Более того, около получаса назад удалось перехватить сигнал Харона — всего на миг, но этого хватило, чтобы определить его местонахождение. После отключения Выжигателя Мозгов началась неразбериха, военные и сталкеры массово ринулись за Барьер и сцепились там с монолитовцами. Тенебрису же не было дела до этих склок. У него был только приказ: задержать отряд Харона. По возможности — убить предводителя «Монолита». Учитывая отметку на карте в том месте, где засекли сигнал Харона, и логику вещей, по которой команда Зевса наверняка должна была отступить в сторону Припяти, следовало попытаться опередить монолитовцев. И кто, как не бывший монолитовец, мог знать кратчайшие дороги по эту сторону Барьера?
— Если придется столкнуться нос к носу — не лезь в ближний бой, — приказал Тенебрис Дэниэлу, и тот с готовностью кивнул. — Прикроешь меня с расстояния. Приоритетная цель — Харон.
— Остается только найти нашу цель, — с невидимой под маской ухмылкой подытожил боец.
Они стояли на вершине холма, с которого можно было видеть очертания двух мертвых городов — Припяти и Лиманска. На юге устремлялись в небо антенны Выжигателя, за спиной осталось сердце Зоны — легендарная ЧАЭС.
Они были хозяевами этих земель — незримыми призраками в сером камуфляже, о которых среди сталкеров ходили легенды. Бродяги ненавидели и боялись их. Военные и группировщики либо старались их не задевать, либо стремились уничтожить. И уже лишь это давало лидерам «Монолита» повод гордиться своими свершениями.
Но сейчас крепкий мужчина среднего роста с обритой наголо головой недовольно хмурился.
— Они нашли какие-то пути в обход Выжигателя Мозгов, — заметил он. — Они не подходили близко к станции, но, по наблюдениям наших бойцов, судя по всему, уже успели оборудовать для себя здесь что-то вроде перевалочных баз. Жаль, нет точных данных на этот счет.
— Но, с другой стороны, их всего трое, брат, — парировал другой, рослый и худощавый. Когда-то монолитовец был блондином, теперь его волосы казались пепельными от сквозившей в короткой шевелюре ранней седины. — Если они и решатся пробиться к ЧАЭС… Там их ждет только смерть.
Какой закон работает в Зоне совершенно безотказно и с завидным постоянством? Конечно же, закон подлости. Двум бойцам Черного Дозора даже удалось опередить монолитовский отряд. Они даже смогли, воспользовавшись фактором внезапности, пристрелить четырех бойцов. Но на этом удача закончилась. Убить Харона им не удалось — словно сам Монолит уберег от смерти своего верного адепта. Хуже — дозоровцы выдали свои позиции. Но как так?! Они же профессионалы и просчитали каждый шаг!
Зона смеялась им в лицо. Теперь развалины хутора могли стать склепом для Тенебриса и Дэниэла. Огонь монолитовцев не позволял солдатам поднять головы, и Тенебрис не сомневался, что пока часть бывших собратьев не дает дозоровцам подняться, другая группа обходит их с тыла.
Попытаться найти укрытие в домах было слишком опасно — Тенебрис видел разросшуюся на стенах «чертову веревку» — ядовито-оранжевую плесенеподобную дрянь, то ли аномальное растение, то ли колонию каких-то микроорганизмов. Главным было то, что, попав на незащищенную кожу, эти длинные мерзостного вида нити не только причиняли резкую боль, но и быстро «втягивались» под кожу, превращая жертву в своего носителя — правда, ненадолго. Обычно человек умирал в мучениях через несколько часов.
— Дитрих, — не шепот, свист сквозь стиснутые зубы. — По моему сигналу проваливаешь в направлении вон того овражка. И убираешься отсюда на безопасное расстояние. Если у меня ничего не выйдет, попытайся снять Харона, это могло бы на некоторое время деморализовать отряд.
— А чем займешься ты?
— Отвлеку Харона и его людей. Поверь, в случае со мной это сработает, — спешно добавил Тенебрис, пресекая возражения. — Главное — выполнить задание, обо всем другом забудь. Понял?
Дэниэл нервно кивнул.
— Пошел!
Бывший монолитовец успел отметить, что напарник по-пластунски двинулся к спасительному овражку под прикрытием низкой изгороди, густо заплетенной диким виноградом. Отлично.
— Харон! — громко позвал солдат. — Ты слышишь меня? Я знаю, что слышишь. Хватит прятаться за чужими спинами, брат. Выходи.
Несколько мгновений стояла тишина.
— Тебе есть, что сказать мне, отступник? — послышался, наконец, ответ. В ледяном голосе странно сплелись ненависть и сожаление.
Теперь внимание монолитовцев будет сосредоточено на нем. Тенебрис знал это — как и то, что они не откроют огонь сразу же. И дело не в глупости — просто дозоровец знал, что любого, кто попытается убить Тенебриса, Харон прикончит лично, и вряд ли эта смерть окажется быстрой и легкой. Это была только их война — между лидером «Монолита» и тем, кто когда-то стоял вместе с ним у истоков группировки.
Прежде он вел их за собой, но не был для них вождем или идолом. Тенебрис был одним из братьев — первым среди равных. Жаль, что ровно до тех пор, пока не столкнулся с подлой сущностью Хозяев Зоны и слепотой своих братьев. Способность увидеть истинное положение дел сделало Тенебриса врагом «Монолита» в целом и Харона в первую очередь. Что ж, пора было уже поставить точку в этом затянувшемся противостоянии.
Тенебрис снял маску и медленно выпрямился, готовый в любой момент вновь растянуться на земле. Но выстрелов, как он и предполагал, не последовало. Теперь солдат видел группу из пятнадцати бывших собратьев. Не без удовольствия Тенебрис отметил, что четверых он и Дитрих действительно отправили к праотцам — впрочем, внешне он никак не показал этого.
Бывший монолитовец медленно, держа руки на виду, вышел из-за изгороди и остановился.
— Харон, — кивнул он шагнувшему ему навстречу человеку в качестве приветствия.
— Тенебрис, — смерил его в ответ тяжелым взглядом крепкий бритоголовый мужчина с грубоватым лицом, словно вылепленным из глины неряшливым скульптором. От левой брови к правому уголку рта тянулся шрам от ножевого ранения — это Тенебрис отметил бывшего брата во время их последней встречи.
Однажды монолитовец Тенебрис, бывший чуть ли не вторым лидером группировки и посвященный во все ее дела, отринул свою веру. Он верил в Зону, он был ее защитником. Разве должен он действовать по указке самозванных Хозяев Зоны? Эта мысль, сперва робкая, постоянно отметавшаяся, как глупость, постепенно перерастала в уверенность в своей правоте. И уверенность эта крепла изо дня в день.
Сама Зона избрала Тенебриса своим защитником — тем, кто освободит ее от власти самозванцев. Шло время — и он уверовал в это.
Но Харон оказался глуп и слеп. Он не видел истинной сущности того, во что они верили. Этот слепец, оставшийся верным псом Хозяев, объявил Тенебриса отступником.
Тогда они сошлись в поединке, и Тенебрис сумел одержать верх, но не успел прикончить противника, еще недавно бывшего его братом. Тогда ему пришлось бежать — не из трусости, но чтобы сохранить ту истину, что знал лишь он один.
И он нашел тех, кому смог ее поведать.
И вот сейчас старые враги, бывшие некогда братьями, вновь сошлись лицом к лицу. Обоюдные погони замкнули круг, приведя их в это место.
— Зачем твои новые хозяева прислали тебя, отступник? — процедил Харон, молниеносным движением выхватив ножи. Тенебрис хищно улыбнулся в ответ и подчеркнуто медленно извлек из ножен два узких парных клинка.
— Полагаю, что ты уверен, что за твоей головой.
Лидер «Монолита» и солдат Черного Дозора застыли друг напротив друга, оценивая возможности противника. Остальные сектанты, за исключением пятерых, внимательно бдящих за округой, на почтительном расстоянии наблюдали за боем своего предводителя с отступником.
Харон ударил первым. Молниеносный росчерк стали, словно проба пера — но Тенебрис знал, что кроется за этим, и поспешно увернулся.
— Я думаю, что это предположение окажется недалеким от истины, — Харон вновь замер, выжидая.
— Ты считаешь себя угрозой, с которой следует считаться, верно? — спросил дозоровец откровенно издевательски. — Отнюдь. Ты лишь мелкая надоедливая помеха. Как старая поломанная ступенька, о которую все спотыкаются, но не более того.
Расчет Тенебриса оказался верен — судя по тому, как гримаса ярости исказила и без того не отличавшееся красотой лицо Харона.
Два смертоносно быстрых удара — что ж, это было опасно, в этот раз дозоровец едва увернулся.
Вновь противники застыли, вынуждая противника сделать первый ход. Тенебрис осторожно сместился влево и назад — враг это заметил и шагнул вперед вправо. Тело бывшего монолитовца сейчас напоминало сжатую стальную пружину. В любой момент он был готов нападать или защищаться.
Харон вновь ударил первым. Его ножи не раз оказывались в опасной близости от лица и шеи отступника. Тенебрис вновь подался назад, параллельно блокируя направленный в горло удар противника. Но увиденное вслед за этим не могло не радовать — Харон открылся! Словно продолжая движение, Тенебрис перешел от отражения удара к нанесению собственного — клинок прочертил борозду на боку комбинезона. А в следующий момент Харон ударом наотмашь едва не располосовал бывшему собрату горло. Дозоровца спасла только отличная реакция, и вместо смертельной раны он отделался неглубоким коротким порезом. Но сам факт того, что враг смог его зацепить, вспыхнул в голове тревожным сигналом. И только сейчас Тенебрис понял, что лидер «Монолита» весь бой оттеснял его к тому самому дому, поросшему чертовой аномальной дрянью.
Натиск противника, ставший неожиданно неистовым, словно в предчувствии скорой победы, становилось сдерживать все сложнее. Тенебрис отшатнутся…
…и закричал от дикой боли, пронзившей кисть правой руки. Пальцы разжались, и оба клинка воткнулись в землю.
Еще не веря в произошедшее, бывший монолитовец скосил глаза — и увидел довольно толстый и длинный отросток «чертовой веревки», который деловито опутывал кисть его руки, уходя под кожу.
Южнее