Алекс застыл, напрягся. На мгновение ей показалось, что он вот-вот отшатнется, но он неохотно расслабился. На его губах чувствовался вкус бренди.
«Что я делаю?» – как в тумане подумала Кейт. Кончиком языка она коснулась легкой припухлости в месте удара. Жаркое дыхание согрело ей кожу. Она придвинулась ближе, обвила руками шею. Алекс робко обнял ее. Кейт поцеловала его глубже; он ответил на поцелуй, прижал крепче. Она запустила пальцы в его волосы, забыв об ожогах. Алекс притянул ее к себе, но она отстранилась и повела его в глубь квартиры.
В спальне было темно, сквозь открытую дверь проникал луч света из кухни. Кейт снова поцеловала Алекса, провела рукой под футболкой. Он вздрогнул. Она взяла его ладонь и положила себе на грудь. Он легонько сжал ее, и Кейт вся затрепетала. Она расстегнула пояс и верхнюю пуговицу брюк, коснулась обнаженной кожи. Алекс судорожно вздохнул, обнял ее крепче. После ожесточенной борьбы с застежкой платье наконец соскользнуло на пол.
Алекс смотрел на Кейт, тяжело дыша. Они снова слились в поцелуе. Кейт стянула с него футболку, наслаждаясь прикосновением горячей кожи. Он шарил у нее по спине, силясь расстегнуть бюстгальтер. Она помогла ему, приспустила брюки. Он еще не был в полной готовности, поэтому она взяла его в руку и легонько сжала. Алекс застонал. Кейт сняла трусики, легла на кровать, потянула его за собой, обвила ногами. Внезапно он вонзился в нее, запрокинул голову в беззвучном крике, на мгновение замер, а потом обмяк, зарылся лицом ей в шею, а она гладила его по затылку, стараясь привыкнуть к тому, что все закончилось столь стремительно.
Через некоторое время он выскользнул из нее и улегся на спину.
– Прости.
Кейт едва видела его в темноте.
– За что?
– Сама знаешь. Все прошло слишком быстро.
– Ничего страшного. – Она говорила искренне. Ее первоначальное разочарование испарилось.
– У меня… не очень много опыта, – вырвалось у него.
– Тут нечего стыдиться, – проговорила Кейт, стараясь скрыть удивление. Она положила ладонь ему на грудь, почувствовала биение сердца. Серебряная цепочка на шее казалась холодной.
– Прости, – повторил Алекс.
Кейт шутливо шлепнула его по плечу.
– Прекрати. Не за что извиняться.
Она включила настольную лампу, моргая от света, взглянула на Алекса и с тревогой заметила в его глазах слезы.
– Ну что ты! – Кейт коснулась грудью его груди. – Неужели все было настолько плохо?
Он улыбнулся, не глядя на нее.
– Нет, просто… я не очень хорош в таких делах.
– А по мне, все нормально.
Алекс быстро глянул на нее. Внезапно Кейт поняла, почему он раньше так нервничал. От приступа нежности у нее перехватило горло.
– Кто это? – Она указала на серебряный медальон у него на шее, чтобы сменить тему.
– Святой Христофор.
На медальоне был изображен мужчина, несущий ребенка через воду. Рисунок выглядел грубым и стилизованным.
– С виду старинный, – сказала Кейт, приподнимая медальон.
– Пожалуй, так и есть. Это бабушкин.
– Ты получил его в наследство?
Алекс ответил не сразу.
– Нет, она подарила его еще до смерти. Сказала, что он принесет мне удачу.
– Принес? – Кейт подвигала бедром вверх-вниз.
– М-м… кажется, да.
Алекс улыбнулся. Кейт почувствовала, как он твердеет, и улеглась на него сверху. Холодный диск со святым Христофором оказался между ее грудей.
– Вот и замечательно.
Глава 13
Следующие две недели Кейт сама не верила своему счастью. Порой ее посещала пугающая мысль, что так не может долго продолжаться и непременно настанет момент расплаты, но это чувство вскоре улетучивалось, и она вновь наслаждалась жизнью.
Секс быстро улучшился. Алекс пусть и не был искушен в любовных делах, зато полон энтузиазма, и они совокуплялись как подростки, до изнеможения. После работы Кейт сразу бежала домой и принималась накрывать на стол. Вечером приходил Алекс, и они вместе готовили еду, остро ощущая присутствие друг друга. Иногда им удавалось продержаться до окончания ужина, но чаще всего их одежда оказывалась на полу гораздо раньше, и они занимались любовью, пока на плите булькали забытые кастрюли.
Временами на Алекса нападала задумчивость, он как будто погружался в свой внутренний мир. Кейт нравилось наблюдать за ним в такие моменты: его лицо становилось беззащитным и печальным, однако всякий раз у нее создавалось ощущение, что в эти минуты он не с ней. Однажды он очнулся от размышлений, взглянул на нее и словно не узнал. На краткий миг Кейт почудилось, будто перед ней чужой человек. Потом он моргнул, улыбнулся, и вновь рядом был ее Алекс.
– Что? – спросил он.
Кейт обняла его.
– Ты витал в облаках. О чем думал?
– Ни о чем. Витал в облаках.
Чтобы окончательно избавиться от тревоги, Кейт задала вопрос, который давно хотела задать:
– Может, как-нибудь встретимся у тебя?
Алекс поколебался.
– Зачем?
– Хочу посмотреть, где ты живешь. Узнать, чистюля ты или неряха, какие книги читаешь.
– Я и так могу сказать.
– Это не то же самое. Или тебе есть что скрывать?
Кейт говорила в шутку, но Алекс не засмеялся.
– Разумеется, нет.
Она вновь почувствовала укол беспокойства.
– Тогда почему нет?
– Ну… – Алекс отвел взгляд, вздохнул. – В общем, у меня бардак. Я особо не прибирался, потому что не рассчитывал задерживаться там надолго. Боюсь, тебе не понравится.
Тревога немного поутихла.
– Ну что ты, я вовсе не против бардака.
– Зато я против. – Он улыбнулся. – Если хочешь, можем встретиться у меня, только дай мне несколько дней на уборку, ладно?
– Ладно. – Успокоенная, Кейт выбросила эту мысль из головы. Спешить и в самом деле некуда.
Кроме того, ей нравилось проводить время с Алексом у себя дома. Первые выходные они практически не вылезали из постели, только делали набеги на кухню, чтобы приготовить быстрый перекус, да один раз расстелили одеяло в гостиной у камина и посмотрели «Завтрак у Тиффани». Дождь хлестал по стеклу, язычки пламени от газовой горелки жадно лизали декоративный камень. Знакомая обстановка, прежде нагонявшая тоску, теперь казалась душевной и уютной.
Часто они просто лежали и разговаривали. Алекс умел слушать, и Кейт раскрывалась перед ним все больше и больше, припоминая случаи, о которых давно забыла. Однажды вечером она рассказала, как в детстве сбежала от родителей и отправилась в кино. Она рассчитывала, что история получится забавной, но Алекс не увидел в ней ничего смешного.
– Давно твои родители умерли? – спросил он.
Они голые лежали на диване, Кейт удобно устроила голову на сгибе его руки.
– Мама умерла, когда мне было девятнадцать. Отец – годом раньше, я как раз поступила в университет.
– Очень рано. И для тебя, и для них.
– Я родилась, когда им было уже за сорок. Мне кажется, они зачали меня случайно.
– Скучаешь по ним?
На этот вопрос так просто не ответишь.
– Я хотела бы, чтобы ты с ними познакомился. – Алекс промолчал. Кейт пригладила волоски на его груди и задумчиво смотрела, как они распрямляются. – Нет, пожалуй, не скучаю – по крайней мере, в общепринятом смысле. Не так, как скучала бы по Люси. Я любила родителей, их смерть стала для меня ударом, но, с тех пор как я уехала из дома, мы не особенно виделись. А когда виделись – не знали, о чем говорить.
– Ты хорошо с ними ладила?
Кейт нечасто позволяла себе об этом думать.
– Не то чтобы мы не ладили, просто не понимали друг друга. У нас было мало общего. Я постоянно чувствовала, что не оправдываю их ожиданий. – Она тихонько рассмеялась. – Иногда мне приходило в голову, что меня подменили в роддоме. Мама с папой хотели мальчика, поэтому я стала для них разочарованием.
– Они так и говорили?
– Словами – нет, хотя мама часто вела себя так, будто обижена на меня за то, что я не мальчик, которого она хотела подарить отцу. Все должно было происходить по его желанию. Он считал себя пупом земли, а мама видела свое предназначение в том, чтобы исполнять его волю. Ожидалось, что я тоже буду с этим мириться. Наверное, когда я уехала, всем стало гораздо легче. – Она взглянула на Алекса. – А как у тебя?
– Что у меня?
– Какое у тебя было детство?
Он слегка поежился.
– Ничего особенного. Каждый год каникулы за границей, велосипед на Рождество. Вполне заурядное детство, я считаю.
– А твои братья? Ты с ними ладил?
– В основном да. Порой они меня мучили, ведь я был младшим, но всегда беззлобно. А так, вообще, заботились.
Кейт провела пальцем по медальону со святым Христофором. Она постоянно ощущала его прохладное прикосновение к груди, когда они с Алексом занимались любовью.
– Расскажи о своей бабушке.
– Что рассказать?
– Что хочешь.
Алекс долго молчал.
– Она была замечательная. Если я ушибался или влипал в неприятности, я мог ей рассказать, и она выслушивала. А если я делал что-то не так, она говорила мне об этом, но не сердилась, не кричала и не била. Бабушка всегда меня поддерживала.
Он смотрел в потолок. Его глаза блестели.
– Сколько тебе было лет, когда она умерла? – спросила Кейт.
– Пятнадцать. Она подарила мне это, – Алекс коснулся медальона, – за неделю до смерти. Как будто знала, что больше не сможет за мной присматривать. – Он помолчал. – Ты рассказывала о родителях. Когда твой отец умер, твои отношения с матерью улучшились?
Кейт позволила ему сменить тему.
– Не сильно. Я надеялась, что мама сможет выйти из папиной тени, но она потеряла интерес к жизни. Это было ужасно. Мама угасала на глазах, будто не видела причин жить без отца. Она сохранила его одежду, говорила о нем так, словно он еще жив, готовила его любимые блюда, даже те, которые не любила, до самой своей смерти. – Кейт умолкла, вспоминая. – До сих пор не могу понять, была ли это любовь. Их отношения казались нездоровыми. Я пообещала себе, что никому не позволю над собой доминировать.