Отец подпер дверь стулом, но это не лучшая защита от мощных механизмов, заполонивших улицы. Эмити не видела смысла прятаться в ванной, за шторами или под кроватью: искусственный интеллект не преминет заглянуть во все потайные уголки. Не дурак же он, в конце концов.
К этому времени отец уже должен был вернуться. Они хлопнулись бы ладошками, обнялись и сбежали из этого мира. Очевидно, его что-то задержало, но Эмити была уверена, что его не остановить. Папа будет здесь с секунды на секунду.
Она дрожала – руки, голова, все тело, ну прямо как старушка, честное слово, – и злилась на себя за то, что не может совладать с дрожью. В голове не укладывалось, что Эмити может дрожать с такой силой, пусть даже в семидесяти семи мирах от дома и в паре минут от встречи с роботами-убийцами.
Эмити казалось, что тьма окутывает ее, будто саван. Толку от темноты никакого, поэтому, услышав, как заскрипела очередная дверь, Эмити включила фонарик и поводила лучом по комнате: мало ли, вдруг здесь есть где спрятаться.
Вот встроенный шкаф, но роботы обязательно ее проверят, а рядом еще одна дверь с ручкой-защелкой, но куда она ведет? Может, за ней еще один шкаф? Вряд ли, на дверцу шкафа не поставили бы такой замок. Эмити открыла дверь и с удивлением обнаружила за ней еще одну.
Отец не очень любил путешествовать. Они с дочерью останавливались в отелях лишь пару раз, поэтому Эмити не очень-то разбиралась в планировке гостиничных номеров. Снаружи все они выглядели одинаково, да и внутри почти не отличались друг от друга. Опыт – хоть и весьма скудный – подсказывал, что сюрпризов в таких комнатах не бывает.
Однако две прочные двери в нескольких дюймах друг от друга выглядели в высшей степени необычно и даже обнадеживающе – особенно в глазах девочки, ищущей, где бы спрятаться, как бы найти потайной путь, ведущий к свободе. На внутренней стороне первой двери не было ни ручки, ни замка. На второй двери – такая же картина. Поняв, что открыть ее не получится, Эмити снова упала духом.
Скрип-скрип-скрип. Ржавые петли скрипели все громче, враги приближались. Делать было нечего. В отчаянии, но с надеждой, с отчаянной надеждой Эмити налегла на вторую дверь. Наверное, с той стороны она закрыта на щеколду, так что Эмити обречена: она умрет в этой комнате под номером 414. Однако в жизни, как и в книгах, бывают моменты, когда ты, взвесив все за и против, понимаешь, что вот-вот случится непоправимое, но ошибаешься и в темном царстве появляется луч света. Оказалось, вторая дверь была не заперта. Она открылась.
Эмити пронзила темноту лучом фонарика, ожидая увидеть потайную лестницу, ведущую в какой-нибудь роботонепроницаемый редут, где повстанцы готовят мятеж против всемирной тирании искусственного интеллекта, но за дверью был еще один гостиничный номер, 412-й или 416-й. Само собой, Эмити слышала выражение «смежные комнаты» и знала, что оно означает, но никогда не думала, что между такими комнатами бывают двойные двери.
Короче говоря, во мраке отчаяния объявился светлячок надежды, вспыхнул и пропал, но Эмити ухватилась за последнюю соломинку: в этой комнате обязательно должна быть потайная лестница. Однако вместо спасительных ступеней девочка увидела робота о шести ногах: тот, щелкая и шипя гидравлическими суставами, выскользнул из темноты, повернул жучиную голову и уставился на фонарик ядовито-зелеными глазами, каждый размером с блюдце.
Эмити не закричала, и вовсе не потому, что ей хватило храбрости не закричать. Вместо крика она издала тоненький писк – и-и-и-и-и, – в точности как белая мышь. Это было двойное унижение: во-первых, Эмити не сдержала крика, а во-вторых, даже закричать толком не смогла, повела себя как растение мимоза или как идиотка-принцесса, не умеющая выразить свои эмоции даже перед лицом неминуемой смерти. Как ни странно, это унижение вывело ее из паралича и придало ей мужества. Попятившись, Эмити захлопнула дверь и повернула защелку, после чего отступила к центру комнаты и стала ждать, что робот разобьет эту предательскую дверь в щепки, сорвет ее с петель, испепелит лазером или уничтожит каким-нибудь другим способом, которым роботы уничтожают двери между смежными комнатами.
Ее снова трясло, колотило так сильно, что луч фонарика метался по комнате, словно фея Динь-Динь на амфетаминах, но она хотя бы не плакала. И не заплачет. Когда мать ушла и не вернулась, ты сперва плакала, а потом перестала, потому что плакать бессмысленно. А если ты смогла не плакать, когда мать бросила тебя навсегда, то в любой ситуации сумеешь сдержаться, сумеешь не дать волю слезам. Этот мир, похоже, нуждался в человеческих слезах, но черта с два он их получит.
В любом случае человек существует во множестве параллельных миров. Умерев в одном, он остается жив в других. Здесь Эмити, скорее всего, умрет, но в остальных мирах ей еще жить и жить. Таких миров великое множество, и девочек по имени Эмити великое множество, и все они умрут одна за другой, пока во всем мультиверсуме не останется ни одной девочки по имени Эмити, но это случится не скоро, очень не скоро. И она, пожалуй, не первая Эмити Колтрейн, обреченная на смерть. Наверняка она уже умирала в других мирах. Дети не застрахованы от смерти. Эмити прекрасно это знала. Даже в сказках дети мрут как мухи. У Андерсена, к примеру, девочка со спичками замерзла до смерти, а девочке в красных башмачках отрубили ноги, а позже у нее разорвалось сердце. В этом мире Эмити умрет, но останется жива в другом – там, где первым умрет ее отец, а потом одинокий Джеффи будет путешествовать по параллельным мирам, пока не найдет одинокую Эмити и они снова не будут счастливы.
В запертую дверь ударил металл. Эмити слышала, как треснуло дерево, но оборачиваться не стала.
59
Иногда Дюку Пеллафино казалось, что работать в гостинице ниже его достоинства. Поэтому, услышав звон разбитого стекла в номере 414, он не особенно напрягся. Входя в комнату, он ожидал найти там бомжа, жалкого торчка или пьянчужку, тощего, как пугало, беззубого и безмозглого. Вместо этого в номере обнаружился чистенький и опрятный парень, вполне подходящий на роль постояльца. На мгновение Дюк задумался, не ошибся ли он фразой: пожалуй, вместо «Что вы здесь делаете?» следовало спросить «Не нужна ли вам помощь, сэр?», но парень все пялился в свой айфон, а потом начал нести какую-то ахинею про одиннадцатилетнюю дочку и вопрос жизни и смерти. И по голосу, и по поведению было ясно, что он под каким-то кайфом.
Потом Дюк увидел пистолет, уложил преступника на пол и отшвырнул оружие в сторону. В этот момент он чувствовал себя отлично, не как Барни Файф, а как нормальный коп при исполнении.
Чувак также выронил свой телефон. Дюк поднял его с ковра. Таких телефонов он раньше не видел. На экране были надписи «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ» и «Подтвердите пункт назначения», а между ними – череп со скрещенными костями.
После воздействия на болевую точку преступник несколько минут будет отдыхать на полу, не в силах пальцем шевельнуть, пока не уляжется тошнота.
Хмуро глядя на телефон, Дюк заткнул девятимиллиметровый «смит-вессон» за пояс. Рукоятка пистолета уперлась в поясницу. Череп с костями заинтриговал его и в то же время встревожил. Как бы этот клоун не оказался террористом.
Дюк провел пальцем по экрану: может, сверху выедет панелька с пояснениями.
И увидел ослепительно-белый свет.
60
Вжух!
– Папа! – выдохнула Эмити и обернулась на звук.
Незнакомец в костюме и при галстуке шагнул к ней, пошатнулся, чуть не упал, восстановил равновесие, застыл на месте и посмотрел на Эмити так, словно перед ним была не девочка, а двухголовая коза. Лицо у него было белее, чем луч фонарика. В руке он держал ключ ключей.
Эмити хотелось узнать, что стало с отцом и кто этот амбал – друг или враг. Но вместо этого она сказала «Дайте сюда» таким храбрым тоном, что мужчина, должно быть, удивился еще сильнее и покорно разрешил забрать у него Харкенбахову хреновину.
В этот момент робот снова ударил в дверь смежной комнаты и расщепил ее надвое.
– Вот. – Эмити протянула незнакомцу фонарик, чтобы освободить обе руки для работы с ключом.
Экран устройства потемнел.
Мужчина направил луч света на сломанную дверь. В трещине появились две блестящие конечности с металлическими пальцами, обе в два раза длиннее руки взрослого мужчины. Робот дернул дверь на себя, пытаясь сорвать ее с петель и одновременно вывести из строя замок-защелку.
Нажав на круглую кнопку, Эмити досчитала до четырех. Черт, если бы это устройство спроектировал «Эппл», оно включалось бы мгновенно. Мгновенно!
Скрипел металл, трещало дерево. Наконец половинки двери упали на пол, и в проеме появился робожук. Вообще-то, он был крупнее дверного проема, но тело его, сплошь состоящее из суставов, было чрезвычайно гибким, и чудище спокойно проникло бы в отверстие вдвое меньше себя.
Экран засветился серым.
Эмити забыла, через сколько секунд появляются кнопки. Попыталась вспомнить, потому что ей казалось, что, если не вспомнить точное количество секунд, кнопки так и не появятся, словно в руках у нее было не чудо техники, а магический артефакт. Так силилась вспомнить, что чуть не спятила.
В комнате прозвучал выстрел. Пуля отрикошетила от металла. Эмити изумленно вскинула голову.
Незнакомец, закусив ручку фонарика, взял пистолет в обе руки и держал робота на мушке. Эмити крикнула ему, что это бессмысленно, что робот сделан из стали, титана или другого высокопрочного металла, или только подумала, что крикнула, а на самом деле не крикнула. В любом случае незнакомец ее не слушал. Он явно понимал, что делает. Потянул спусковой крючок, и вторая пуля разбила твари первый глаз, а третья – второй. Парень оказался не промах, но это не имело значения. Он сделал все, что мог. У робота наверняка есть и другие сенсоры, так что он по-любому найдет своих жертв. К тому же комната маленькая, а робот здоровенный, и ему на подмогу уже спешат его собратья.