– Она не знает, – прозвучал позади голос Ратмира, и Руслан поморщился, но оборачиваться не стал.
Уточнять, чего именно Фира не знает, – тоже.
– Владимир отослал ее прежде, чем пообещал награду спасителю.
– А ты решил не рассказывать…
– К слову не пришлось. – Он наконец поглядел на степняка, не в меру задумчивого. – Тебе какое дело?
– Ну, судя по всему, про наказ идти в одиночку ты тоже умолчал, а это уже мое дело. Разве ж это честно?
Кулаки зачесались, задрожали в ножнах мечи, и Руслан отступил на шаг.
– Без дружины, без друзей, – напомнил он тихо. – Фира – ни то, ни другое.
– Верно, – прищурился Ратмир. – Она ведьма. Та, от кого в пути пользы больше, чем от целого войска. И речь шла о любой помощи.
– Правда? – Руслан изогнул бровь. – Думаешь, Владимир осерчает на такую мелочь, когда я дочь его верну да расскажу, как встретил в пути принцессу, возомнившую себя воином, и не бросил умирать в лесу? Считай, двух девиц вместо одной спас.
Он сам не понимал, что несет. Грудь горела, будто клинком вспоротая, скручивались узлами кишки от собственных мерзких слов, но лучше так, чем и впрямь садануть кулаком по улыбчивой степной морде.
– Хитрец ты, князь, ой хитрец. – Ратмир покачал головой. – Только я еще посмотрю, сколько счастья тебе эти уловки принесут.
Поймав его взгляд в сторону так и стоявшей у воды Фиры, Руслан разжал и снова стиснул затекшие пальцы.
– Мое счастье – не твоя забота.
– И то правда. Я лучше о своем позабочусь.
Степняк хохотнул, согнулся до земли в шутовском поклоне и, насвистывая, пошел туда, куда без конца косился. К ней…
– Похоже, Людмила тебе больше не нужна? – пробормотал Руслан так тихо, что и не надеялся на ответ.
Но Ратмир, не сбавляя шага, бросил через плечо:
– А тебе?
И пошагал себе дальше.
Следить, как одна тень приближается к другой, Руслан не стал. Не стал слушать едва уловимый шорох их голосов, что расплывался по ветру, как лепестки по воде. Не стал думать о том, отчего ж это так неприятно.
Завертелся на месте в поисках девицы с пивом, заозирался и, когда схватила его ладонь другая, тонкая и хрупкая, не дернулся, покорно поплелся, куда повели.
В толпу, к крикам, огню и хороводам. Даже изобразил пару притопов и прихлопов да пробежался по кругу, но легче на душе не сделалось и камень с сердца не исчез. А вот Фира и Ратмир – очень даже.
Когда Руслан наконец отважился посмотреть в их сторону, берег был пуст.
Глава III
– У солнца на макушке!
– У Купалы под юбкой!
– Неделя, длись!
– Огонь, ярись!
Фира швырнула по воде плоский камешек, который вертела в руке с самого восхода, и сосчитала прыжки. Одиннадцать. Больше, чем вчера и за ночь до этого. Больше, чем в любую из бесконечно повторяющихся лядовых недель.
Зачарованных.
Надо же было так глупо попасться… Гульба, еда, пиво – и они сдались без боя. Рухнули на траву, что тюки соломенные, да расслабились.
«Отдохнем и завтра двинемся в путь».
Ага, как же!
Нет, может, и двинулись бы, вот только «завтра» в этом месте пока не наступило ни разу.
Фира поняла все быстро – ну, или как минимум быстрее прочих, но пару дней таки бегала змейкой по городу, плясала у огня и купалась в теплом, почти горячем озере. Пару дней ей было весело и счастливо, несмотря на смурного Руслана, который только и делал, что пытался напиться до беспамятства, и вездесущего Ратмира, который хоть и смешил, но настораживал.
А потом пришла третья неделя. И четвертая. И пятая. Сегодня была шестая, так что еще одна, и можно всю седмицу в неделю переименовывать. Но ждать этого благословенного момента Фира не собиралась. Выход был, оставалось его только найти.
Не то чтобы она еще не пробовала…
И с местными говорила, но получала в ответ только улыбки и уже набившие оскомину выкрики. И уходила за пределы городских колец, но, какую бы дорогу ни выбирала, в итоге всякий раз возвращалась на берег. И уплыть силилась, вдруг вообразив, что выход как раз меж двух скал и находится, но как ни гребла руками и ногами до изнеможения – дальше пары-тройки шестков не забралась.
Конечно, она бы все равно не бросила здесь князя и хана, которые отчего-то не замечали странностей, как их ни убеждай, да и коней тоже, но обида за каждую неудачу впивалась в сердце колючками, и разорвать колдовской морок в какой-то миг стало не просто важнее всего на свете – важнее самой жизни.
Только мысли умные, полезные в голову не шли, а вот неумные и бесполезные – запросто. Стоило застучать бубнам, зазвенеть струнам и голосам, и сразу почти забывалось о пленивших их чарах и о том, что где-то там – возможно, совсем рядом – ждет спасения Людмила. Ведь что такого ужасного в еще одном круге подле костра? В еще одной чарке? В еще одном венке, по воде пущенном?
Разве не заслужила она праздника? Разве не заслужила счастья? Пусть и слегка омраченного той неловкостью, что притаилась меж нею и Русланом дикой кошкой.
Колдовать Фира тоже пыталась. Прежде всего, чтобы его встряхнуть, привести в чувство, заставить вспомнить о жене да о главном стремлении. Но, казалось, князь и без того все помнил, но минувшие дни слились для него в один короткий привал.
– Мы даже вздремнуть не успели, – бормотал он всякий раз, как Фира пыталась вытащить его прочь из города. – Неужто сложно утра дождаться?
А утром все начиналось заново.
Впрочем, поспать им действительно так и не довелось, но что страшнее – даже не хотелось. Тело до сих пор ощущалось легким, бодрым и полным сил, в том числе ведьмовских, жаль только, не на что было их потратить. Отчаявшись влить каплю дара, а вместе с ним и разума в твердокаменный лоб Руслана, Фира занялась землей, деревьями, кустами – всем, что обычно легко откликалось на зов и помогало.
Но здешняя природа лишь поглядывала с любопытством да отвечала на касания предостерегающими уколами, мол, не лезь, целее будешь.
Пришлось отступить, но не сдаться.
Выход есть всегда. Всегда…
– Негоже сидеть в Купалову неделю, – прозвучал над головой тихий голос, мелькнула сбоку алая юбка, и рядом опустилась на колени русоволосая румяная девица с тремя толстыми косами и беличьими ушами.
– Глумишься? – покосилась на нее Фира.
– Удивляюсь. Разве ж не нравится тебе у нас?
Такой вопрос ей задавали не единожды. По пять-шесть раз на дню подходил кто-нибудь из безымянных чудских – ибо имена они берегли лишь для любимых и богов – и пытался понять, отчего это Фира так яро прочь рвется.
Объяснять она устала. Не понимала чудь таких слов как «надо».
Вот и Белка на ее молчаливый злобный взгляд только глаза закатила, ноги из-под себя вытащила, вытянула да улеглась на спину, руки за голову закинув.
– Дурная ты, чудодейка. Нет места краше и счастливее.
– И в чем тут счастье? – не удержалась Фира, подбирая с земли новый камешек. Толстый, кривой… не поскачет. – В бесконечной гульбе?
– А ты еще раз к старейшинам сходи, может, ответят. – Девчонка рассмеялась так сильно, что засучила в воздухе босыми ногами, и Фира вздохнула.
Значит, все же глумится.
Чего уж, поди, весь город над нею потешался, когда она третьего дня в терем поперлась, ибо сказал же Ратмир, что там сидят старейшины. Но то ли придумал он, то ли сам был обманут, и терем оказался еще более пустым, чем все окружные избы. Ни скамеечки, ни половичка – стены голые да провалы окон. И, естественно, никаких мудрых стариков.
Таковых тут вообще не водилось.
– Вот и схожу, – проворчала Фира, швырнув камень в озеро. – Разнесу ваш терем… весь ваш город в щепки.
– Можно подумать, нам нужны эти клети. – Белка чуть поуспокоилась, снова села и, опершись ладонью о землю, склонилась к Фире. – Оставь борьбу, расслабься, живи. Вспомни первый день, первую ночь, как светло было на душе, как трепетно и сладко, как слилось над огнем твое сердце с сердцем любимого…
– Что?! – Она отпрянула так резко, что завалилась на бок, и, спешно неуклюже поднявшись, начала отряхиваться от травы. – Не любимый он мне, и ничего у нас не… не сливалось!
– Как скажешь. – Белка ловко вскочила следом и улыбнулась. – Как бы то ни было, нас много, и мы празднуем, а значит, чары сильны настолько, что даже вашему волотовому мечу их не…
Она не договорила. Осеклась, побледнела, но улыбаться не перестала, только задрожали слегка губы от напряжения.
– Не… что? – вкрадчиво уточнила Фира, подступая ближе, но теперь уже Белка отшатнулась.
– Ничего, – фыркнула. – Чары сильны. Не мы их создавали, не нам их разрушать. Тем более не тебе. Благодарна и рада будь, что из всех уголков в трех мирах именно сюда попала.
После чего подобрала юбку, развернулась и побежала к своим, что уже устали петлять меж домов и высыпали на берег, где вскоре разгорятся костры. Где-то средь них бродили и Руслан с Ратмиром… Точнее, Руслан-то бродил, недовольный и хмурый, а Ратмир, верно, как и прежде, скакал и веселился.
Фира одернула рубаху, потуже завязала пояс и решительно пошагала в толпу, на полпути умудрившись растянуть губы в подобии улыбки – ни к чему напрашиваться на излишнее внимание суровым видом сейчас, когда забрезжило впереди решение всех терзавших ее бед.
И такое простое… как сама-то не дотумкала?
У выложенных камнями огневищ, над которыми уже высились кучи веток, пришлось замедлиться: детвора здесь летала неугомонная, так и норовила сшибить кого-нибудь с ног или на спину сигануть да на шее повиснуть. Благо сегодня Фиру никто не оседлал, а толкнули всего-то пару раз, и то ненароком.
Лицо уже онемело от глупой улыбки, когда почти у самых изб, под изогнувшимся коромыслом тонким деревцем, нашелся Руслан. Он сидел, как всегда, окруженный плошками и крынками, но, на удивление, не ел и не пил, а задумчиво разглядывал свои начищенные до блеска красные сапоги.
– Помню их грязными, – сказал он, вскинув голову, когда Фира остановилась рядом.