и во всех остальных местах. А потом в голове Бринн зазвучала клятва морского народа:
«Русалка – защитник океана, страж моря. Если где-то живое существо нуждается в помощи – мы будем там».
И тут Бринн пронизал такой сильный поток энергии, что она почувствовала: она способна на все.
Бринн открыла глаза.
Между ее маленькими ладошками ярко сверкала магическая энергетическая сфера. И она подчинялась девочке.
Глава двадцать третья
Любой салат с тремя видами креветок начинается с креветок трех видов, а любое румагическое заклинание – с энергетической сферы. Неважно, планируется ли заклинание защитного пузыря, исцеляющее или осветительное, – все заклятия происходят из базовой энергетической сферы. Вот почему это первое, чему учатся школьники, и вот почему так важно уметь создавать сферу.
Из глаз Бринн слабо брызнули слезинки – так она была счастлива увидеть созданный ею шар энергии. Он источал яркое свечение, разбрасывая в воде искры румагии. Столько недель Бринн была неспособна творить магию, столько недель у нее были проблемы – а сейчас девочка с изумлением обнаружила, что на самом деле может колдовать и накладывать заклятия. Но что ей теперь делать?
Она выглянула из своего укромного уголка на рифе и осмотрелась. Талли, судя по виду, был на последнем издыхании: он едва уворачивался от магических бомб, которые Йен Флетчер создавал с помощью магии талисмана Забытых земель. Федра и ее подружки шелки привели человеческое судно на риф. Беспомощная Джейд лежала где-то глубоко в пещере под коралловым рифом.
Не раздумывая о том, что делает, Бринн подняла свою ярко сверкающую сферу над головой. А потом, чувствуя, как магия наполняет каждую клеточку ее тела, прокричала:
– Стоп!
И всё остановилось.
И речь не о том, что все вокруг девочки просто прекратили заниматься тем, чем занимались. Остановилось всё. Талли застыл в движении. За его спиной завис в воде магический снаряд, посланный Йеном, – всего в полусекунде от того, чтобы попасть черепашонку в плавник. Флетчер замер, точно статуя дагона, творящего магию.
– О-го-го… – выдохнула Бринн.
Волны в море остановились. Рыба неподвижно парила в толще воды. Бринн посмотрела на ведьму, на шелки и катер, на людей на нем.
Все остолбенели, будто само время встало на месте.
– Не припомню, чтобы Винди учила нас такому, – сказала Бринн сама себе, оглядываясь и едва веря глазам.
Может, это сон? Или какое-то заклятие, наложенное Федрой? Бринн опустилась в недра рифа, где шныряла белоперая акула – наверное, искала, чем бы поживиться. Сейчас акула застряла на месте – ни вперед ни назад. Бринн сунула в ее раскрытую пасть палец. Рыбина даже не вздрогнула. Девочка подплыла к косяку сардин. Их построение замерло: все повернулись в одну сторону, но не движутся. Бринн махала у них перед носом руками, била хвостом, но они так и не шевельнулись.