– Да.
Ему было чуть больше двадцати. Длинные рыжеватые волосы, тонкая кожаная куртка. Глаза очень светлые, почти бесцветные.
Незнакомец улыбнулся.
– Рад, что застал вас, а то я уже начал замерзать. Меня зовут Стю Кларк. Хочу переговорить.
– О чем?
Он кивнул в сторону приоткрытой двери.
– Внутри теплее. – Улыбка казалась приклеенной к его губам.
– О чем вы хотите поговорить?
– Есть предложение. Думаю, вам будет интересно.
– Скажите, что за предложение, и я скажу, интересно мне или нет, – ответила Кейт, по-прежнему загораживая вход.
– Давайте выпьем по чашечке кофе.
– Я вас не впущу. Говорите, что вам нужно, или уходите.
В улыбке Стю проскользнула насмешка.
– Как хотите, дорогуша. Речь о плакатах, развешанных по всему городу. Красочных таких, с гадкими надписями.
Кейт пробрала дрожь.
– Понятия не имею, о чем вы.
– Я о том, что кто-то начал против вас войну. В смысле, поднимает шум. Распространяет всякие неприятные картинки с вашим изображением. Точнее, лицо явно ваше, а остальное – вряд ли. – Он окинул взглядом фигуру Кейт и тут же поднял руки. – Просто пошутил, дорогуша. Без обид.
– Вы журналист?
– Фрилансер. Работаю на того, кто больше заплатит. Так вот, у меня наклевывается интересный сюжетец с вашим участием.
– Нет никакого сюжета.
– Да ладно, Кейт – можно называть вас Кейт? Развернута грязная кампания против молодой симпатичной женщины, которую обвиняют во всех смертных грехах. Такая история многим придется по вкусу. – Он склонил голову набок. – Кстати, я слышал, это дело рук чокнутого, который кокнул психолога.
Кейт побледнела.
– Кто вам сказал?
– Прости, дорогуша, я не могу раскрывать свои источники. Сама понимаешь, работа такая.
– Кто-то из полиции?
Судя по триумфу в глазах журналиста, догадка оказалась ошибочной.
– Значит, он сам…
– Я ничего такого не говорил.
Кейт попыталась войти в офис, но Стю придержал рукой дверь.
– Не надо расстраиваться, я на вашей стороне. Хочу дать вам шанс рассказать свою версию событий.
– Уберите руку.
– Если история годная, можете назначить цену. В разумных пределах, конечно.
– Вы уйдете наконец?
– Слушайте, статья по-любому выйдет.
Кейт оттолкнула руку журналиста, но тот встал в проходе, не давая ей захлопнуть дверь.
– Почему Тимоти Эллис так зол на вас? – Он продолжал ухмыляться. – Вы ведь избавились от его ребенка, верно? Поэтому он психанул и убил мозгоправа?
Кейт сняла со стены огнетушитель и повернулась к Стю. Его улыбка моментально погасла.
– Ладно, ладно, уже ухожу.
Он отступил на тротуар и наткнулся на подошедшего Клайва.
– Что здесь происходит? – спросил тот.
Стю примирительно поднял руки.
– Ничего, просто поболтали. Все путем. Спасибо за помощь, мисс Пауэлл.
Клайв проводил его взглядом, потом кивнул в сторону огнетушителя.
– Я смотрю, ты неплохо с ним управляешься.
– В последнее время много практикуюсь.
Кейт отодвинулась и впустила Клайва внутрь.
– Так в чем дело?
Она со стуком поставила огнетушитель на стол.
– Журналист. Он выяснил, кто такая Кейт Пауэлл с плакатов.
– Черт. Сколько ему известно?
– Достаточно. Чтобы домыслить остальное, много ума не надо. – Кейт прижала ладони к глазам, стараясь справиться с очередным ударом. – Господи, только этого мне не хватало!
– Успокойся. Давай все хорошенько обдумаем. Из какой он газеты?
– Сказал, что на вольных хлебах.
Клайв снял пальто и принялся готовить кофе.
– Тогда все не так плохо.
– С чего ты взял?
– Фрилансеров нынче как собак нерезаных. Ему еще предстоит продать свою статью, а это не просто.
Кейт и сама знала: чтобы пристроить материал, нужно как следует постараться. Однако трудно быть объективной, когда дело касается тебя лично.
Клайв налил воды в кофеварку. Та зашипела.
– Не волнуйся. – Он подставил кувшин под коричневые капли. – Может, статью и не опубликуют.
Статья вышла два дня спустя.
Кейт ехала в метро. Мужчина, сидящий напротив, читал таблоид. Она некоторое время бездумно смотрела на газетные страницы. Внезапно расплывшиеся буквы приобрели четкие очертания. У Кейт перед глазами все закружилось, но прежде, чем она успела взять себя в руки, мужчина, как назло, сложил газету, и ей так и не удалось прочесть заголовок.
Казалось, будто из каждого угла доносится шуршание страниц. Поезд остановился, и Кейт выбежала из вагона. Только на середине эскалатора до нее дошло, что она вышла не на той станции.
Кейт не увидела, какую газету читал пассажир; это явно был таблоид, значит, либо «Гардиан», либо «Дейли телеграф». На «Кингс-Кросс» она взяла бесплатную газету со стенда, потом подошла к киоску и скупила всю прессу.
– Это что, флешмоб какой-то? – пошутил продавец.
Кейт не ответила. Она едва расслышала, как тот пробормотал: «И тебе доброго утречка». Все ее мысли были только о стопке газет под мышкой.
Клайв уже приехал в офис. При виде таблоидов его радостная улыбка тут же испарилась. Кейт поднялась к себе в кабинет, шлепнула пачку на стол и принялась просматривать.
Статья оказалась в третьем по счету таблоиде. Она занимала половину полосы. В глаза бросился заголовок, который Кейт уже видела в метро:
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В УБИЙСТВЕ ЗАМЫСЛИЛ НЕПРИСТОЙНУЮ МЕСТЬ
Статья вышла под грифом «эксклюзив». Эллис описывался как шизофреник, находящийся в розыске по подозрению в «жестоком убийстве» психолога Алекса Тернера и развернувший «непристойную клеветническую кампанию против привлекательной руководительницы пиар-агентства Кейт Пауэлл». Далее следовало красочное описание плакатов, особенно первого, и подробный рассказ о том, как Кейт отказалась комментировать «интрижку» с Эллисом и тот факт, что она сделала аборт, дабы лишить жизни «дитя любви». О донорском оплодотворении – ни слова. В конце приводилась ссылка на неназванный источник, намекающий на то, что Эллис мог убить психолога, «обезумев от горя».
Статья сопровождалась полицейской фотографией Эллиса, а также изображением второго плаката – в черно-белом варианте он выглядел не столь жутко. Внизу – фото самой Кейт. Вероятно, ее сняли неподалеку от офиса, как будто на бегу; на лице застыло встревоженное выражение.
«Я выгляжу старой», – отрешенно подумала Кейт.
Послышался треск. Она с удивлением повертела в руках сломанный карандаш, бросила обломки в корзину и подошла к окну. На другой стороне улицы был проход между домами; фотограф мог снимать оттуда или из какого-нибудь подъезда.
– Все-таки напечатали? – спросил вошедший Клайв.
Кейт кивком указала на раскрытый разворот. Клайв прочел статью, закрыл и свернул газету.
– Ну, он же не мог писать задаром.
Кейт через силу улыбнулась. Но надолго ее не хватило.
Хотя в других газетах статья не появилась, новость разлетелась быстро, и многие издания решили на ней поживиться. Телефон не умолкал: журналисты требовали интервью, пытались выудить любую информацию. Кейт не брала трубку. Кэролайн, Жозефина и Клайв вежливо отказывались от комментариев. Несколько журналистов явились прямо в офис, где им ответили то же самое. Подойдя к окну, Кейт заметила, что на другой стороне улицы терпеливо поджидает группа фотографов. Она поспешно отошла в глубь кабинета, пока ее не засекли.
Кейт позвонила Коллинзу. Инспектор держался невозмутимо. Он уже прочел статью.
– Этого следовало ожидать. Еще повезло, что ее не напечатали раньше.
– Как мне теперь быть?
Инспектор вздохнул.
– Вам решать. Можете сделать публичное заявление и подтвердить свою беременность. Будем надеяться, Эллис об этом узнает и поверит вам.
Кейт сомневалась в действенности такого шага. Эллис наверняка уже видел ее пост в соцсетях: если тогда он не поверил, сейчас вряд ли что-то изменится. К тому же любое намерение довериться прессе таяло при воспоминании о насмешливой ухмылке журналиста, который поднял шумиху. Даже для специалиста по связям с общественностью это чересчур.
– Боюсь, у меня не хватит сил, – сказала она Коллинзу.
– Тогда не высовывайтесь. На все вопросы отвечайте: «Без комментариев». Убийство психолога уже не новость. Если не будете привлекать к себе внимания, журналюги потеряют к вам интерес.
Предсказание инспектора сбылось даже быстрее, чем можно было ожидать. Днем Клайв сообщил, что фотографы и журналисты ушли.
– Все разом снялись с места и свалили, – сказал он. – Видимо, произошло что-то более интересное.
В вечерних новостях вышел репортаж об обрушении многоквартирного дома. У журналистов появился новый повод для пересудов, и о Кейт сразу же забыли. На следующий день в некоторых газетах вышли небольшие заметки о ней, но в них не содержалось ничего нового. На фоне темы о разрушившемся доме они совершенно терялись.
Тем не менее последствия не заставили себя ждать. На следующее утро, явившись на работу, Кейт вынула из почтового ящика стопку писем, не раздеваясь села за стол и первым делом вскрыла дорогой плотный конверт из «Кингсмир траст». Дождь стучал в стекло, словно град.
Письмо было кратким. Фонд с сожалением уведомлял, что в свете последних негативных публикаций, касающихся агентства и лично Кейт, они вынуждены расторгнуть контракт. Как уже ранее сообщалось, подобная известность противоречит интересам фонда. К качеству работы по проекту фонд претензий не имеет, однако в сложившихся обстоятельствах не видит другого выхода, кроме как прекратить отношения с «Пауэлл пиар и маркетинг».
Читая, Кейт так и слышала сухой голос Редвуда. С зонта размеренно падали капли. Стекло задребезжало от порыва ветра.
Дверь отворилась, вошел Клайв. Кейт приготовилась рассказать ему новость, когда увидела в его руках дорожную сумку.
– Что случилось?
Клайв смущенно стоял