– Давайте, – обреченно произнес я и одним глотком выпил отвратительную жидкость.
Фиолетовый электрик подтолкнул мне леденец:
– Закусывай.
Бородач скорчил гримасу и задумчиво произнес, затянувшись папиросой «Астра»:
– А если философски подумать, то и там то же, что и здесь.
Два его друга-электрика энергично закивали головами.
Мы молча покурили, и, выбрасывая сигарету, я почувствовал шум в голове. Коньяк и водка хорошо на нее подействовали.
– Ну а с другой стороны, – тягуче проскрипел бородач, протягивая мне новый стаканчик, – жизни нет нигде, даже с философской точки зрения.
Я улыбнулся и подумал о том, что должен быть благодарен влюбленной парочке, согнавшей меня со скамейки. А то проспал бы все на свете. Два электрика и бородач мне определенно начали нравиться.
В стаканчике с водкой уже плавала какая-то черненькая букашка, беспомощно молотящая лапками по поверхности. Я долго смотрел на ее бесплодные попытки, а затем вытащил букашку спичкой. Она поползла по моей руке.
Я выпил снова и закурил еще одну сигарету. Про ждущего меня Брайса я как-то забыл. В голове все приятно крутилось, и мне стало казаться, что до Одессы отсюда можно дойти и пешком.
– Можно дойти до Одессы пешком? – спросил я у фиолетового электрика. – Если очень надо?
Он кивнул, а философ с дыркой в голове, громко вздохнув, произнес:
– Если очень надо, то можно.
Я пожал ему руку, и он сказал добрым голосом:
– Ты – хороший парень.
Электрик помладше куда-то отошел, а я, путаясь в словах, начал рассказывать про Аннушку и про то, что я ее ищу. Затем вспомнил про Тэлу и рассказал еще и о ней.
– Ну, ты прямо этот… – одобрительно молвил бородач, – …ну, как его там… впрочем, не важно. Еще?
– Хватит, – сказал я, понимая, что если выпью еще, то скорее всего буду лежать в первой же канаве. – Я, наверное, пойду.
– Угу, – сказали они. – Приходи.
Я пообещал и снова вернулся на главную улицу. Теперь я уже никого не боялся и шел, гордо поглядывая по сторонам.
Галя и ее подруги сидели там же, где я их оставил. Я подошел к ним и еще раз поздравил Лилю с днем рождения, наговорив ей кучу комплиментов, которым меня когда-то научил Андрей. Девушки немого опешили и снова налили мне коньяка.
Посидев с ними минут десять, я вспомнил про Брайса и с трудом поднялся, чувствуя себя уже совершенно пьяным. По пути я забыл, где он меня ждал, и стал мыкаться по разным дворам. В одном из них я снова встретил дворняжку, вместе с которой бродил по городу, и обрадовался ей, словно старому другу.
Я сел возле нее на корточки и рассказал ей, что у меня украли деньги. Собака молчала. Что было дальше, я совершенно не помню, но, видимо, мне все же удалось найти Брайса, потому что в себя я пришел только на лестничной площадке незнакомого дома. Рядом стояла Тэла и худощавый парень. Я опирался на Брайса.
– А потом? – спросила Тэла. – Где он напился?
– Я что, знаю? – раздраженно сказал Брайс. – Я послал его за пивом, он через час приполз на коленях уже готовый.
– Ну а что он сказал?
Брайс плюнул на пол:
– Да ничего он не говорил! Мычал мутно про какую-то дырку в голове. Что он может в таком состоянии говорить?
– Все могу! – сказал я сердито.
Тэла засмеялась и, взяв меня за руку, весело спросила:
– Денис, что ты здесь делаешь?
Я не стал отвечать. Мне как-то совсем не хотелось разговаривать.
– Мы завтра уезжаем, – сказал худощавый парень. Я вспомнил – его звали Змей. – Сначала к моей бабке, а потом в Одессу.
– Вот и возьмете его с собой, – произнес Брайс, а я поддакнул:
– Мне надо в Одессу.
Потом я снова ушел в себя и очнулся только на следующее утро. В окна светил новый день, и у меня очень болела голова. Страшно хотелось пить. Пожилой мужчина поправлял занавески и негромко напевал песню из фильма «Белое солнце пустыни». Заметив, что я проснулся, он громко крикнул:
– Ваш приятель проснулся!
Ко мне подошли Тэла и Змей. Я рассказал им, почему и как здесь оказался, и попросил денег на проезд.
– Денег нет, – сказала Маша. – Тебе в Одессу надо? Поедешь с нами. Мы сначала в село поедем, к бабке Змея, а через несколько дней вернемся в Одессу. Если не спешишь, можем ехать вместе.
– Лучше вместе, – вздохнул я.
К бабке Змея мы приехали в тот же вечер. Ее дома не оказалось – уехала к младшей дочери в Николаев, но соседи дали нам ключи от дома, и мы поселились там. Утром следующего дня Маша со Змеем ушли по своим делам, а меня оставили в доме.
Я присел на гнилые ступеньки и задумался. Все так быстро менялось, что мне было трудно угнаться за событиями. Просыпаясь утром, я совершенно не знал, где окажусь к вечеру, да и ночевал я где придется. Но несмотря на эти лишения, мне, как ни странно, такая жизнь даже нравилась, и только отсутствие любимого человека огорчало меня. Аннушка далеко, но наверняка тоже скучает и ждет нашей встречи. А эта встреча будет очень-очень яркой, ведь мы никогда раньше так надолго не расставались…
Около моей правой ноги неторопливо прополз небольшой жучок, тащивший для каких-то своих целей кусочек сухой травинки. Периодически он останавливался и, отдышавшись, продолжал свой путь. Чуть позже я заметил, что я не один наблюдал за хозяйственными жучком. Возле меня сидел маленький полосатый котенок, который, щуря желтые глазки, с любопытством глядел на насекомого. Когда жук скрылся в траве, котенок повернул свою мордочку ко мне и пронзительно замяукал.
– Ну, что ты хочешь? – спросил я его. Котенок, не переставая мяукать, начал тереться о мою руку.
Я поймал себя на мысли, что забыл про Андрея. Мне его не хватало. Может быть, и ему меня тоже. Во всяком случае, я на это надеялся.
– Мяу! – еще пронзительней заверещал котенок, тыкаясь мокрым носом в мою ладонь.
– Ты есть хочешь! – догадался я и сокрушенно развел руками. – Извини, ничего у меня нет.
Котенок не понимал моих слов и, злясь, начал кусаться.
– Ну хватит! – сердито прикрикнул я. – Иди отсюда, не мешай.
Он отошел на пару метров.
Сквозь листву яблони пробивались лучи солнца, и, глядя на них, я вспомнил свою книгу по эзотерике, купленную несколько недель назад. Там говорилось, что лучами солнца можно намного улучшить свое астральное тело и увеличить энергетику. Как же там было написано? Что-то вроде того, что надо встать под лучик и представить себе, что тело – это пустой хрустальный сосуд, который должен заполниться солнечной жидкостью.
Я так и сделал. Расслабился и стал представлять, что я внутри пустой. Но сосредоточиться на этом никак не получалось – в голову лезли посторонние мысли о возвращении в Москву. Кто-то мне сказал, что в Дагестане война с чеченцами началась и Ельцин опять нового премьер-министра назначил, Виктора Путина. Никогда про такого не слышал. И про войну не слышал – телевизор-то я уже месяц не смотрел.
Тут я снова вспомнил про хрустальный сосуд. Для того чтобы избавиться от посторонних мыслей, я стал дышать по особой методике – вдох, потом задержка дыхания на пять секунд и выдох, – но все равно ничего не получалось. К тому же снова начал мяукать котенок.
– Отстань, – сказал я.
Тэла со Змеем все не возвращались, и мне стало скучно. Из-за полуразрушенного забора выглядывали четыре мужские головы, которые принадлежали, по всей видимости, местным алкоголикам. Головы спорили между собой и, по счастью, на меня внимания не обращали.
– Пойми, Михалыч, – убеждал один другого. – Зинка нас пустит. Возьмем закуски и пойдем.
– А моя? – боязливо спросил второй.
– А твоя об этом не узнает, – вмешался третий. – Все путем, Санек.
Котенок стал кусать меня за ногу.
– Как ты мне надоел, – вздохнул я и вдруг вспомнил, что в комнате остался недоеденный мной утром кусок колбасы. Вернувшись в дом, я разрезал колбасу на маленькие кусочки и положил их на газету с предвыборными лозунгами, которую вчера нам дали на улице. Тогда я не обратил на нее внимания, а сейчас заинтересовался. Судя по серпу и молоту в правом углу, газета поддерживала какого-то украинского коммуниста. Немного ниже я прочел его фамилию – Симоненко.
Мне казалось, что все политики, а тем более коммунисты, всегда врут, поэтому я не стал читать дальше, но уже выйдя во двор, наткнулся глазами на такие слова:
«Наш товарищ и друг Геннадий Андреевич Зюганов всецело поддерживает трудящихся Украины и горячо, как и мы здесь, борется с антинародным режимом своей страны. По его словам, назначение Владимира Путина (ага, значит Владимира, а не Виктора!) новым премьером только усугубило ситуацию в России, так как Путин, являясь худшим изданием Степашина, ни на йоту не поменял антинародный курс правительства, приводящий лишь к геноциду нации».
– Чушь какая-то, – сказал я самому себе. – Почему антинародный? Мне Степашин очень нравится.
Котенок, почувствовав запах колбасы, начал прыгать возле моих ног.
– Ешь, – добродушно произнес я.
Он с жадностью набросился на еду, а я набрал в консервированную банку воды и поставил перед ним. Съев всю колбасу и немного полакав воду, котенок зевнул и, не обращая на меня больше никакого внимания, неторопливо ушел.
– Вот ты какой! – сердито сказал я. – Ну и иди отсюда!
Один из заголовков валяющейся на земле газеты гласил: «Соединенные Штаты Америки – наш главный враг». Я хмыкнул, сразу вспомнив тот единственный случай, когда я видел Андрея взбешенным.
Месяца полтора назад, еще до знакомства с Аней, мы с ним оказались в обществе двух американцев. Оля, девушка Глеба, училась на переводчика с английского языка, постоянно бравировала этим и любила вставлять в свою речь английские слова. И как-то раз – у нее как раз была летняя практика – пригласила нас с Андреем в ночной клуб, сказав, что там будут два молодых американца, приехавшие в Одессу по какому-то договору между их институтами.
Я, кстати, зная его нелюбовь к Америке, до сих пор удивляюсь, почему он согласился. Хотя, может быть, именно поэтому.