– Что будете заказывать?
– Ну давай пока пива, – бодро сказал Глайзер. – Семь бокалов.
– Что еще?
– Да пока ничего, – произнес Глеб. – Позже решим.
– У нас не принято просто пить пиво, – сухо сказал официант. – Вы должны взять хотя бы орешки или чипсы.
– Слушай, друг, – изумленно сказал Андрей. – С каких это пор?
– Всегда.
– Сколько ты здесь работаешь, дорогой? – сердито спросил он. – Пару дней? А мы в этом баре уже полтора года. Так что принеси пива и не капай на мозги.
Официант порывался что-то ответить, но, так и не решившись, пошел выполнять заказ.
– Вот же придурок, – сказал Глайзер. – Ему клиентов завлекать надо, а он их отпугивает. Сюда и так, кроме нас, почти никто не ходит.
Первый тост был за Шольца.
– Я предлагаю выпить за нашего дорогого гостя из солнечной Ялты, – провозгласил Щорс, пародируя кавказский акцент. – И за предстоящие веселые дни.
Чуть позже, ставя бокал с пивом на стол, он задел локтем папку, с которой пришел, и оттуда на пол посыпались листы с напечатанным текстом.
– Что это? – с интересом спросил Глайзер, беря их в руки. – «Элювиально-аккумулятивные коэффициенты указывают на отсутствие биологической аккумуляции изотопов урана в органогенном горизонте…» Что это такое?
– Не для твоих дефективных мозгов, – вздохнул Щорс, отбирая у него листы. – Мне завтра по этой теме сообщение в институте делать, еле материал нашел. Буду завтра рассказывать, кому свойственны дефициты дочернего радионуклида, а кому нет.
– Ну-ну, – сказал Глайзер. – Смотри не облажайся.
– Постараюсь, – сухо ответил Андрей.
– Послушай, Бар… – сказал Денис, обращаясь к Глебу. Тот захохотал.
– Я не Бар, – хлопнув его по плечу, проревел он. – Бар – это Илья, а я – Швед.
В зале появился крепкий мужик, придерживающий за локоть крашеную блондинку. Я отвернулся, но он, заметив меня, посадил свою подругу и подошел к нашему столику.
– Здравствуй, Кирилл.
– Здравствуйте, Николай Петрович, – через силу улыбнулся я. Кроме меня с ним поздоровался только Щорс – больше никто отца Кати не знал. – Как у вас дела? Давно не виделись.
– Давно, – кивнул Николай. – Зашел вот кофе попить после работы с женой.
– С женой? – изумленно спросил я.
– Женился я полгода назад, – подтвердил он. – Хочешь, познакомлю?
– В следующий раз, – замотал я головой, но Николай вытащил меня из-за стола. – Идем, заодно и поговорим.
Я напрягся – про беременность своей дочери он не должен был знать, но все же…
– Познакомься, это моя жена Инга.
– Кирилл.
– Это… как бы тебе сказать… – добавил Николай Петрович, – бывший, к сожалению, парень моей дочери, то есть почти что бывший зять.
Инга улыбнулась, показав золотые зубы.
– Наслышана о тебе…
– Хорошего или плохого?
– Всякого, – произнесла она, кокетливо стреляя в меня глазами. Мне стало смешно. Как, интересно, живется Кате с этой сорокалетней дурой?
– Ты бы зашел к нам, – добродушно предложил Николай Петрович. – Посмотришь, как Катюша изменилась. В институт поступает, медицинский.
– Не знаю. Извините, меня друзья ждут… – быстро сказал я и вернулся к своему столу. Получилось грубо, хотя к отцу Кати я относился очень хорошо. Как, впрочем, и он ко мне. Про беременность он так и не узнал. Вот так бывает – сидит человек и даже не знает, что мог бы уже с внуком нянчиться.
Настроение упало почти до нуля. Никого не слушая, я просидел полчаса, а затем поднялся:
– Я домой, завтра рано вставать.
– Действительно, – произнес Илья. – Мне тоже.
Бельмуд разочарованно пожал плечами.
– Ну тогда уже все пойдем. Тупо мы посидели.
– В следующий раз лучше посидим, – резко сказал я. – Идем.
На свежем воздухе я слегка успокоился. Щорс махал руками и что-то рассказывал, постоянно подшучивая над Шольцем.
– Кстати, – вдруг сказал Шольц. – Мне сегодня утром фальшивые десять гривен дали. Я же ваших денег не знаю, домой принес, а тетка говорит, что они фальшивые. Теперь не знаю, что с ними делать.
– Они у тебя с собой? – усмехнулся Глайзер и, получив подтверждение, сказал: – Давай сюда.
– Зачем?
– Кое-что устроим! – воскликнул Макс, останавливаясь мимо ларька, возле которого мы проходили.
– Что вы хотите? – улыбнулась нам продавщица, совсем молоденькая девушка.
– Пива, – лениво сказал Глайзер. – Пять бутылок.
После этого, сделав вид, что ищет деньги, он знаком показал, чтобы мы открыли бутылки. Все расхватали пиво. Стоим, пьем.
– Зачем открывать? – шепотом спросил Денис у Бара. – Вдруг она заметит?
– Если заметит, что деньги фальшивые, то все равно уже не сможет ничего сделать. Открытое-то пиво ей даром не нужно. А если спросит, то других денег ни у кого нет, понял?
Но девушка ничего не заметила. Равнодушно бросив десятку в корзинку, она достала сдачу.
– Не надо, – отмахнулся Глайзер.
Подходя к перекрестку, где нам надо было разойтись в разные стороны, Щорс сказал Денису:
– Ты вот что, завтра заходи ко мне часов в шесть вечера. Адрес запомнил?
– Да.
– Что-нибудь придумаем.
Глайзер начал зевать.
– Все, расходимся. Спать хочу, завтра на работу. Давайте.
Мимо нас пронесся мотоциклист на «Ямахе». Проводив его взглядом, мы с Глебом ушли домой.
ГЛАВА ВТОРАЯ22 мая 1999 года, субботаРАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЕНОВ (ШОЛЬЦ)
Мне кажется, что я совсем не люблю людей. Хотя нет, не так. Скорее всего, я не люблю счастливых людей. Когда я встречаю на улице людей со счастливыми улыбками, особенно если это влюбленные парочки, то у меня на душе кошки скребут.
Не знаю, может быть, проблема все-таки во мне? Так говорят некоторые, с кем я могу более-менее нормально поговорить. Но видимо, у меня просто неудачно складывается жизнь. Практически каждый день одно и то же – все уныло и серо. Я и в Одессу-то приехал, чтобы что-то изменить. А вот теперь не знаю – тетка пригласила меня, потому что и в самом деле хотела меня увидеть, или ей просто скучно быть одной, пока ее муж, штурман, плавает по океанам?
Впрочем, мне все-таки повезло. Повезло, что я встретил здесь тех ребят, с которыми познакомился в прошлом году, хотя, честно говоря, они не все мне нравятся. Кирилл слишком груб, впрочем, как и Алексей, а Андрей с Максимом слишком легкомысленны. Меня это немного раздражает. Я, вообще, очень раздражительный тип. Как-то раз я попытался подсчитать все те вещи, которые меня раздражают, и сам ужаснулся – их оказалось очень много. Я даже не представлял раньше, что так много. Из-за пустяка я могу ходить и целый день рычать на всех. Отчего так, сам не знаю.
Вот вчера, например. У меня с утра было очень хорошее настроение, а потом я увидел на улице целующуюся парочку и целый день ходил злой. Или ехал я вот недавно в автобусе. Возле меня сидела девушка, а ее парень, стоя над ней и держась за поручни, все время наклонялся и целовал ее. И не лень же этому придурку было наклоняться?!
А парень-то, главное, был некрасивый, на наркомана похожий. Зато девчонка его, наоборот, – красивая и ухоженная. И так часто бывает – парень-наркоман и девушка, полная его противоположность. Ну что девушки в таких придурках находят?
Для меня это очень больной вопрос, лучше его не трогать, а то снова расстроюсь. У меня никого нет. Да и не было никогда. А ведь мне уже восемнадцать лет – восемнадцать! – а я и целовался-то пару раз всего, не говоря уже про какие-то интимные отношения! Вся надежда только на это лето. И все-таки со мной что-то не так. Одно время я даже подумывал о том, чтобы пойти на психологические курсы, где учат уверенности в себе, потому что именно этого мне и не хватает, но так и не пошел.
Ну отчего все так происходит? Я ведь и не Квазимодо даже, а вполне нормальный парень. У меня и имя необычное – Енисей. Правда, почему родители назвали меня таким именем, они до сих пор толком объяснить не могут. Назвали, и все. Хотя мое имя долго не хотели регистрировать, уговаривали поменять на Дениса. Но мама настояла на своем, и Денис теперь – только уменьшительное имя.
Но вообще-то это имя мне нравится. Возможно, я даже единственный Енисей на всем свете, не считая, конечно, реки. Была, правда, одна сказка про русского богатыря Енисея, которого любила красавица Ангара, но у меня с ним мало общего.
А самое интересное заключается в том, что здесь, в Одессе, я впервые общаюсь с людьми совершенно не моего круга. Илья, Кирилл, Глеб и все остальные совсем не похожи ни на меня, ни на моих тихих московских друзей, и скорее всего, именно поэтому меня к ним и тянет. Или, может быть, все одесситы такие?
Я заметил, что здесь, как и в Москве, тоже довольно часто вспыхивают скандалы и перепалки в автобусах и троллейбусах, но они какие-то веселые, не то что у нас. Позавчера мы с Андреем и Ильей ехали в маршрутном такси, и на одной из остановок в него влезла пожилая и сварливая женщина.
– Почему это у вас ступеньки такие высокие? – сказала она сразу же – Мне трудно подниматься!
– Не ко мне претензии, – ответил водитель. – Я маршрутки не строю. Напишите в Германию – что же вы, мол, буржуины, лишнюю ступеньку пожалели?
Женщина раздраженно тряхнула головой и воскликнула:
– При чем тут буржуины? У них там все на своих машинах ездят, только нам, дуракам, старье всякое сплавляют.
Илья, сидевший возле нее, засмеялся. Женщина сердито сказала ему:
– Ничего смешного! Будет тебе шестьдесят лет, посмотрим, как ты будешь в автобусы подниматься!
Андрей встрепетнулся и, пародируя речь Михаила Пуговкина из фильма «Операция Ы», воскликнул:
– Нельзя быть такой злой. В то время как космические корабли бороздят просторы Вселенной, а американские бомбы падают на мирных жителей Югославии, вы озабочены такими мелочными вещами!
Я не понял, шутил Андрей или нет.
– Мне-то что до Югославии? – бросила женщина.
– Вот поэтому-то для вас и ступеньки высокие сделали, – наставительно сказал Андрей.