In nomine Lupus![21]
– Неужели? – усмехнулся Деккер, вглядываясь в темные прорези забрал на шлемах вражеских солдат, ища в этом воинстве слабые места, звенья, которые порвутся, стоит лишь дернуть как следует. – Неужели эти земли нужно очищать? От меня и моих слуг?
Глаза одного легионера дрогнули, и он отвел их в сторону, не в силах выдержать взгляд некроманта. Значит, не все здесь бездумные куклы, ослепленные фанатизмом, есть и простые воины, которые могут испытывать страх и хотят вернуться домой, покинуть топи. Что ж, это не может не радовать…
– Non, non, salvare Lupi![22] – не снимая с губ искренней всепрощающей улыбки, проронил отец Клемент. – Эти земли нужно очистить от богомерзких еретиков, погрязших в своей языческой вере, от тех, кто ведет за собой в погибельную трясину остальных. Я имею в виду магов и волшебников Ронстрада.
– А как же я и мои братья? Неужто мы не достойны вашего очищения? – Деккер скривил губы в усмешке; один легионер внезапно вздрогнул: воину отчетливо показалось, что чьи-то невидимые ледяные пальцы крепко схватили его за голову, вот они проходятся по лицу, отчего кожа тут же мертвеет и стынет. Невидимые ладони быстро обращаются в щупальца и, проникая ему в уши, нос и рот, текут вместе с кровью в самую глубину сознания. Солдат тряхнул головой, отгоняя жуткое наваждение, моргнул раз, другой. Морок исчез, а легионер лишь крепче сжал в руке обнаженный гладиус, ближе придвинул к телу башенный щит-скутум, но что-то с ним уже было не так. Вдруг непреодолимо захотелось вернуться домой, в долину Авар-Яна, ведь как раз приближается сезон урожаев. Кто знает, что он делает здесь, в этих промозглых северных топях давно утерянной провинции?
Еретик продолжал стоять и чему-то дерзко усмехаться…
– Твои братья, сын мой? – странно, но в этот миг улыбка исчезла, а в глазах Клемента появился злорадный блеск. – Вы всего лишь немногие из сонма заблудших детей, которых преподобный отец наш, Его Святейшество, понтифик Сиенский, и сама Милосердная Мать, единственная истинная богиня – Синена Светлая, излечат от хвори и соблазнов. Criminum Gratiam Facere Sinena est Lupi![23] Мы вам не враги, Черный Лорд. И позволь, в знак моих самых искренних намерений, показать тебе кое-что, способное упрочить тебя в решении пропустить нас на север.
Инквизитор указал на тот самый проход между рядами солдат, откуда он сам появился.
– Я прошу тебя, сын мой, следуй за мной.
Он пошел по искусственному коридору, созданному большими щитами легионеров, некромант – за ним, и при этом Деккер успевал взглянуть в глаза каждому, мимо кого они проходили. Еще один солдат вздрогнул и недоуменно оглянулся, за ним еще и еще один. Странный морок появлялся и исчезал, будто его и не было вовсе.
Инквизитор и Черный Лорд подошли к большому шатру. Возле него на огромных стальных цепях сидели два ужасных существа. У них были поджарые собачьи тела и у каждого по три головы. С оскаленных клыкастых пастей наземь стекала кипящая слюна, в зеленых горящих глазах бесновались Бансроты, а шерсть, походящая на жесткую щетину вепря, стояла дыбом. Монстры, задыхаясь от собственного безумного лая, рвались с привязи, грозя вцепиться в гостя своего хозяина. Твари были поистине уродливыми существами.
– Какие красавцы, – сказал Деккер, – но я думал, что они должны быть несколько побольше.
И правда, тот зверь, что заключен в подземельях, простирающихся под Умбрельштадом, был огромного размера.
– Это всего лишь щенки: Хорен и Кенниус. В долине Авар-Яна, где находится Великая Столица, это самая распространенная порода. Обычно им не дают вырасти больше трех футов в холке. Прошу, следуй за мной. – Старик-инквизитор всего лишь поднял руку, и трехглавые псы трусливо заскулили и отползли в сторону, прижимаясь брюхом к самой земле. Черный Лорд теперь понял, чья именно воля вырвала у него из рук нити управления мертвой армией. «Что ж, старик, ты себя показал, теперь мое время».
Инквизитор откинул полог и вошел в шатер, Деккер проследовал за ним. То, что ему открылось внутри, даже его, обычно спокойного и непоколебимого, привело в такое замешательство, что он просто застыл на месте, не в силах пошевелиться.
Все пространство внутри шатра занимали коленопреклоненные люди. Здесь находилось около десятка согбенных фигур с начисто остриженными волосами и выжженным клеймом, таким же, как на лбу у кардинала Клемента, только свежим и багрово-красным. Пленники были полностью обнажены, и бледные тела каждого покрывали ужасные ожоги, порезы и раны. Не могло быть сомнений в том, что их пытали, причем долго и жестоко. Каждый еретик склонил голову так, что не было видно лица, почти уперев подбородок и губы в сложенные перед собой кулаки. На запястьях у всех алели прожженные отметины – след от раскаленных штырей – излюбленной пытки святых отцов-инквизиторов.
Внезапно еретик, стоявший на коленях у самого выхода из шатра, широкоплечий и физически великолепно развитый, поднял голову. В первый миг Деккер отшатнулся, узнавая знакомые черты. Гордый взгляд серо-зеленых глаз не смогли сломить никакие пытки, упрямые скулы не поддались мучениям, и хоть нос его был неоднократно сломан, он словно подчеркивал волю, которой обладал его хозяин. Даже без выкрашенных в сумеречный цвет длинных волос Деккер узнал его. Он узнал бы этого человека, если бы его лицо было скрыто маской, и остались видны только эти глаза, эти пропасти в черную душу.
На израненном лице пленника, перемежаясь с кровоподтеками, плясала незамутненная улыбка. Он все же дожил, дожил до того момента, когда пришел Черный Лорд, он успел посмотреть ему в глаза, и плевать, что они наполнены ужасом, плевать, что руки повелителя дрожат.
Деккер с трудом оторвал взгляд от этих несломленных и упрямых глаз. Странно, но они вдруг передали ему самому ту уверенность, которая вытекла из него вместе с ужасом и непониманием. Черный Лорд перевел глаза на инквизитора, который стоял рядом, спрятав руки в широкие рукава своей алой рясы. Весь вид старика выражал интерес. Бансротовый интерес, как же о́н отреагирует! Этому святоше доставляло огромное удовольствие созерцать замешательство Черного Лорда, его злость. И тут Деккер наконец понял, кто эти еретики, согбенные пытками. Это его некроманты, его братья.
Он вновь смотрел на согнутого, но не сломленного темного мага, смотрел, как по щеке у него течет слеза – радости, а не боли. Боль давно ушла, оставив вместо себя усталость и равнодушие.
Глаза пленного некроманта вздрогнули. Деккер до мельчайших подробностей видел сейчас каждую точку, каждую нить в сложном рисунке серо-зеленого зрачка, он видел обручи роговицы и тонкие штрихи, будто меленькие спицы, сходящиеся к центру глаза некроманта. Предатель Трона будто втягивался, его, казалось, засасывает, как в водоворот, внутрь головы Дориана. Черный Лорд моргнул и огляделся. Шатер исчез, а под ногами лежала дорога, мощенная черным кирпичом. В лицо тут же впился сильный ветер, он начал шелестеть перьями на плаще и рассыпать длинные волосы. Кругом простирались серые равнины и бесконечные уходящие вдаль холмы с пожухлой травой. Перед ним на коленях стоял Дориан, инквизитора и всех остальных пленников и след простыл.
– Я знал, что вы придете, милорд, – с непреклонной уверенностью в голосе, странно сочетающейся с более чем жалким обликом, прошептал некромант по прозвищу Сумеречный.
– Я здесь, – тихо сказал Деккер, сжав зубы.
– Он казнил Анина, – со страхом и болью, словно маленький ребенок к отцу, потянулся к Черному Лорду пленник Клемента Кельнского. – Распял его на кресте… Я не смог ему помочь… не смог…
– Я знаю, знаю, – попытался успокоить собрата Деккер. – Я уведу тебя отсюда, ты залечишь свои раны…
– Что? – на изрезанных ножами губах появилась невеселая усмешка. Они разъехались в стороны, являя жуткие широкие прорези в коже. – Вы и впрямь считаете, что именно этого я здесь дожидался? Чтобы вы, так сказать, спасли меня, превратив во второго Лоргара? Чтобы я, израненный и изуродованный пытками, гнил заживо, пока кто-нибудь из моих друзей не вонзит мне в грудь меч? Нет уж, благодарю покорно…
– Ты не можешь себя простить, верно? – Деккер жестоко улыбнулся. – За то, что убил его.
– Не могу, – не стал спорить Дориан. – И не только за это. Но вся тяжесть моих грехов – лишь незначительная пушинка в сравнении с тем грузом, что несете вы, милорд.
– Ты так считаешь? – скривился Деккер. – Это почему же?
Сумеречный взглянул на Черного Лорда, и тот смог различить в серо-зеленых пронзительных глазах абсолютную убежденность в неких неприятных выводах, смирение с неизбежностью, но при этом и мрачный покой.
– Потому что я сумел простить всех, кто причинил мне зло, – тихо ответил бывший паладин Льва. – Даже вас.
Деккер едва сдержался от того, чтобы не расхохотаться некроманту в лицо. Момент откровенничать и изливать душу тот выбрал не слишком-то подходящий.
– Меня? – презрительно бросил Черный Лорд. – Мне давно уже плевать на все это…
– Я знаю, чьей волей действовал Джеймс Ричмонд, самозваный магистр, с убийства которого началось мое падение, – спокойно произнес Дориан. – Это был ваш ставленник, милорд, не отрицайте. Сто шестьдесят лет назад вы пытались подчинить мой орден, а вместо этого получили меня…
– С драного льва хоть меха клок, – зло процедил Деккер. Раскаиваться он даже не думал, и уж тем более – просить прощения за содеянное.
Окровавленные губы Дориана лишь сложились в невеселой улыбке.
– Раньше я бы просто убил за такие слова, не раздумывая. Но теперь все это кажется тленом. Перед смертью наконец понимаешь, что действительно важно, а что – нет. А моя смоляная дорога уже совсем близко, – будто бы в свое оправдание добавил Сумеречный. – Лоргар осознал это на самом краю, его последний взгляд многое поведал мне. И вы, милорд, тоже обязательно поймете, когда придет срок. Не так уж и долго осталось…