восемнадцати считают, что настоящая любовь может существовать при отсутствии «бурной/активной» физической близости. Интересно, что согласных с этим утверждением женщин было ненамного больше, чем мужчин: 80 и 71% соответственно. В истории тоже есть немало примеров, доказывающих, что такой тип отношений возможен.
Возьмем, к примеру, Вирджинию и Леонарда Вулф. Они были близки во всех отношениях, кроме физического. Для Вирджинии романтическое счастье означало «все: любовь, детей, приключения, близость, работу»[93]. Леонард мог дать ей почти все из этого списка. Он был верным спутником, другом, соратником, наставником и источником поддержки во время творческих и эмоциональных кризисов. Но он не был для нее сексуальным партнером. Еще во время конфетно-букетного периода она написала ему письмо, где призналась в своих чувствах: «От любви к тебе и желания, чтобы ты всегда был со мной и знал обо мне все, меня порой бросает в крайнюю степень дикости и отстраненности. Иногда я думаю, что если бы я вышла за тебя замуж, то могла бы иметь все, а потом… Неужели сексуальная сторона разлучит нас? Как я жестоко сказала тебе на днях, я не чувствую к тебе физического влечения»[94].
Они все равно поженились, и в течение трех десятилетий Леонард поддерживал свою жену всем, чем мог. Когда Вирджиния покончила с собой в возрасте 59 лет, она оставила ему записку со словами: «Ты подарил мне величайшее счастье. Не думаю, что кто-то мог бы быть счастливее, чем мы»[95]. Что это, если не романтическая любовь? И все же кто станет отрицать, что супруги Вулф были лишены того, что для большинства пар является необходимым компонентом длительных и полноценных отношений?
Это возвращает нас к сложностям терминологии. Если определять романтическую любовь широко, с учетом ее многообразных форм, как просто глубокую привязанность, то, конечно, можно любить человека, не испытывая к нему физического влечения. Но если сформулировать определение любви на основе ее уникальной нейробиологической сути, то становится ясно, что физическое желание — это не случайное дополнение к любовным отношениям, а их неотъемлемый компонент. И оно, как я расскажу позже, не обязательно связано с сексом, но оно должно быть физическим. Я имею в виду, что оно должно затрагивать не только разум, но и тело.
Когда объединяются желание и любовь, физический контакт становится занятием любовью. Первый представляется более связанным с телом, более эгоистичным и направленным на удовлетворение своих биологических желаний и потребностей. Он скорее о настоящем, нежели о будущем. Занятия любовью же — не столько про тело, сколько про разум или сердце и душу, не столько про отдельную личность, сколько про отношения, не столько про меня, сколько про нас. Когда партнеры занимаются любовью, они целенаправленно сливаются воедино, мысленно и физически передавая друг другу то, что не могут выразить словами, делятся, решают разногласия, воплощают в жизнь гармонию, идиллию и связь, которые так нужны в союзе.
Однако на нейробиологическом уровне чем больше вы задумываетесь о разнице между любовью и желанием, тем более размытой она становится. Подумайте о человеке, который для вас очень привлекателен внешне. Как бы вы ни считали, что это лишь физическое влечение, с каждым (реальным или воображаемым) прикосновением и поцелуем мозг усложняет ситуацию. Удовольствие, которое вы испытываете, возникает из-за того, что в период влюбленности ваш организм наполняют все те же нейрохимические вещества, такие как дофамин и окситоцин. Это одна из причин, по которой мы иногда привязываемся к тем, с кем у нас когда-то был просто «секс по дружбе».
Физическая близость не только помогает установить эмоциональную связь с партнером, но и позволяет ощутить значимость физического тела и постичь то, что литературовед Джозеф Кэмпбелл называл «счастьем ощущать себя живым»[96], — то, что, по его мнению, большинство из нас на самом деле ищет в жизни, а не какое-то смутное чувство «смысла». Цель, по его словам, состоит в том, чтобы «жизнь на физическом уровне была в резонансе с внутренней сущностью и реальностью».
Мы испытываем желания и реагируем на них еще до того, как осознаём происходящее. Допустим, солнечным днем вы гуляете в парке со своим партнером, держась за руки. Вдруг вам навстречу бежит красивая девушка, и взгляд вашего партнера, как магнитом, притягивается к ее телу. Во многих случаях ваш партнер даже не заметит, что пялится на кого-то, пока вы не укажете на это, как правило с раздражением. «Что не так?!» — непонимающе спросит он.
Мы редко осознаем, насколько часто наш взгляд, наше внимание автоматически и неосознанно направляется на кого-либо из природного интереса. Мы с моей исследовательской группой проводили эксперименты, в которых отслеживали движения глаз участников[97]. Согласно результатам, когда мужчинам и женщинам показывают фотографию человека, которого они считают физически привлекательным, их взгляд неизбежно падает на торс этого человека (даже в одежде). Но когда они смотрели на человека, в которого, по их словам, теоретически могли бы влюбиться, их взгляд был направлен на лицо. И чем сильнее была потенциальная связь, тем больше была вероятность того, что они смотрели на глаза человека. Из предыдущих исследований мы знали, что зрительный контакт — один из самых надежных маркеров любви между парами, но это исследование показало, что люди визуально больше сконцентрированы на лице человека (а не на теле), когда думают о любви.
Может быть, это отчасти то, что мы называем любовью с первого взгляда? Когда чье-то лицо притягивает наш взгляд, как меня привлекло лицо Джона в Шанхае, это сигнализирует о том, что данный человек может стать для нас особенным. Важность зрительного контакта в любовных отношениях была косвенно подтверждена в 2020 году, когда группа исследователей из Йельской школы медицины доказала, что прямой зрительный контакт мгновенно активизирует основную «любовную» область мозга — угловую извилину[98]. В этом исследовании тридцать здоровых взрослых (пятнадцать пар) сидели за столом друг напротив друга. Каждого участника просили смотреть на своего партнера в течение девяноста секунд (с пятнадцатисекундными перерывами через каждые пятнадцать секунд). Полученные результаты свидетельствуют о том, что взгляд глаза в глаза повышает активность в нейронных цепях, играющих ключевую роль в любви.
В 1969 году две выдающиеся женщины — социальные психологи Эллен Бершайд из Висконсинского университета и Элейн Хэтфилд из Гавайского университета — проложили путь к изучению тайн любви и вожделения, написав знаковую книгу «Межличностное притяжение»[99]. В последующие десятилетия они провели тщательные описательные и экспериментальные исследования, которые заложили основу для наших сегодняшних знаний о психологии межличностных отношений[100] и ее культурной эволюции во всем мире[101]. По мнению Хэтфилд и Бершайд, любовь и вожделение могут существовать как вместе, так и по отдельности[102]. Физическое влечение, как объясняют они, чаще всего тесно связано с чувством влюбленности, а не любви к партнеру[103].
Еще одна значимая фигура в области науки о вожделении и любви — биологический антрополог из Ратгерского университета и автор книг о самопомощи Хелен Фишер. Ее тщательная работа на основе данных опросов и исследований методом фМРТ привела к созданию новаторской теории, согласно которой любовь и вожделение можно рассматривать как разные явления, задействующие различные системы мозга[104].
Первая система мозга генерирует сексуальное влечение, которое активизирует примитивные отделы мозга и заставляет людей испытывать желание и искать партнеров. Вторая система мозга, согласно ее теории, заставляет нас концентрировать внимание на одном человеке за раз и порождает увлеченность, которая на уровне тела и мозга очень похожа на опыт приема наркотика, вызывающего зависимость. Третья система отвечает за привязанность и обеспечивает «глубокое чувство спокойствия и преданности другому человеку», что позволяет нам «терпеть» партнера в течение длительного времени. Это похоже на связь, которая возникает с лучшим другом, товарищем или напарником в команде.
Когда несколько лет назад мы с Джоном случайно столкнулись с Хелен Фишер в коридоре по пути на научное мероприятие, мы были рады наконец познакомиться с ней лично, учитывая наши общие исследовательские интересы в области науки о любви. Хотя у нас разный опыт и разные специальности, я согласна с ней в том, что между этими системами мозга часто возникают очень сложные взаимодействия, особенно когда речь идет о страстной любви.
Результаты все большего числа нейронаучных исследований показывают, что страстную любовь и вожделение может порождать единая сеть в мозге, которая задействует не только базовые инстинкты вроде влечения или тяги, имеющиеся у всех приматов, но и сложную когнитивную энергию в отделах мозга, присущих только человеку. При более глубоком взгляде на мозг становится очевидно, что страстная любовь и похоть, которые часто рассматриваются как противоположные или конкурирующие силы, на самом деле могут сотрудничать. Они существуют в неразрывном единстве, и понимание того, как и когда они взаимодействуют, может помочь сблизиться с партнером. Вместе они могут укрепить нашу связь с близким человеком. Когда я просканировала мозг двадцати девяти женщин с высокими показателями по шкале оценки страстной любви, а затем задала им ряд вопросов, я обнаружила, что чем выше женщины оценивали эмоциональную близость со своим партнером, тем больше они были удовлетворены физическим аспектом отношений. Также у этих женщин наблюдалась самая высокая активность отдела мозга, называемого островковой долей. Меня заинтересовало, почему так происходит.