Все готово — информация добыта!
Фил подошел к стоящему на прикроватной тумбочке телефону и заказал завтрак в номер. Поест на балконе, а заодно почитает. Потом звонок Борисычу, пробежка, продление аренды авто, встреча с Лидой, а дальше как пойдет. И так напланировал на полдня.
Он успел принять душ и перенести компьютер на балкон, когда в дверь постучали. Фил принял тележку с завтраком, дал горничной на чай и засел за еду и чтение.
Итак, Валерий Павлович Кондратьев, бывший политик, ныне частный предприниматель. Разведен, детей нет.
Официальную биографию можно было не читать, но Фил пробежался по ней глазом. Учился в России и Англии. По окончании Оксфордского университета (тогда все нувориши своих отпрысков учиться отправляли) остался в Лондоне, где работал в крупной компании. Вернулся на родину, чтобы помогать отцу, чье здоровье пошатнулось. Женился. Занялся политикой. Стал заметным депутатом Государственной думы. Основал собственную фракцию, чтобы баллотироваться в президенты, но кандидатуру свою снял, а вскоре вообще завязал с политикой. Построил яхт-клуб на Каме, развелся и зажил тихой размеренной жизнью богатого затворника.
Прилизанная биография тем не менее вызывала вопросы. Один точно: что заставило Кондратьева отказаться от блестящей политической карьеры? Ответ нашелся в файлах, которые были добыты из неофициальных источников. Сколько папки с компроматом ни удаляй, если они хоть на миг появились в интернете, оставили свой след. Компьютерная сеть все помнит!
Валерий Павлович не учился в Оксфорде. И в Лондоне не работал. Два года он пролежал в частной психиатрической клинике в Ирландии, оттуда выписался под наблюдение родственника, а если конкретно, матери, что имела квартиру в столице объединенного королевства. В Россию оба вернулись, так как старшего Кондратьева инсульт разбил.
Два года тишины, и вот неугомонный папашка с триумфом возвращается на политическую арену. Он хром и плохо двигает одной рукой, но ум его остер, а речи не только разборчивы, но и вдохновенны. При нем сын, надежда и опора. Интеллигентный, рассудительный, обаятельный, бросивший постылую заграницу ради помощи отцу в возрождении родного края.
На видеокадрах с официальных встреч с избирателями, соратниками и оппонентами Валерий Павлович смотрелся солидно и очень привлекательно. Если Кондратьева-сына показывали по пояс, вызывал доверие. Но когда в кадр попадали его ноги, все летело к чертям. Неужели имиджмейкеры не обращали внимания на это? Налицо явный признак психического расстройства. Или они видели, отмечали, пытались влиять, но Кондратьев не мог долго себя контролировать? Фил отметил, что у него со временем сменились ботинки. Были элегантные, узкие, тонкокожие — невесомые. Стали грубоватые, массивные. В таких вольготно не поболтаешь ножонками.
И вот Валера уже заместитель губернатора, его любят в столице. А как иначе? Все в баньках кондратьевских парились, на лося в угодья ходили, шлюх, им лично отобранных, драли. А сколько тайги вырубили с его разрешения!
Так бы и взлетел Валерка на самый верх, если бы не его сексуальные наклонности и беспечность. Среди политиков каких только извращенцев нет, но все умудряются скрывать свои грешки. А Кондратьев попал в объектив камеры, когда его, нагого, женщины били, унижали, огнем жгли его причиндалы, и от последнего он особенно кайфовал, запрокидывал голову и скулил, но сладострастно… омерзительно! Даже покровителю Валериному из аппарата президента противно стало. А тут еще статья вышла о том, что Кондратьев в психушке на учете стоял, пусть и недолго. Якобы от армии косил, но разве сын такого влиятельного отца не мог избежать службы как астматик или аллергик?
Убрали Валерку.
А он будто и рад. Журналисты его преследуют, микрофоны в лицо тычут, чтоб все объяснил, а он блаженно улыбается. Теперь можно жить не по указке отца и нанятых им спецов, а как пожелает душенька. Первое, что сделал Валерий, это развелся. Жена часть имиджа, ясно. Как и прическа «бабушкина радость», тесный костюм, придающие интеллигентности очки. Жаль, не получилось у Валеры жить спокойно. Оргий, что устраивались в яхт-клубе, ему стало мало. Кайф притупился. Захотелось чего-то другого…
Нового? Скорее, старого!
На Валерия Кондратьева полгода назад было заведено уголовное дело. Обвиняли его в извращенном изнасиловании и нанесении тяжких телесных повреждений. Потерпевшая вскоре забрала заявление, а также пошла под суд за клевету. Отделалась штрафом, который легко заплатила. И это официантка в кафе на трассе! А до этого еще и квартиру купила двухкомнатную. Сразу после того, как забрала заявление.
Откупился Кондратьев. Но испугался, присмирел.
…От чтения и рассуждений (а также поедания яичницы) Фила отвлек телефонный звонок.
— Доброе утро или, как у вас говорится, бон джорно, — раздался в трубке голос Борисыча.
— Привет. Собирался тебе звонить после завтрака.
— Что ешь? Пиццу, пасту, лазанью?
— Яйца, круассан с маслом и слабосоленой семгой и черешню.
— А где национальный колорит?
— За ужином. — Борисыч мыслил стереотипами, потому что никогда не был за границей. Его раньше не выпускали, как служащего в органах офицера, а сейчас как отставного. — Что за файлы мне пришли на почту?
— Досье на Валерия Павловича Кондратьева, который с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента является нашим заказчиком.
— С каких пор мы выясняем его личность и собираем о нем сведения? — Он начал предложение с шутливого тона, но быстро понял, что возникли какие-то проблемы. — Что случилось, Фил?
— Объект мертв. Его убили. — И рассказал вкратце историю Евгении и Валерия.
— Хорошо, что ты задержался в городе, иначе мы не узнали бы…
— Странно, что заказчик настаивал на этом. Зачем оставлять лишних свидетелей на будущем месте преступления?
— Значит, убийство не планировалось. Просто что-то пошло не так.
— Я правильно сделал, что начал копаться в этом?
— Конечно. Если мы хотим продолжать свою деятельность, то должны учесть все варианты дальнейшего развития событий и понять, как действовать, если такой случай повторится. Жаль, не могу вылететь к тебе.
— Да, твой оперативный опыт пригодился бы.
— Наверняка этот Кондратьев уже покинул страну.
— Да, но не Европу. Я проверил, яхту, что он взял в аренду на Корсике, еще не вернули в порт.
Разговаривая по телефону, Фил расправился с завтраком. Просто смел все, не жуя. Придется еще где-то перекусывать до обеда, потому что есть все еще хотелось. Взяв кофе, Филипп подошел к парапету и посмотрел на марину, на пустующее сейчас место, еще вчера занятое «Венерой». Надо бы и туда сходить. Только когда все успеть?
— Из города Кондратьев уходил на яхте не один, — припомнил Фил. — С ним на борту была женщина.
— Та русская подруга? — Многое о Лиде он опустил. Она в повествовании оказалась одним из второстепенных персонажей.
— Я спрашивал, она отрицает.
— А если врет? И в этом, и во многом другом. Она вообще может быть убийцей!
Хорошо, что Борисыч не знал о том, что Фил ее спасать вознамерился. Отругал бы сначала, а потом подивился. Фил ранее слабости к слабому полу не проявлял, а тут вдруг рыцарем заделался. Не странно ли?
— Борисыч, я разберусь, — не дал ему развить мысль Фил. — Как только появятся новые факты, позвоню. Пока.
Отключившись, бросил телефон на кровать, метнув его через открытую балконную дверь.
Прав Борисыч, Лида может быть убийцей. Или находиться в сговоре с ним. Что, если вся скормленная ему история Жениной жизни выдумка? А книга-исповедь, она же бульварный романчик, не имеет к реальности никакого отношения! Она — плод воображения творческой личности, умеющей и придумывать сюжеты, и убедительно играть роль жертвы. Ему ли не знать, как могут быть коварны женщины? В прошлом году, к примеру, Фил разыскивал ребенка одной немолодой дивы. Его украл муж и увез куда-то в Египет, откуда был родом. Когда беглеца обнаружили, неутешная мать быстро преобразилась. Ей было плевать на сына. Он родился инвалидом, и такой ей был не нужен. Суррогатных матерей много, здорового ей подарят. А этот пусть в специнтернате живет. Муж же, предатель, должен быть наказан. На месте она инсценировала покушение на себя и посадила супруга в тюрьму. Хорошо, ребенка не забрала и он остался пусть в бедной, но любящей египетской семье.
От этих мыслей голова шла кругом. Чтобы ее проветрить, Фил отправился на пробежку.
Путь его был неизменен: по набережной до дикого пляжа. Но сегодня он воздержится от силовых нагрузок. Так что хижина останется недостроенной. Но это уже неважно!
Добежав до конечной точки, Фил решился на комплекс отжиманий. Упор сделал на «фундамент» хижины, чтобы было полегче. В процессе заметил, что камни лежат не так, как он их укладывал.
Он плюхнулся на гальку, прислонившись спиной к валунам. Отдыхал якобы, но сам поглядывал на набережную, ближайшие дома. Вроде никого. Из людей точно. Только попугаиха в клетке дремлет. И все же Фил с осторожностью раздвинул камни…
Пистолет!
Однозарядный вальтер. Винтажный. Не оружие, а произведение искусства. В завитушках на металле и с рукояткой из слоновой кости. Другой Евгения (с ее-то вкусом!) не приобрела бы. А в том, что это ее вальтер, сомневаться не приходилось.
Фил перевернулся на живот. Встал в йоговскую позу «собака мордой вниз», понюхал дуло. Порохом пахнет, значит, из него стреляли. Очень хотелось забрать пистолет с собой, но Фил оставил его полиции. Нельзя мешать расследованию.
— Фелиппе! — услышал он громкий мужской голос — это Джузеппе орал с балкона. Узнал вчерашнего знакомого со спины по рыжим волосам.
Фил помахал ему. Джузи был все в том же халате, но теперь надетом на голое тело. Он держал в руке пиалу для Лауры. Поставив ее в клетку, стал зазывать Филиппе в гости на панна-котту.
— В другой раз, — ответил Фил и потрусил к морю, чтобы в том числе отделаться от Джузеппе.