Именно оттуда, с юга, и появились снова самолеты. Три темных черточки на фоне сверкающей синевы, идущие на большой высоте, поблескивая дюралем плоскостей. С мостика напряженно следили за ними в бинокль, на всех мачтах заполоскался сигнал «Воздушная тревога», пулеметчики водили стволами вправо-влево, но самолеты прошли на большой высоте, то ли вообще не заметив конвоя, то ли, имея совсем другое задание, решили не отвлекаться.
Амелин облегченно вздохнул. Комиссар Чертов шумно вздохнул: «Пронесло!»
Амелин бросил в воду гривенник, хотя и сильно сомневался, что морской царь имеет какое-либо влияние на немецкую авиацию. Но хоть погода хорошая!
«Я на твоем месте гривенник не кидал бы, - сказал комиссар, - уж, лучше дождь шел бы, не переставая, или туман. А то — вон Нептун какую погоду дает. Как голый идёшь...»
Тральщик №42 продолжал медленно идти к Гогланду. Бывший буксир управления «Ленводпуть», имевший на «гражданке» название «Ленводпуть-13», он воевал уже вторую войну, третий раз меняя бортовые номера.
25 августа 1941, 13:00
На этот раз самолетов было шестнадцать. Как обычно, они появились со стороны южного берега и снова шли на большой высоте. У всех на тральщике еще теплилась надежда, что они и на этот раз пролетят мимо. Уж очень их много для такого маленького конвоя. Прямо над кораблями самолеты в крутом вираже заложили круг и, начав пологое снижение, один за другим с постоянного курсового ринулись на добычу. Это были «Ю-88» — горизонтальные бомбардировщики. Они не снисходили до пикирования, но зато несли гораздо больше бомб, чем пикировщики, да и над целью могли оставаться гораздо дольше, нежели «лапотники».
Бомбы полились дождем. Снизившись до высоты примерно 800 метров, бомбардировщики делали заход за заходом на практически беззащитные корабли. Треск пулеметных очередей на кораблях и звон сыпавшихся на палубу отработанных гильз создавали скорее иллюзию сопротивления. Эффективность огня была нулевой. Утопив тралы, тральщики вертелись под бомбами, окатываемые тоннами воды и осыпаемые осколками.
В голове Амелина — будущего профессора экономики — опять никак не могло уложиться, что немцы используют такие силы против столь ничтожных целей. Он видел, как, круто положив руль, «Трувор» пытался уклониться от предназначенной ему серии бомб. Огромный столб воды, огня и черно-бурого дыма неожиданно вырвались из-под носа ледокола. Никто не понял, то ли в «Трувор» угодила бомба, то ли, сойдя с протраленной полосы, ледокол напоролся на мину. В этот момент ударная волна от близко упавшей бомбы сбила Амелина с ног. Тральщик, подпрыгнув, как испуганный конь, повалился на правый борт. Это в какой-то степени спасло Амелина, не дав ему упасть за борт. Когда он вскочил на ноги, то увидел, что «Трувор» быстро погружается носом, медленно заваливаясь на левый борт, окутавшись клубами пара и дыма. Свист и вой пара, вырывающегося из разбитых паропроводов, смешавшись с пронзительным воем поврежденной сирены, фигурки прыгающих за борт людей, барахтающихся в темной от мазута воде среди продолжающихся вздыматься столбов от падающих бомб, создавали картину какого- то неземного, мистического ужаса...
«Трувор» так и не успел лечь на борт. Носом вперед, с креном на левый борт он и ушел под воду, на мгновение мелькнув желтой латунью продолжавших вращаться винтов. Воронка водоворота и легкое облачко пара над штилевой поверхностью залива — все, что осталось, как будто это было не судно в 1200 тонн водоизмещением, а завиточек дыма, который сдуло ветром. И только кружащиеся в водовороте головы людей говорили о произошедшей трагедии...
Бомбы еще продолжали падать, когда на тральщик начали вытаскивать спасенных с «Трувора». Многие из спасенных были ранены, обожжены, а у старшего помощника капитана ледокола безжизненно висела перебитая нога. Амелин работал, забыв обо всем. Он накладывал повязки, протирал раны и ссадины йодом, стараясь, как мог, подбодрить ошеломленных людей. Накладывая шину на ногу старшего помощника «Трувора», фельдшер спросил, что произошло с ледоколом: мина или бомба? Тот молчал, видимо, находясь в шоке. Амелин сделал ему укол морфия — у запасливого и любящего свое дело фельдшера было в его крошечной санчасти больше разных лекарств и медикаментов, чем на любом эсминце. Единственное, чего не было, и тут Амелин был бессилен — это не было достаточно места. Спасенные забили весь тральщик от верхней палубы до машины, где на пойелы уложили особенно тяжело пострадавших.
Выставили новые тралы. В отдалении без хода стоял «Рулевой», боясь пошевелиться, потеряв, уклонявшись от бомб, границы протраленной полосы. Печальный пример «Трувора» гипнотизировал. Амелин слышал, как комиссар Чертов ругался в адрес «Рулевого», что тот даже не спустил шлюпку, чтобы помочь спасти людей после гибели «Трувора». Командир успокаивал комиссара, уверяя, что на «Рулевом» вообще нет ни шлюпок, ни иных спасательных плавсредств — он их оставил в Таллинне. «Ладно, разберемся», — пробурчал Чертов.
Конвой, состоявший теперь из двух тральщиков и одного маленького гидрографического суденышка, двинулся дальше. Амелин очень надеялся, что немцы сочтут их конвой уничтоженным и оставят в покое...
25 августа 1941, 13:30
Командир эскадренного миноносца «Володарский» капитан 2-го ранга Фалин находился у себя в каюте, просматривая рапорт старшего механика о необходимости ремонта в машине. Рапорт был длинным и датирован 23 августа. На рапорте была разрешающая резолюция контр-адмирала Ралля и его, командирская.
Настроение Фалина было самое паршивое. Час назад он получил приказ из штаба ОЛС изготовить корабль к бою к 16 часам, а ответ, что тот стоит с разобранными машинами, привел штаб ОЛС в бешенство. Почему, начиная ремонт, он не только не получил на это разрешения командования ОЛС, но даже и не поставил никого в известность? Фалин пытался возразить, что он не подчиняется ОЛС, а подчинен командующему минной обороной контр-адмиралу Раллю, который дал разрешение на ремонт. Как выяснилось, он находится в двойном подчинении, потому что «Володарский» числится в ОЛС. Штаб грозил трибуналом, сравнивая ремонт машин «Володарского» с самострелом и дезертирством. Отряд легких сил! Все уже забыли думать о нем, а оказывается, отряд еще существует и, может быть, даже совершает лихие набеги на немецкие порты и линии коммуникаций, только об этом никто не знает. А кто же сейчас командует ОЛС? Дрозд? Солоухин? Сухоруков? Штаб ОЛС остался в Кронштадте вместе с «Иваном Топихиным», как прозвали на флоте буйного лихого начальника штаба ОЛС капитана 1-го ранга Ивана Святова. Значит, здесь, в Таллинне, есть еще один штаб ОЛС?
Фалин доложил об инциденте адмиралу Раллю. Адмирал пожевал губами, вздохнул и пообещал уладить вопрос с Солоухиным. Или кто там сейчас командует ОЛС? Этого никто не знал, но поговаривали, что после сегодняшнего совещания у командующего флотом капитан 2-го ранга Солоухин вроде сдает кому-то дела. Дрозду? Может быть, и Дрозду. Бардак! На прощание Ралль своим спокойным голосом (адмирал никогда не повышал его в разговорах с подчиненными) все-таки сказал Фалину: «Что вам действительно приспичило с этим ремонтом? Не могли до Кронштадта подождать? Чтобы сегодня к 19 часам все закончить». Говорить в таких случаях начальству, что «вы же сами разрешили», по меньшей мере опрометчиво. Капитан 2-го ранга Фалин ответил: «Есть, все закончить к 19 часам», и попросил разрешения быть свободным. Адмирал кивнул и, когда Фалин, по-уставному повернувшись «кругом», пошел к выходу, бросил: «Что его вообще ремонтировать? Хороший корабль, крепкий, новый...»
Новый корабль! Уж, от кого, от кого, но от контр-адмирала Ралля он этого не ожидал. Ничего себе, новый корабль!
Эсминец был заложен в ноябре 1913 года. 23 октября 1914 года он был спущен на воду на верфи Металлического завода в Петрограде, имея гордое имя «Победитель». Вместе со спущенным на воду в тот же день эсминцем «Забияка» «Победитель» стал головным кораблем большой и славной семьи серийных «новиков».
В конце августа 1915 года эсминец начал испытания, а 25 октября того же года официально вступил в строй Балтийского флота, начав свою славную боевую биографию 16 декабря 1915 года. Быстро завершив полный цикл боевой подготовки, «Победитель» совместно с «Новиком» и своим братом-близнецом «Забиякой» вышел на минную постановку к северо-востоку от Виндавы на путях вероятного следования германских кораблей. Результаты смелой и скрытной минной постановки превзошли все ожидания. На следующий день на этом заграждении взорвались и погибли вышедшие из Виндавы для несения дозорной службы немецкий легкий крейсер «Бремен» (3250 тонн) и эскадренный миноносец T-191! Причём на крейсере погибло 11 офицеров и 287 человек команды. Через пять дней здесь же погибли сторожевой корабль «Фрея» и эсминец «У-177», потеряв 20 человек.
Радость и красота морского боя чередовалась для «Победителя» со всеми ужасами, сопровождающими морскую войну. 6 января 1916 года, когда три эсминца в том же составе вышли на новую минную постановку, на подходе к Либаве подорвался на мине брат-эсминец «Победителя» — «Забияка». 12 человек было убито, операция — сорвана. «Победитель» охранял своего раненого брата, которого «Новик» повел на буксире в Ревель.
31 мая 1916 года «Победитель» с «Новиком» и «Громом» ворвались в бухту Норчепинг, настигнув там караван из 14 германских судов, шедших с эскортом из вспомогательного крейсера «Герман» и двух вооруженных траулеров. «Победитель» первым из эсминцев открыл яростный артиллерийский огонь, быстро утопив вспомогательный крейсер противника и взяв в плен девять уцелевших моряков из его экипажа.
Боевые походы, минные постановки, нападения на конвои противника, бесконечные плавания в кишащих минами водах — все выпало на долю эсминца «Победитель». И смертельное маневрирование на Кассарском плёсе под двенадцатидюймовыми снарядами немецких дредноутов; огонь с позиции у деревни Рыбац