Лишь когда Харкенбах сбежал, стащив третий и последний ключ, стало ясно, что остальной персонал не обладает достаточными знаниями для создания новых ТУ. Хитрый сукин сын внушил своим ближайшим помощникам, что они знают устройство ключей вдоль и поперек, но год назад Харкенбах как сквозь землю провалился, и за время его отсутствия все его подручные – кстати говоря, люди весьма башковитые – не продвинулись ни на шаг. Короче говоря, проект застопорился.
Фолкерк работал на одну из самых влиятельных семей в стране, если конкретнее – на сенатора, бывшего в данный момент лицом этого почтенного племени, и его наниматель прекрасно умел пользоваться своим положением серого кардинала для достижения целей политических элит, игнорируя интересы простолюдинов. Кроме этого, Фолкерк держал ответ перед международным синдикатом миллиардеров. Эти люди поддерживали проект на плаву, когда у правительства возникали проблемы с негласным финансированием «Магистрали Эверетта». Никто из них не винил Фолкерка в предательстве Харкенбаха, но особенной радости миллиардеры тоже не испытывали.
Необходимо было найти беглеца. В распоряжении у Фолкерка был целый арсенал передовых технологий и сильнодействующих препаратов, с помощью которого он сможет вытащить из старика всю информацию, необходимую для создания новых ТУ. Или, на худой конец, заполучить третий ключ. Техническая группа проекта разберется, как он устроен, и дела снова пойдут на лад.
Кое-кто из шефов Фолкерка считал, что Харкенбах до сих пор не попался, потому что всякий раз, почуяв погоню, ускользает в другую вселенную. Оказавшись в параллельном мире, он перебирается в другой штат (или даже в другую страну), после чего возвращается на первичную Землю вдали от того места, где его чуть было не поймали.
Фолкерк был уверен, что дело не в этом. За первый год путешествий по мультиверсуму, прежде чем сбежать, Эд Харкенбах посетил множество альтернативных миров и не на шутку встревожился, увидев, какие там встречаются мерзости, в какие ловушки способен угодить даже самый осторожный исследователь, какие угрозы для цивилизации можно ненароком притащить на первичную Землю. Решив, что путешествовать по вселенным опасно не только с моральной, но и с экзистенциальной точки зрения, Харкенбах перестал телепортироваться в параллельные миры, а через месяц и вовсе исчез, забрав с собой последний ключ – плод трудов всей его жизни и доказательство его гениальности. Однако, судя по всестороннему психологическому портрету, Харкенбах скорее уничтожит третий ключ, но ни за что не станет им пользоваться.
Фолкерк прикидывал, что на решение проблемы у него есть три-четыре месяца. Потерпев неудачу, он лишится протекции со стороны уважаемого сенатора и его фешенебельной семьи, после чего никогда не сможет найти новую работу в вашингтонских денежных топях.
И это будет самая незначительная из его проблем.
Фолкерк слишком много знал. Вскоре после увольнения с ним произойдет несчастный случай или сердечный приступ, или его застрелят во время ограбления, или помогут с весьма убедительным самоубийством.
Он окликнул Кэнкера и Вонга, ждавших у лестницы. Когда оба подошли, Фолкерк приказал:
– Пакуйте мартышку. Увезите куда-нибудь и сожгите.
– Грязновато здесь, – заметил Кэнкер, окинув взглядом остатки мозга, костей и кровавые пятна. – Чистильщиков вызвать?
– Да ну, в жопу, – сказал Фолкерк. – Что мы ей, клининговая компания?
Он спустился вниз, чтобы разобраться с Констанс Ярдли. Двадцать шесть лет назад, когда Фолкерк жил в школе-интернате, у него была похожая училка, миссис Холт. Стерва, каких мало. Житья от нее не было: то причастия прошедшего времени, то сослагательное наклонение, то синтаксический параллелизм. Ему тогда снились похабные сны, в которых миссис Холт была голая, а Фолкерк разбивал ей пальцы молотком, а потом резал на куски до полного удовольствия.
33
Пока отец сидел за столом и листал книгу Страшилы Эда, Эмити готовила ужин: салат из латука, помидоров «бычье сердце», маслин и рубленого перца с кусочками сыра хаварти. В морозилке нашлась большая пицца с колбасой, а на десерт – шоколадное мороженое с апельсиновой цедрой. Неплохое меню, чтобы набраться сил в тихой домашней обстановке.
Эмити обожала свой дом, но сейчас здесь было неуютно. Она постоянно прислушивалась, опасаясь, что вот-вот прилетят вертолеты. И еще думала, насколько теплее станет в этих комнатах, если сюда переедет та самая Мишель.
Да, сердце склонно к измене, и потом еще сердце – одинокий охотник, и сердцу не прикажешь, и путь к сердцу мужчины лежит через желудок, ведь Эмити прочитала столько книг, что, если сложить их на слоновью спину, слон не устоит на ногах и упадет на колени, и чуть ли не каждый автор обязательно пишет что-нибудь на сердечную тематику, так что Эмити знала бессчетное количество истин о человеческом сердце, и многие из них противоречили друг другу. Когда тебе вот-вот стукнет двенадцать, в жизни полно сложностей, даже если не считать всей этой кутерьмы с параллельными мирами.
Отодвинув книгу, папа помассировал глаза, словно те разболелись от чтения.
– Здесь нет ничего про ключ ключей, а про батарейки – тем более. Но если я правильно понял рассуждения о «квантовой волне» или «волне частиц де Бройля – Шредингера», Эд считает, что для путешествий по мультиверсуму достаточно энергии излучения частиц этой волны, когда они выходят за пределы боровской орбиты. Осталось разобраться, что означает вся эта тарабарщина.
Эмити поставила миску в холодильник, чтобы салат оставался свежим и хрустящим.
– Я, кстати, нашла скоросшиватель с мамиными рецептами. Ты уже пару лет ничего такого не готовил.
– Эд утверждает, что путешествия во времени невозможны. Мы живем не только во времени и не только в пространстве, но в пространственно-временном континууме. Во вселенной есть лишь одна абсолютная величина для измерения скорости – скорость света, сто восемьдесят шесть тысяч двести восемьдесят две мили в секунду. Это же относится и к скорости времени. Вот представь: ты сидишь в кресле и читаешь книгу. Через час ты преодолеешь шестьсот семьдесят миллионов миль в пространственно-временном континууме. Прикинь, можно ли управлять автомобилем на такой скорости. Конечно же нет, это исключено. Ни у света, ни у времени нет тормозов. Нельзя просто так взять, развернуться и поехать назад. И обогнать скорость света тоже нельзя, поэтому в будущее попасть не получится. Единственное, что можно сделать, – это шагнуть вбок.
– Там есть неплохой рецепт овощного супа с говядиной. – Эмити достала пиццу из морозилки. – И несложный. Могу сварить, если ингредиенты будут. Никогда не пробовала маминого супа. Надо как-нибудь вечером поставить на стол ее суп, как будто мама дома, сама его сварила и скоро сядет с нами ужинать. Правда?
Отец снова схватил книгу, пролистал ее и сказал:
– Вот этот отрывок мне совсем не нравится. Переменное положение субатомных частиц. Они как бы плавают в облаке возможностей. Если взять самые основы материи, все во вселенной постоянно находится в движении, а вселенных бесконечное множество, и все они движутся относительно друг друга. По-моему, я понимаю, что это значит. А ты?
– Духовка уже нагрелась. – Эмити выложила замороженную пиццу на противень. – Минут через двадцать будет готово. Пап, дело к вечеру, и я страшно есть хочу. Может, прервемся на ужин?
– Значит, вот как я это понимаю. В устройстве записаны маршруты к ста восьмидесяти семи мирам, но они лишь приблизительные. Все постоянно меняется. И поэтому… путешественник не всегда попадает в ту вселенную, куда собирался попасть. Может, окажется между вселенными, если такое место вообще существует. В вакууме. В пустоте. Мертв по прибытии.
– Ты вообще слушал, о чем я говорила? – Эмити поставила противень в духовку.
Джеффи поднял глаза:
– Скоросшиватель с рецептами Мишель. Овощной суп с говядиной. Может, когда-нибудь его сваришь, но сегодня будет пицца. Ужин через двадцать минут. А ты? Ты-то слушала, о чем я говорил?
– Квантовая волна, никаких батареек, скорость света, путешествовать во времени нельзя, можно перемещаться вбок, вакуум, пустота, мертв по прибытии.
Он улыбнулся. Она тоже. Он сказал:
– Мы с тобой как будто одну страницу читаем.
– Верно. И теперь можешь закрыть свою книжку.
Он захлопнул томик Харкенбаха и указал на ключ ключей:
– Вот поужинаем, и я, пожалуй, замешаю бочку бетона, брошу в нее эту хренопотамию, а бочку утоплю в океане. Правильно?
– Неправильно, пап. Вдруг сюда снова нагрянет Фолкерк? Ключ нам пригодится.
– Выше головы не прыгнешь, Эмити. Нужно избавиться от этой штуки.
– Ты не задумывался, почему Эд отдал его именно тебе? – спросила Эмити, расставляя тарелки.
– Задумывался, и еще как.
– Ты ему понравился.
– И поэтому он выдернул чеку, а гранату всучил мне: на, подержи.
– Эта штука не настолько опасная, – возразила Эмити.
– Она гораздо опаснее гранаты.
– Это дело всей его жизни.
– И оно сведет нас в могилу.
– Ты же понимаешь, сам он не способен был его уничтожить.
Джеффи смотрел на дочь. На дело всей своей жизни.
– И поэтому он отдал его тебе на хранение, – сказала Эмити.
– Зря он мне доверился.
– Зря? А кому, как не тебе?
– Милая, ну какой из меня герой?
– Герои всегда так говорят. Ну, елки-моталки, мы же про такое сто раз читали!
– У него от лица ничего не осталось. – Джеффи с тревогой смотрел на ключ. – Может быть, копы не станут так уж пристально его разглядывать. Решат, что он питомец какого-нибудь психа, шимпанзе в костюмчике. Может быть, не станут подключать к этому делу федералов. Может быть, мы больше никогда не увидим Фолкерка.
Эмити не знала, как высчитать сумму всех этих «может быть». Может быть, такой математики и вовсе не существует.
Отец умолк, а Эмити уставилась на так называемый ключ. У этой чертовой штуковины была особенная аура, глаз не отвести. Даже если не знаешь, что это за устройство, сразу ясно, что в нем таится чудовищная мощь, черная магия… а может, и белая, если пользоваться им для благих дел. Ключ тускло мерцал, словно Кольцо Всевластья, самое главное из всех колец, уничтожить которое можно лишь там, где оно выковано, – в горниле Мордора. Наконец она сказала: