– Ну, я не знаю Федру лично, – ответила мать, – а распространять слухи – невежливо.
Федра величественно парила в воде на краю ламинариевого леса. И кричала на дагона.
Дагоны, раса людей-рыб, предположительно возникли в самых глубинах океана. Руки и ноги у них были человеческими, но дагонов покрывала зеленая чешуя, вместо ладоней и ступней у них росли плавники, а на щеках – жабры. Бринн не была знакома ни с кем из дагонов, и их не слишком-то много водилось близ Блистательного – города, в котором жила Бринн. По большей части дагоны жили вдали от русалок. Брин предполагала, что у них есть собственные города и школы, но точно не знала. Она вообще мало что знала о дагонах, но впечатления от них у нее сложились не самые приятные. Бринн думала о дагонах как о грубиянах, хотя сама толком не знала отчего, – ни один дагон никогда не грубил ни ей, ни кому-то из ее знакомых.
– Слушай меня, Йен Флетчер: все должно быть сделано сегодня же! – кричала Федра. – Не завтра, не на следующей неделе. А сегодня! Ты меня хорошо понял?
Дагон согнулся в поклоне:
– Да, Федра. Будет исполнено.
Бринн была раздражена и напугана тем, что морская ведьма выбрала именно ламинариевый лес, чтобы поорать на несчастного дагона. Но все же русалочке стало интересно, о чем идет речь. Она вытянула шею и подалась вперед, чтобы рассмотреть, что они делают.
В этот момент Бринн почувствовала, как что-то тянет ее за хвост. Она обернулась – это был Талли. В глазах черепашонка застыл испуг, и он, зажав плавник Бринн челюстями, пытался утащить хозяйку прочь от морской ведьмы.
– Талли, ступай назад! – шепнула Бринн. – Возвращайся на поляну и жди меня!
Морская ведьма как раз рассказывала съежившемуся дагону, какие огромные неприятности он заработает, если ее приказы не будут исполнены. Но в этот момент она умолкла и повернула голову.
Бринн попробовала замереть, но Талли продолжал тащить ее за плавник. Девочка выдернула хвост у него из челюстей, и это движение всколыхнуло водоросли – морская ведьма ее увидела.
Не сводя глаз с Бринн, Федра произнесла:
– Исчезни, Йен Флетчер.
Дагон с жалким видом поклонился, развернулся и быстро уплыл. Вскоре Бринн перестала его видеть. Тем временем Федра устремила на девочку холодный недобрый взгляд и несколько секунд не сводила с нее глаз. Бринн даже видела, как одна бровь ведьмы изогнулась дугой. Сердце девочки заколотилось в груди.
А потом Федра исчезла в облаке чего-то черного, как чернила гигантского кальмара.
Через миг вода вокруг была пуста.
Бринн огляделась. Талли жался к ней, вытаращив глаза и стреляя ими туда-сюда.
– Видимо, они ушли, – сказал Бринн, не зная толком, радоваться ей или бояться. – Что ж, думаю, теперь я могу потренироваться в магии. Давай, Талли, вернемся на поляну.
Но теперь Бринн чувствовала себя настолько же беспокойно, насколько Талли себя вел. Когда они вернулись на полянку, сердце девочки стучало быстро-быстро, а руки дрожали. Она не могла сосредоточиться на любви, или сострадании, или мире. Но, раз уж они были в ламинариевом лесу, Бринн, по крайней мере, могла концентрироваться на сонном колыхании водорослей – и постаралась сделать это. Она несколько раз глубоко вдохнула и представила своего папу, его синие волосы, очки и характерные шуточки: «Скажи-ка, Бринн, как океан относится к суше? Верно: он к ней подкатывает». Шутки были не больно-то смешные, но сам Адриан хохотал до упаду. У папы Бринн был звучный искренний смех, от которого он зачастую складывался пополам. Бринн обожала слушать этот смех.
Затем Бринн постаралась сосредоточиться на маме. Она, кажется, всегда знает, что Бринн чувствует, – даже и говорить почти не приходится. А еще мама отлично умеет подбадривать, когда дочери грустно. Если день не задался, мама может неожиданно приготовить салат с тремя видами креветок или еще какой-нибудь вкуснятиной. И потом, мама суперумная, она наверняка знает, как решить любую проблему, и рядом с ней Бринн всегда чувствует себя надежно.
Талли появился в жизни девочки не так давно, но Бринн все равно думала о нем как о части семьи. Когда ей весело, нет ничего лучше, чем играть с Талли, – бросать ему палочку или просто плавать рядом по океану. А когда грустно, как в последнее время, Талли всегда устраивается рядом с ней.
Потом Бринн вспомнила других: своих бабушку и дедушку, лучшую подругу Джейд и даже учительницу магии, Винди Мейерс.
Она даже не заметила как, но напряжение ее отпустило. Бринн задышала глубже и расслабленно, естественно сложила руки чашечкой. Не думая об этом слишком настойчиво, она направила позитивную энергию, которую ощущала, сперва в руки, затем в ладони, к пальцам – и тогда ощутила легкую щекотку, слабое ощущение зуда или вибрации. Раскрыв глаза, она посмотрела на свои ладони.
Там ничего не было. Никакой светящейся сферы. Ничего. Даже нескольких искорок румагической энергии не было.
– Ох! – расстроенно простонала Бринн.
Она попробовала еще раз. И еще раз. И еще раз.
Подошло время обеда, а Бринн, несмотря на приятный прилив позитивной энергии, который она вначале ощутила, так и не смогла сотворить никакой магии. Даже здесь, в ламинариевом лесу, в самом магическом месте из всех, что она знала. Талли лежал на песке, подремывая. Скоро ему понадобится всплыть на поверхность, и Бринн знала, что родители уже ждут ее дома.
Она решила попробовать один последний раз.
Только девочка замедлила дыхание и принялась концентрироваться на позитивных чувствах, как все пошло прахом – рядом послышался презрительный смех. Бринн распахнула глаза. Дагон, которого она видела раньше, плыл к ней сквозь водоросли. Она слышала, как морская ведьма называла его по имени – как же его? Эрик? Игорь? Йен!
Выплыв на поляну, дагон улыбнулся, обнажив ряды заостренных зубов.
– Так-так-так, – протянул он, оплывая вокруг девочки, – кто это у нас тут?
– Оставь меня в покое. – Бринн придвинулась к Талли.
– Хорошо. Но позволь задать тебе вопрос. – Голос Йена был низким и резким. – Если русалка не умеет творить магию – разве она настоящая русалка?
– Я умею творить магию, – защищаясь, выпалила Бринн.
– Ты именно этим здесь занимаешься? – Йен оглянулся. – Потому что я наблюдал за тобой какое-то время, и это было довольно забавно, но не сказать чтобы волшебно. – Усмехнувшись, он подплыл ближе: теперь они с Бринн стояли почти нос к носу.
– Я еще ребенок, – проговорила Бринн.
– О, но ты же уже должна изучать магию, ведь так?
– Тебя-то это каким боком касается? – буркнула Бринн.
Дагон пожал плечами и двинулся прочь:
– Полагаю, никаким. Я просто пытался помочь.
– Помочь? – переспросила Бринн. – Как?
– Поздно. – Йен оттолкнулся от дна. – Я передумал.
Стычка разбудила Талли, и он подплыл поближе к Бринн.
– Он врет, – сказала девочка черепашонку. – Он бы мне не помог. Дагоны вообще не умеют творить магию.
Но Бринн начинала отчаиваться. И знала, что, если бы дагон каким-то образом действительно мог ей помочь, она бы не отказалась от его помощи.
Глава шестая
Бринн так тревожилась из-за того, что не сумеет выполнить заклинание на уроке Винди, что не могла сосредоточиться на других занятиях. Живот у нее болел, будто она проглотила колючую рыбу-камень. Чувство ужаса не покидало ее весь день, даже во время обеденного перерыва.
– Эй, – сказала за обедом Джейд, – ты не хочешь в субботу сплавать поискать морские стеклышки для бус?
– Ммм? Что? – переспросила Бринн.
Она могла думать только о том, что не способна творить магию. Слова Джейд почти не доходили до нее.
– Да что с тобой? – спросила подруга. – Ты сама на себя не похожа. К обеду не притронулась, а меня вообще не замечаешь.
– Ох, извини, – пробормотала Бринн. – Я просто думала о… коралловом рифе.
– О коралловом рифе? А что с ним?
– Э-э-э, ну-у-у, он очень красивый, – выдавила Бринн. – Вот и все.
Когда раздался звонок, она испытала облегчение. Слишком тяжело пытаться делать вид, что все отлично, и проявлять интерес хоть к чему-то, когда так беспокоишься из-за уроков магии.
Класс уже перешел к другим заклинаниям, вроде простых исцеляющих. Но, поскольку Бринн не могла сотворить базовую энергетическую сферу, она бы никак не смогла наложить эти заклятия. Так что она болталась по кабинету, притворяясь, что делает заметки, ищет что-то в рюкзаке или идет в туалет.
Иногда Уильям предлагал ей помощь и вел себя при этом очень даже мило, но для Бринн все это было слишком унизительно. Ведь она уже страшно отстала от класса – притом что в самый первый день в школе заявила, что у нее природный талант к магии.
– Слушай, Бринн, – говорил Уильям, – хочешь потренироваться со мной делать энергетическую сферу?
– Нет, спасибо, – отвечала Бринн. – На самом деле на этих уроках мне скучновато: мы слишком медленно продвигаемся.
И вот так Бринн старалась держаться в тени, а сама знала, что отстает все сильнее и сильнее, и казалось, она уже ни за что не нагонит класс. Еще она была уверена, что Винди догадалась о ее неспособности творить магию – или вот-вот догадается, – и, хотя Бринн было страшно и стыдно, какая-то часть ее хотела, чтобы все раскрылось и не нужно было больше притворяться.
Так что Бринн не знала, что и думать, когда мисс Мейерс попросила ее задержаться после урока.
Когда остальные ученики потянулись к выходу из кабинета, Бринн подплыла к столу мисс Мейерс. На деле это был не совсем стол, а скорее большой замшелый булыжник со множеством маленьких отверстий и выемок, где можно было держать бумаги, карандаши и планшеты.
– Мисс Мейерс? Вы хотели поговорить со мной?
– Да. – Винди положила ручку. – Я хотела обсудить твою магию. Я заметила, что ты не занимаешься на уроке. У тебя трудности? Нужна помощь?
На мгновение Бринн захотелось признаться во всем. Мисс Мейерс такая славная. Она же сможет понять, да?