удут дети – вот новая цепочка связей. И так далее. Киа, если тебе дорог Тейт, рискни.
Киа вспомнила мамину картину: она и Тейт маленькие, голова к голове, среди бело-розовых цветов и бабочек. Может, это и есть благословение Ма?
На третий день утром они распаковали мамины картины – кроме одной, которую Джоди оставил себе, – и развесили на стенах. В домике сразу стало светлее, будто новые окна открылись. Киа, отступив, разглядывала: снова на стенах мамины картины, разве не чудо? Не все уничтожил огонь.
Она проводила Джоди к пикапу, дала ему пакет с едой, что собрала в дорогу. Оба смотрели в чащу, на тропу – куда угодно, только не в глаза друг другу.
Наконец Джоди сказал:
– Ну, мне пора, но вот мой адрес и телефон, – и протянул Киа клочок бумаги.
У нее ком стоял в горле. Опершись левой рукой о кузов, правой она взяла листок. До чего все просто: бумажка с адресом брата. И до чего удивительно: отныне у нее есть связь с семьей. Телефонный номер: наберешь – и брат ответит. Когда Джоди притянул ее к себе, она напряглась, но – спустя вечность – приникла к нему и разрыдалась.
– Я и не надеялась с тобой свидеться. Думала, ты пропал навсегда.
– Никуда я больше не денусь, честное слово. Если надумаю переезжать, пришлю тебе новый адрес. Буду тебе нужен – звони, пиши, слышишь?
– Да. А ты приезжай погостить, как только сможешь.
– Киа, разыщи Тейта. Он хороший человек.
Джоди махал ей из окна машины, а Киа смотрела на него, улыбаясь и плача. Вскоре он свернул на большую дорогу, замелькала среди листвы красная кабина, как когда-то белая косынка, – и растворилась в зелени.
34Обыск1969
– Ну вот, опять ее нет, – сказал Джо, постучав по раме сетчатой двери.
Эд стоял на дощатых ступенях, глядя из-под руки сквозь проволочную сетку. Могучие ветви дуба с длинными прядями испанского мха бросали тени на посеревшую от времени островерхую хижину. Сквозь листву хмурилось ноябрьское небо.
– Ясное дело, где-то прячется. Ну и неважно, у нас ордер на обыск. Заходи, и все. Спорим, что дверь не заперта.
Джо отворил дверь, крикнул:
– Эй, хозяева! Это шериф.
Переступив порог, они изумленно замерли, глядя на экспонаты.
– Эд, глянь-ка! Ничего себе! Она, видно, слегка того – как крыса трехглазая.
– Может, и так, зато болото знает как свои пять пальцев. Книги о нем пишет как-никак. Ну, давай за дело. Вот что нам надо искать. – Шериф зачитал вслух небольшой список: – “Красные шерстяные предметы одежды; дневник, календарь или записи с упоминанием места и времени; подвеску с раковиной; корешки билетов на ночные автобусы”. И все оставим на местах, ни к чему тут порядок нарушать. Можем всюду заглянуть, ничего не сломав.
– Да, понял. Да тут настоящее святилище! Аж мурашки по коже.
– Да уж, работенка предстоит адова, – вздохнул шериф, осторожно отодвигая одно из птичьих гнезд. – Начну со спальни.
Работали молча – рылись в платяных шкафах, заглядывали в тумбочки, двигали банки со змеиными шкурками и акульими зубами.
Минут через десять Джо позвал:
– Иди сюда, взгляни-ка на это!
Когда Эд вышел на веранду, Джо сказал:
– Знаешь, что у самок птиц всего один яичник?
– Что ты несешь?
– Вот, смотри. Судя по этим рисункам и записям, у самок птиц только один яичник.
– Черт подери, Джо! У нас тут не урок биологии. Работай, не отвлекайся.
– Подожди секунду. Вот, видишь? Это перо самца павлина, а в записях сказано, что за миллионы лет перья у самцов отрастали все длинней и длинней, для привлечения самок, и в итоге самцы едва могут оторваться от земли. Летать почти разучились!
– Ты все? У нас работы невпроворот.
– Увлекся, очень уж интересно.
– За дело, приятель!
Минут через десять Джо снова подал голос. Выйдя из тесной спальни и стоя на пороге гостиной, шериф сказал:
– Попробую-ка угадать. Ты нашел чучело трехглазой мыши.
Ответа не последовало, но когда Эд вышел на веранду, Джо помахал красной шерстяной кепкой.
– Где ты ее нашел?
– Вот здесь, на крючке, вместе с куртками, шапками и прочим.
– Прямо тут, на виду?
– Да, прямо тут.
Шериф достал пластиковый пакетик с красными волокнами, взятыми с джинсовой куртки Чеза в ночь его гибели, и приложил к красной кепке.
– На вид те же самые. Цвет, размер, толщина – все сходится, – подтвердил Джо, изучив кепку и образец.
– Да, верно. И там и там пушистая бежевая шерсть вперемешку с красной.
– Вот и разгадка!
– Кепку, ясное дело, на экспертизу. И если волокна совпадут, допросим Болотную Девчонку. Кепку – в пакет, и подписать не забудь.
Провозившись еще часа четыре, они встретились на кухне.
Эд потянулся.
– Думаю, если бы было еще что, то уже попалось бы на глаза. Если надо, приедем снова. А на сегодня хватит.
Возвращаясь по разбитой дороге в город, Джо рассуждал:
– Наверно, будь это ее рук дело, спрятала бы красную кепку подальше, а не вешала на виду.
– Может, она не думала, что волокна останутся на его куртке. Или что в лаборатории их могут опознать. Наверняка она ни о чем таком не знает.
– Что ж, зато знает много чего другого. Про всяких там самцов павлинов, как они из-за самок даже летать разучились. Не пойму, к чему все это, но тут что-то явно непросто.
35Компас1969
Однажды в июле 1969-го, после появления Джоди прошло больше семи месяцев, в почтовом ящике очутилась вторая книга: Кэтрин Даниэла Кларк, “Птицы Восточного побережья”, – необычайной красоты, с богатейшими подробностями. Киа провела рукой по роскошной обложке – с ее же рисунком, серебристой чайкой. И улыбнулась:
– Ну что, Рыжик, и ты на обложку угодил!
С пакетом в руках Киа свернула к дубовому леску, поискать грибы и зарисовать их. Влажная лесная подстилка холодила босые ноги, неподалеку желтела семейка поганок. Внезапно Киа замерла. На старом пне стояла картонка из-под молока, красная с белым, как когда-то, давным-давно. Киа звонко рассмеялась.
Внутри оказался завернутый в папиросную бумагу старый армейский компас в медном футляре, позеленевшем от времени. Киа не сдержала восторженного возгласа. Конечно, она и без компаса всегда могла разобраться со сторонами света, однако в пасмурные дни, когда солнце пряталось за облаками, с компасом было бы сподручнее.
Она развернула записку.
Дорогая Киа, это компас моего дедушки, с Первой мировой. Дедушка мне его подарил, когда я был маленьким, но я им не пользовался, вот и подумал – вдруг тебе он будет нужнее?
P. S. Рад, что ты можешь прочесть эту записку!
Киа перечитала слова “дорогая” и “с любовью”. Тейт. Золотоволосый мальчик в лодке, который перед грозой показал ей дорогу домой, оставлял ей в подарок птичьи перья, учил ее читать; нежный подросток, ее первая любовь, свидетель ее превращения из девочки в девушку; молодой ученый, убедивший ее писать.
Киа подарила ему свою книгу о моллюсках, но стоило ей увидеть его на болоте, как тут же пряталась в заросли, спешила уплыть незамеченной. Ложные сигналы светлячков – вот и все, что знала она о любви.
Джоди убеждал ее не отталкивать Тейта. Но когда она думала о Тейте или видела его, то внутри снова сталкивались прежняя любовь и боль от предательства. Уж перевесило бы что-нибудь одно.
Несколько дней спустя Киа скользила в лодке сквозь утренний туман; компас она положила в рюкзак, хоть и знала, что вряд ли он ей понадобится. Она хотела поискать редкие цветы на песчаном мысу, уходившем в море, а заодно краем глаза высматривала лодку Тейта.
Туман упорно не желал рассеиваться, тянул щупальца к корягам и нижним ветвям деревьев, воздух был неподвижен, птицы и те затихли. Киа медленно плыла по протоке. Невдалеке послышался мерный стук весла о борт – тук, тук! – и вынырнула из тумана призрачная лодка.
Все ярче проступали краски. Золотые волосы, красная кепка. Тейт, будто явившийся из сна, стоял на корме старой рыбачьей плоскодонки, орудуя шестом. Киа заглушила мотор, схватила весла, дала задний ход – и смотрела из тростника, как он проплывает мимо. Всю жизнь она только и делает, что смотрит, как он проплывает мимо.
На закате, уняв наконец растревоженное сердце, Киа стояла на пляже и читала вслух:
Заката час – всегда загадка.
Свет отражен, и искажен,
И лжив.
Сумерки – как туман,
Прячут следы,
Прячут обман.
И время нас не учит ничему:
Мы видим пламенеющий закат,
И дела нет нам до того,
Что солнце
Давно за горизонтом.
Сумерки словно туман,
Прячут правду, прячут обман.
36Ловушка на лисицу1969
Дверь в кабинет шерифа была нараспашку, и Джо вошел без стука.
– Заключение готово.
– Ну-ка, посмотрим.
Оба пробежали глазами страницы.
– Оно самое! – воскликнул Эд. – Все сходится. Волокна от ее кепки были найдены на куртке мертвого Чеза. – Шериф хлопнул пачкой листов по ладони. – Вспомним, что у нас есть. Первое: показания рыбака, что мисс Кларк плыла на лодке в сторону вышки незадолго до того, как Чез разбился. Его товарищ готов подтвердить. Второе: по словам Патти Лав, подвеску для Чеза сделала мисс Кларк, а в ночь его гибели подвеска исчезла. Третье: волокна с кепки мисс Кларк найдены на его куртке. И наконец, мотив: месть обманутой женщины. Алиби мы можем опровергнуть. Этого достаточно.
– Слабое место – мотив, – заметил Джо. – Если тебя бросили, это не повод для убийства.
– От разгадки мы пока далеки, но у нас достаточно оснований, чтобы вызвать ее на допрос. Или даже предъявить обвинение. Осталось заполучить ее сюда, а там как пойдет.