— И женщин?
Майлз стоял, прислонившись к стене. Синие спортивные шорты, серая майка и шлепанцы на босу ногу придавали ему весьма залихватский вид.
— Я хотела сказать совсем не то. Вечно ты меня с толку сбиваешь! — пожаловалась она.
— Что до хорошего вкуса в отношении женщин, — согласен, — отозвался Майлз, так и пожирая жену взглядом. И улыбнулся краем губ, видя, как та слегка зарумянилась. — Должен признаться, что продавщица гостиничного магазинчика тоже его отметила.
— Хоть я и беременна? — изумилась Карен.
— Ты никак не поймешь одну простую истину: беременность тебя только красит!
— Хорошо, поверю тебе на слово, — поморщилась Карен.
— Поверь безо всяких оговорок. Ты расцвела на диво…
— Таким пышным цветом, что скоро в дверь пролезать перестану! — Отсмеявшись, Карен тихо добавила: — Я и впрямь полагаюсь на твое слово: что еще мне остается? И спасибо тебе. За то, что вернул мне уверенность и затратил на это кругленькую сумму! — Она снова поцеловала мужа. — Не пойти ли нам искупаться, мистер Диксон?
Не ответив, Майлз завладел ее рукой и заглянул в глаза жены. Затем поднес ее руку к губам.
— Отличная мысль, миссис Диксон!
— Ты в первый раз так меня назвал, — смущенно заморгала Карен. — А все вокруг только так и обращаются: «миссис Диксон» да «миссис Диксон»! Звучит так весомо, надежно…
— Куда лучше, чем «мисс Торп», верно?
Карен поджала губы, но выдержки ее хватило ненадолго: она просияла улыбкой.
— Очко в твою пользу! Сдается мне, я признала твою правоту еще при первой встрече вопреки здравому смыслу.
— Вот так-то лучше! — рассмеялся Майлз. — Но, возвращаясь к теме: мы идем купаться, миссис Диксон?
— Как скажете, мистер Диксон, — ответила она.
Целыми днями молодые купались, загорали, ловили рыбу, катались на лодке. Карен буквально лучилась здоровьем, медовый загар изумительно шел к чертам ее лица. Майлз убедил жену в необходимости дневного сна, а сам в это время уходил поплавать с аквалангом или покататься на водных лыжах. Однако, просыпаясь, Карен зачастую обнаруживала, что муж, склонившись над ней, осторожно проводит пальцем по ее бровям или целует пальцы ног.
Жара стояла невыносимая, и мимолетные сумерки тропических широт приносили желанное облегчение. Полюбовавшись закатом, Карен возвращалась к себе, чтобы переодеться к ужину, Майлз же иногда оставался поболтать с другими отдыхающими.
А на четвертый день произошло нечто из ряда вон выходящее. Карен сидела перед зеркалом, размышляя, что надеть. В конце концов она остановила выбор на длинном розовом платье с низким вырезом и пышными рукавами, присобранном под грудью. Спереди тянулся ряд крохотных золотых пуговиц, так что Карен надела золотистые сандалии и жемчужное ожерелье. А затем извлекла из роскошного букета на столе цветок и собралась уже закрепить его в волосах, но вдруг застыла на месте.
В этот момент вошел Майлз и с порога заметил ее напряженную позу, воздетые руки, расширившиеся от изумления глаза.
— Что случилось? — испугался он.
— Кажется, он шевельнулся, — благоговейно прошептала Карен, накрыв ладонью живот. — То есть они оба шевельнулись… или все-таки только один… не знаю. Но это просто невероятно!
Майлз быстро пересек комнату и приложил руку к животу жены. А затем поцеловал ее в щеку и с сожалением сказал, что ничего не чувствует.
— Но я не ошиблась, поверь! А, вот снова!
— Да, ты права!
— Ну же, ну, маленькие, не бойтесь — мама здесь, с вами, — заворковала она, обращаясь к младенцам.
— Пора придумывать имена, — рассмеялся Майлз, стягивая с себя майку. — У тебя есть предпочтения? — крикнул он уже из душа.
— Мы ведь еще не знаем, кто они, так что заранее решить трудно… Ох, мысли пугаются!
— Тогда давай заготовим по паре имен для мальчиков и девочек, — предложил Майлз, возвратившись из ванной. — Мне, например, всегда нравилось имя Уильям. — Он отбросил полотенце и принялся одеваться.
Карен присела на кровать, не сводя глаз с мужа. Она всегда завороженно следила за ритуалом одевания — не только потому, что отрадно было любоваться этим мускулистым телом атлета, но еще потому, что каждое его движение было исполнено решимости. Нет, этот представитель мужского пола не из тех, кто медлит в замешательстве, размышляя, что бы надеть.
Карен улыбнулась и тут же подумала: а что произойдет, если нужный предмет туалета не окажется под рукой, идеально выстиранный и выглаженный?
До поры до времени от нее ничего не требовалось: персонал гостиницы ревностно заботился о своих гостях. Но дома все будет иначе…
— Карен… — Майлз склонился над ней, заправляя белую рубашку в светло-серые брюки. — Тебе не нравится имя Уильям? Ведь так зовут твоего отца.
— Нет, имя мне по душе, и отец просил назвать мальчика в его честь. Я о другом подумала…
— Что такое? — Майлз присел рядом.
— Как ты поведешь себя, обнаружив, что я не лучшая из хозяек?
— Превращусь в Синюю Бороду, если мне не понравится обед или, скажем, рубашка окажется плохо выглажена. Я отменю все твои привилегии, стану бить тебя плетью и запру в чулан, где водятся крысы…
— Нет, вправду! — расхохоталась она.
— Вправду? — Майлз без улыбки глядел на жену. — Если честно, то мне плевать на твои таланты домохозяйки… А почему ты об этом заговорила?
— Я наблюдала, как ты одеваешься.
— Карен, — муж завладел ее рукой, — если этот разговор затянется, я ведь и раздеться могу. И мы непременно опоздаем на ужин. А ты разве не проголодалась?
— Еще как, — кивнула она. — Не забывай, что я ем за троих. Знаешь, я на днях читала… Кстати, с чего мы начали?
— Все очень плохо: ты наблюдаешь за тем, как я одеваюсь, с какими-то посторонними мыслями в голове. Я тебе уже прискучил, милая женушка? — с обидой в голосе поинтересовался Майлз, но дымчато-серые глаза лукаво сверкнули.
— Майлз, прекрати! — воскликнула Карен, с трудом сдерживая улыбку.
— Хорошо. Вернемся к теме.
— Я следила за тем, как ты одеваешься с видом человека, привыкшего к безупречному порядку, словно тебе в жизни не приходилось подбирать носки или искать чистую рубашку.
— Карен, — изумленно воззрился на нее муж, — ты серьезно?
— Да-да, абсолютно серьезно, — подтвердила Карен. — Не могу прогнать эти мысли, как ни стараюсь. Все думаю, удастся ли у меня роль заботливой супруги.
— Это отразится на наших постельных радостях?
— Нет…
— Кажется, мне нужны доказательства. А то боюсь, всякий раз, когда я предстану перед тобой без одежды, ты станешь думать о стирке, глажке, и…
— Прекрати дурачиться! — проговорила Карен сквозь смех, склоняя голову на плечо мужа.
— Я жду доказательств!
— После ужина.
— Так-то лучше, — протянул Майлз. — Но я предпочел бы твердые гарантии. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?
— Да, вот это. — Тут Карен обвила руками его шею и пылко поцеловала в губы.
В силу неведомых причин Майлз и впрямь посерьезнел и долго глядел на жену. Мужественное, загорелое лицо казалось абсолютно непроницаемым. Но наконец уголки его губ поползли вверх:
— Если для того чтобы сохранить статус-кво, понадобится целая армия экономок и домработниц, я ее обеспечу!
— Одной за глаза хватит. А теперь не спуститься ли нам к ужину?
Дни летели за днями. Молодые супруги и не заметили, как медовый месяц подошел к концу. В последний вечер они расположились на ступеньках веранды и посидели немного в синих сумерках, держась за руки.
— Спасибо за чудесный отпуск, — тихо проговорила Карен. — Жалко уезжать отсюда.
— Рад слышать. Я-то думал, тебе не терпится вернуться в офис.
— Майлз, неужели по мне можно предположить такое?
Муж опустил взгляд на ее руку и коснулся пальцем золотого ободка. У Карен был еще один перстень, подаренный в знак помолвки, с розовым бриллиантом, под стать подвеске на жемчужном ожерелье, но сегодня она его не надела.
— Нет, — отозвался он наконец. — Но мне не всегда удается заглянуть в твои мысли.
— Ты почти всегда попадаешь в точку, — не без сожаления отозвалась Карен.
— Так что на работу тебя не тянет?
— Нет, не тянет. Впервые в жизни не тянет.
— Как ты думаешь, по возвращении твой образ мыслей изменится?
— Я… — заколебалась она.
— Или завтрашний отъезд — все равно что прыжок с моста в ледяную воду? — предположил Майлз.
Карен глубоко вздохнула: а ведь и в самом деле так! Эти мысли она подсознательно гнала прочь, чтобы не портить сказочного медового месяца, но все же…
— Вроде того, — созналась она. — Я, наверное, просто не хотела задумываться. Но я верю, что все будет хорошо. Стоит ли портить последний вечер такими разговорами? Ведь все было так чудесно!
— Полностью с тобой согласен. И подлинное чудо здесь — это ты сама… Однако поговорить все-таки стоит, — твердо сказал Майлз. — Иначе наш медовый месяц превратится в эфемерную сказку, способную исчезнуть от любого неосторожного слова. Да и как можно испортить вечер, всего лишь обсудив наше с тобой будущее?
Карен закусила губу: муж, как всегда, оказался прав.
— Понимаешь, когда мы решили пожениться, и я переехала к тебе, я не смогла… так и не смогла почувствовать себя там как дома, — вздохнула она и опасливо подняла глаза в ожидании ответа.
Однако реакция мужа снова застала ее врасплох.
— Этого и следовало ожидать. Думаю, большинство молодых пар начинают семейную жизнь в новом доме. Но уж никоим образом не там, где совсем недавно царила другая женщина.
Карен опешила от неожиданности. Однако Майлз выдержал ее взгляд.
— Да, имя Линды будет то и дело возникать в разговоре, тут уж ничего не попишешь. Но я не хочу, чтобы это тебя расстраивало или обижало.
Отвернувшись, Карен долго глядела в ночь.
— Кажется, я поняла, чего ты добиваешься: ты хочешь перекинуть мост между магией и повседневностью.
Майлз выпустил ее руку и обнял за плечи.
— Я всегда знал, что ты умница. А что, недурная идея: увезем волшебство с собой, ладно?