Кейт один раз обмотала скотч вокруг ног Люси. Их уже обвивали красные отметины.
– Давай еще. Т-туже.
Ее посетила слабая надежда.
– Мне нечем отрезать.
– Г-грызи.
Надежда угасла. Кейт зубами оторвала скотч от рулона.
– Теперь запястья… Заклей ей рот.
– Зачем?..
– Выполняй!
Люси закрыла глаза, сжала губы. Кейт приложила к ним скотч, выпрямилась и провела рукой по ленте.
– Теперь доволен?
Эллис злобно взглянул на нее и указал в угол комнаты.
– В-возьми это.
В углу стояло оборудование и расходные материалы для бизнеса Джека – груда картонных коробок и контейнеров. Сверху лежала стопка плакатов. Вероятно, Эллис вспомнил свои беседы Джеком о типографском деле и явился сюда уже с готовым планом. А может, идея пришла к нему позже, когда Люси и Джек были обездвижены и он получил доступ к их имуществу.
Потом Кейт увидела, куда указывает Эллис, и ей стало не до размышлений. Рядом с плакатами и оборудованием стояла красная пластиковая канистра с бензином.
Теперь стало ясно, о чем пытался сообщить Джек.
– Нет… нет, ты…
– Б-бери.
– Пожалуйста… – Кейт осеклась, не в силах сообразить, каким именем его назвать. – Пожалуйста, не надо.
– Б-бери.
– Отпусти их! Я уже здесь, они тебе не нужны!
Эллис двинулся вперед, подошел к Джеку и приставил нож к его горлу.
– Бери.
Она медленно приблизилась к канистре. В глаза бросился ворох плакатов. На сей раз ее улыбающееся лицо было приставлено к телу женщины, держащей мертвого ребенка. Фото – черно-белое, возможно, из зоны военных действий; сверху наложены языки пламени, мать и дитя как будто охвачены огнем. Внизу напечатаны пять слов:
КЕЙТ ПАУЭЛЛ, ГОРИ В АДУ
Кейт отвернулась. У ног стояла канистра с бензином, рядом – банки с растворителем. Там же – баллоны аэрозольного клея. На всех – предупреждающие знаки: «Огнеопасно». Она подняла тяжелую красную канистру. Изнутри послышался плеск.
– С-сними крышку.
Кейт подчинилась. Липкая крышка повисла на полоске пластика. Тошнотворно-сладко запахло бензином.
– Л-лей.
– Пожалуйста, не надо…
Эллис схватил Джека за волосы, запрокинул ему голову, прижал нож к шее.
Трясущимися руками Кейт наклонила канистру. Из широкого горла хлынула струя бензина, разлилась по коробкам и контейнерам с чернилами, потекла на ковер. Намочила улыбающееся с плакатов лицо на фоне напечатанного пламени.
– Т-теперь шторы.
Кейт плеснула на тяжелые портьеры. Там, куда попал бензин, ткань потемнела.
– И ковер, – приказал Эллис. Голос звучал глухо, заторможенно. Заикание почти исчезло. – Иди сюда и лей.
Он отошел в сторону. Кейт двинулась к дивану и креслам, на ходу выливая бензин из канистры. Там осталось меньше половины.
– Лей на них.
Кейт молча покачала головой. Эллис снова прижал нож к горлу Джека. Его глаза сверкали, зрачки расширились.
– Давай.
Эмили начала тихо всхлипывать, ей сипло вторил Ангус. Ручка канистры стала скользкой.
– Не могу!
Тяжело дыша, Эллис протянул руку.
– Дай мне.
Кейт не шевельнулась.
– Я с-сказал, дай мне! – нервно выкрикнул он.
Она отшатнулась.
– Помнишь, что ты сказала? – Эллис отодвинулся от Джека и сунул руку в карман. – Его сожгли в печи. Или забыла? – Он достал коробок спичек. – Я покажу тебе, что значит страдать.
Кейт швырнула канистру ему в лицо – он едва успел поднять руки – и бросилась прочь. Эллис схватил ее, но она вырвалась и помчалась по темному коридору, огибая коробки Джека и расшвыривая их за собой.
Входная дверь оказалась заперта. Кейт дернула ручку. Со стороны гостиной донесся шум: к ней бежал Эллис. Она опрометью кинулась наверх. Там было темно; в дальнем конце коридора виднелся бледный квадрат окна. Задыхаясь, Кейт побежала туда. На лестнице послышался звук шагов. Она открыла ближайшую дверь.
В комнате царил мрак. Судя по запаху талька и фломастеров, это была детская.
Кейт попыталась нащупать замок или защелку, но не нашла. Она вслепую двинулась в глубь комнаты, лихорадочно припоминая, где там можно спрятаться. Стукнулась ногой о кровать. Ориентируясь по ней, подошла к книжному стеллажу.
Уперлась в стену.
Ощупала неподатливую твердую поверхность. Наткнулась на маленький столик. Схватилась за него, чтобы тот не упал, и едва не опрокинула ночник.
Эллис шел по коридору, одну за другой открывая двери.
Кейт осторожно поставила ночник на место, вжалась в проем между столиком и стеллажом. Попыталась успокоить сбившееся дыхание, прислушалась. Открылась еще одна дверь, уже ближе.
Рука выше локтя саднила. Кейт решила проверить, что там, и едва не вскрикнула от острой боли. Прикусив губу, она нащупала длинный порез. От прикосновения испачканных бензином пальцев рану защипало. Ей вспомнился рывок, который она почувствовала, пробегая мимо Эллиса, и острое лезвие ножа.
В коридоре скрипнула следующая дверь. Кейт крепко зажмурилась, прикрыла руками живот. От приторного запаха бензина ее мутило. Снаружи послышались шаги. Сердце гулко колотилось о ребра. Она подумала о втором, маленьком, невинном сердечке, бьющемся в такт с ее собственным.
Дверь отворилась, шаркнув по ковру. Кейт открыла глаза, но увидела только тьму.
– Кейт.
В тишине негромкий голос прозвучал словно крик. Замерцал тусклый свет: на столе зажегся ночник. Комната наконец приобрела очертания – показались кроватки, мягкие игрушки. Из-под абажура таращился Микки-Маус.
Эллис стоял в дверях, держа руку на выключателе. Его глаза покраснели, на одежде темнели мокрые пятна. В воздухе распространялся сильный запах бензина. Кейт шагнула в сторону, надеясь прошмыгнуть мимо него, но он закрыл собой выход. В его руке блеснул нож.
Она снова забилась в проем между стеллажом и столом. Эллис замер посреди комнаты.
– Не надо было тебе этого делать. – Кейт не понимала, что он имеет в виду, – то ли не следовало убегать, то ли делать аборт. От страха она не могла вымолвить ни слова. – Ты не имела права. Это был мой ребенок. – Он перевел взгляд на ее руку. – У тебя кровь.
Кейт опустила глаза. На левом рукаве пальто зиял длинный разрез. Она почти забыла о ране, но теперь та снова запульсировала. Боль придала ей храбрости.
– Почему ты так расстроен? – Она вытерла рукав и продемонстрировала окровавленную ладонь. – Ты же именно этого и добивался.
На лице Эллиса появилось затравленное выражение.
– Я… я не хотел.
– Не хотел? А чего ты тогда хотел? – Напряжение, скопившееся из-за многонедельного страха, прорвалось наружу. Кейт захлестнула ярость. Она выбросила вперед раненую руку. – Или это я заставила тебя порезать меня?
– Н-нет, я…
– Тогда кто? Кто заставлял тебя творить все это? Кто заставил тебя убить Алекса Тернера?
Он оторвал взгляд от раны.
– Я же с-сказал! Я н-не хотел!
– Тем не менее он мертв. Ты знал, что его жена беременна?
– Н-нет! – ошеломленно воскликнул Эллис.
– Она была на девятом месяце! Их ребенок, наверное, уже родился, но Алекс Тернер его не увидит. Потому что ты его убил!
– Н-нет! – Он с жаром потряс головой. – Я н-не…
– Ты убил его, а теперь хочешь убить ни в чем не повинную семью!
– Замолчи!
Эллис шагнул вперед, однако Кейт было не остановить:
– А то что? Ты все равно сожжешь меня! Ты уже меня ранил! Что дальше?
– Не знаю! – выкрикнул он. – Оставь меня в покое!
– Оставить тебя в покое? – Кейт гневно взглянула на него. – Ты сам-то себя слышишь? Подумай, что ты делаешь!
Его лицо исказилось от боли.
– Опусти нож. – Она едва не назвала его Алексом и, чтобы скрыть неловкость, выпалила, не подумав: – Тебе нужна помощь.
Эллис вскинул голову.
– Помощь? Чтобы мне задавали глупые в-вопросы и рассказывали, в чем моя п-проблема? Никто не хочет мне помочь, от меня лишь требуют, чтобы я вел себя как следует и никого не б-беспокоил, вот и все! Никому нет дела, когда б-беспокоят меня! Всем н-на меня наплевать!
Мне не наплевать. Кейт этого не сказала.
– Люси и Джеку не наплевать.
– Н-нет, наплевать! Я п-пришел к ним, но они такие же, как остальные!
– А как же Ангус и Эмили? Ты и их убьешь? Сожжешь заживо, как своих родных?
Он отшатнулся, словно от удара.
– Кто тебе с-сказал?
– Не важно. Главное, что это правда.
– Н-нет!
– Да, правда! Пока твои мать, отец и братья спали, ты поджег дом и смотрел, как они горят!
– Все было не так! Это вышло случайно!
– Ты случайно поджег дом?
– Да! Нет, я н-не… – В голосе Эллиса слышалось страдание. – Я не хотел такого! Просто хотел, чтобы меня з-заметили! Родители вечно ссорились и оставляли меня с М-майклом и Эндрю, а те… д-делали со мной всякое, обижали… Я много раз говорил маме и папе, но они не слушали. Не верили мне. Б-бабушка п-пыталась рассказать им, они стали кричать… а потом она упала на пол… ее л-лицо пос-синело. Мне сказали, она… ум-мерла… н-никому не было до нее дела, к-кроме меня. Поэтому я зажег огонь и подумал: «Т-теперь они выслушают, теперь узнают и извинятся…»
Его взгляд устремился куда-то вдаль.
– Я смотрел в огонь, будто в иной мир, и… и меня ничего не тревожило. Костер становился все больше, больше… Это было прекрасно.
– А потом уже не так прекрасно, не правда ли? – проговорила Кейт.
Лицо Эллиса затуманилось. Он словно вернулся с небес на землю.
– Да.
На мгновение он показался ей совсем мальчишкой, одиноким и напуганным.
– Ты не хотел им навредить.
– Н-нет.
– Ты хочешь навредить Ангусу и Эмили?
Он покачал головой.
– Тогда отпусти их! Пожалуйста!
– Н-не могу.
– Почему?
– Слишком п-поздно, – еле слышно ответил он.
– Нет! – Кейт сорвалась на крик. – Не поздно! Подумай, как ты будешь чувствовать себя потом!
Эллис поднял глаза.
– Не будет никакого «потом».
На его лице вновь появилось такое же выражение, как в тот раз, когда мужчина бросился в праздничный костер.