У Киа что-то дрогнуло внутри. Ее заперли здесь, совсем одну, но этот чудесный зверь готов пролезть к ней за решетку, составить ей компанию. Воскресный Судья насторожил уши – в дальнем конце коридора привычно бубнили соседи. Киа охватил ужас: сейчас он ее покинет, уйдет к ним. Но кот вновь посмотрел на нее, поморгал с привычной скукой и легко скользнул между прутьев в камеру.
Киа перевела дух. Шепнула: “Прошу, останься”.
Кот потянул носом, не спеша огляделся – сырые бетонные стены, трубы, раковина, – Киа он будто и не замечал. Особенно пришлась ему по душе трещина в стене – понять это было несложно, ведь у него что на уме, то и на кончике хвоста. Свой обход кот завершил возле узкой койки. И вдруг запрыгнул к Киа на колени, завертелся, чтобы устроиться поудобнее. Киа замерла, подняв руки, боясь его спугнуть. Наконец кот улегся, да так уютно, будто всю жизнь провел у нее на коленях. Глянул на нее. Киа осторожно погладила его по голове, почесала за ухом. Кот неожиданно громко замурлыкал – как быстро он к ней привык! Всю жизнь Киа мечтала о живой душе рядом – и вот она.
Киа сидела, боясь шелохнуться, пока не затекла нога, лишь тогда чуть двинулась, потянулась. Воскресный Судья, не открывая глаз, соскользнул с колен и улегся рядом. Киа легла не раздеваясь, оба повозились, устраиваясь поудобнее. Киа смотрела на спящего кота, а потом и сама уснула – не провалилась в сон, как в пропасть, а погрузилась постепенно, мало-помалу.
Среди ночи она открыла глаза – кот спал, выставив живот, разметав лапы. Но на рассвете, когда она снова проснулась, его и след простыл. У Киа вырвался стон.
Вскоре явился Джейкоб, в одной руке поднос с завтраком, в другой – ключ от камеры.
– Вот вам овсянка, мисс Кларк.
Киа взяла поднос и сказала:
– Джейкоб, тот черно-белый кот из зала суда… Он со мной ночевал.
– Ох, простите великодушно! Это Воскресный Судья. Бывает, он шмыг сюда, а мне-то не видать, у меня подносы с ужином. Вот и закрываю его вместе с вами со всеми. – Спасибо, хоть не сказал “запираю”.
– Ничего, я рада была, что он тут. Будете его сюда пускать после ужина? Или когда угодно.
Джейкоб ласково глянул на нее.
– А как же! Постараюсь, мисс Кларк, непременно. С ним не соскучишься!
– Спасибо, Джейкоб.
Вечером Джейкоб вернулся.
– Принес вам ужин, мисс Кларк. Курочка жареная, пюре картофельное с подливкой, из закусочной. Надеюсь, сегодня вы хоть немного покушаете.
Киа встала, не смея взглянуть ему в лицо, взяла поднос.
– Спасибо, Джейкоб. Кота не видели?
– Нет, с утра не видал. Но буду посматривать.
Киа кивнула, села на койку – стула в камере не было – и уставилась в тарелку. Никогда в жизни ее так хорошо не кормили, как здесь, в тюрьме. Киа поковыряла курицу, отодвинула лимскую фасоль. Так происходило каждый раз: желудок бунтовал, когда она смотрела на еду.
Донесся скрежет отпираемого замка. А затем голос Джейкоба:
– Прошу вас, господин Воскресный Судья!
Затаив дыхание, Киа смотрела на решетку, и вот появился Воскресный Судья. Ступал он мягко, но уверенно. Проник в камеру, на сей раз без колебаний, и сразу устремился к Киа. Она поставила перед котом тарелку, и он принялся терзать куриную ножку, вывалив ее на пол, а после вылакал подливку. Лимской фасолью кот побрезговал. Киа с улыбкой за ним наблюдала, потом тщательно вытерла салфеткой пол.
Кот запрыгнул на кровать, и вскоре оба уже спали.
На другой день Джейкоб сообщил:
– Мисс Кларк, к вам гость.
– Кто?
– Мистер Тейт. Уже не первый раз, мисс Кларк, – то принесет что-то, то хочет вас видеть. Может, сегодня примете его, мисс Кларк? Суббота, суд отдыхает, до самого вечера делать нечего.
– Ладно, Джейкоб.
Джейкоб проводил ее в ту обшарпанную клетушку, где она встречалась с Томом Милтоном. Увидев ее, Тейт вскочил. Он чуть заметно улыбнулся, но в глазах стояло напряжение.
– Отлично выглядишь, Киа! Я чуть с ума не сошел. Спасибо, что согласилась повидаться. Садись.
Они сели друг против друга, Джейкоб, отодвинувшись в угол, погрузился в газету.
– Здравствуй, Тейт. Спасибо за журналы. – Киа старалась выглядеть спокойной, но внутри все так и звенело.
– Чем еще тебе помочь?
– Можешь подкармливать чаек, если будешь в моих краях.
Тейт улыбнулся.
– Я их и так подкармливаю, раз в два-три дня, – сказал он, хотя к пляжу Киа и к ее лагуне он наведывался ежедневно, то на машине, то на моторке.
– Спасибо.
– Я был в суде, Киа, сидел прямо за тобой. Ты ни разу не оглянулась, не знаю, видела ты меня или нет. Но я буду каждый день приходить.
Киа посмотрела в окно.
– Том Милтон молодец! Возможно, лучший адвокат в нашей части штата. Он тебя вытащит. Главное, не сдавайся.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Когда тебя выпустят, отправимся с тобой по всем окрестным лагунам, помнишь, как когда-то.
– Тейт, забудь обо мне.
– Я о тебе не забывал и никогда не забуду, Киа.
– Ты же понимаешь, я не такая, как все. Не по пути мне с людьми. Не вписываюсь я в твою жизнь. Прошу тебя, пойми, больше я никого к себе близко не подпущу – я боюсь. Просто не смогу.
– Я тебя не виню, Киа, но…
– Тейт, выслушай меня. Много лет я стремилась стать ближе к людям. Я и вправду верила, что кто-то останется рядом, что будут у меня и семья, и друзья. Верила, что найду своих людей. Но никто со мной рядом не задержался. Ни ты, ни мои родные. И я с этим свыклась, научилась сама о себе заботиться. Так что давай не будем сейчас об этом. Спасибо, что меня навестил, я правда рада. Может, когда-нибудь мы и будем друзьями, но сейчас я не могу думать о будущем. Только не здесь.
– Ладно. Понимаю. Честное слово, понимаю. – Выждав немного, Тейт добавил: – Виргинские филины уже заухали.
Киа кивнула, сдержав улыбку.
– Ах да, был я вчера возле твоего дома, и – хочешь – верь, хочешь – нет, – на твоем крыльце сидел ястреб Купера, самец.
Киа наконец улыбнулась: Куп! Одно из самых сокровенных ее воспоминаний.
– Верю.
Через десять минут Джейкоб объявил, что время вышло. Киа еще раз поблагодарила Тейта за то, что навестил ее.
– Буду и дальше кормить чаек, Киа. И книг тебе принесу.
Киа, мотнув головой, вышла следом за Джейкобом.
45Красная кепка1970
Утром в понедельник, после свидания с Тейтом, когда пристав ввел Киа в зал суда, она, как и в прошлый раз, смотрела не на публику, а в окно, на густые тенистые деревья. Но, услышав знакомое тихое покашливание, обернулась. В первом ряду, подле Тейта, сидел Скок, а рядом – Мейбл в нарядной шляпе с шелковыми розами. Когда они вместе с Тейтом зашли в зал и уселись на места для белых, публика зашушукалась. Пристав доложил судье Симсу, который находился у себя в кабинете, и тот велел объявить, что кто угодно в этом зале, неважно, белый он или черный и какой веры, имеет право сидеть где пожелает, а все, кто против, могут зал покинуть. Или их выставят.
Увидев Скока и Мейбл, Киа чуть приободрилась.
Следующим свидетелем обвинения был доктор Стюарт Коун, коронер, – с седоватым “ежиком”, очки у него поминутно сползали на нос, и он постоянно задирал голову, чтобы разглядеть хоть что-то. Пока прокурор задавал ему вопросы, Киа думала о чайках. Все два месяца в тюрьме она о них тосковала, а Тейт все это время их подкармливал, не дал им пропасть. Она словно увидела Рыжика, как он топчется по ее ногам, а она кидает ему крошки.
Коронер снова дернул головой, поправляя очки, и Киа вспомнила, где находится.
– Итак, повторяю: вы утверждали, что смерть наступила между полуночью и двумя часами в ночь с двадцать девятого на тридцатое октября 1969 года. Причина смерти – обширные повреждения головного и спинного мозга в результате падения с высоты шестьдесят три фута в открытую решетку пожарной вышки. Во время падения потерпевший ударился затылком о брус, на что указывают следы крови и волосы, найденные на брусе. Подтверждает ли это ваше экспертное заключение?
– Да.
– Скажите, доктор Коун, как мог Чез Эндрюс, молодой здоровый человек с высоким интеллектом, спортсмен, шагнуть в открытую решетку и разбиться насмерть? Был ли в крови у него алкоголь или другие вещества, изменяющие сознание?
– Нет, не было.
– По вашим данным, Чез Эндрюс ударился о брус не лбом, а затылком. – Эрик встал с места и сделал широкий шаг. – Но если я шагаю вперед, то голова немного опережает тело. Будь здесь передо мной яма, я бы упал головой вперед. Так? Если бы Чез Эндрюс шагнул вперед, то ударился бы о брус лбом, а не затылком. Верно ли, доктор Коун, что Чез, по всем признакам, упал, шагнув назад?
– Да, все данные подтверждают этот вывод.
– То есть мы также можем заключить, что если бы Чез Эндрюс стоял спиной к открытой решетке и его толкнули, он упал бы назад, а не вперед? – Прежде чем Том Милтон успел возразить, прокурор поспешно добавил: – Я не прошу вас подтвердить, что Чеза толкнули. Я всего лишь подчеркиваю, что если бы его толкнули, то повреждения совпадали бы с теми, что у него имеются. Верно?
– Да.
– Хорошо. Доктор Коун, когда вы осматривали Чеза Эндрюса в клинике утром тридцатого октября, была ли на нем подвеска с раковиной?
– Нет.
Сдерживая подступившую дурноту, Киа смотрела, как на подоконнике умывается Воскресный Судья. Выгнувшись невероятным образом, вытянув лапу, кот вылизывал себя под хвостом. И ничего вокруг не замечал.
– Верно ли, что Чез Эндрюс в ночь гибели был одет в джинсовую куртку? – спросил прокурор.
– Да.
– И согласно вашему заключению, доктор Коун, на его куртке были найдены волокна красной шерсти, не соответствующие его одежде?
– Да.
Прокурор Эрик достал прозрачный пластиковый пакетик с волокнами красной шерсти.
– Это те самые волокна, найденные на куртке Чеза Эндрюса?
– Да.
Эрик взял со стола пакет побольше.