тла. Выжили только крепостные стены. Тиковый макет дворца размерами пять на пять метров находится в Рангунском национальном музее. На территории же бывшей мандалайской резиденции королей также соорудили какое-то подобие дворца, которое наряду с остатками каменных стен, одиноких парадных лестниц и 600 каменных плит с древними письменами из коллекции манускриптов короля Бодопаи представляет собой музей, нуждающийся в заботливых руках реставраторов.
Воображение, следуя рассказу местного гида, создает редкий шедевр бирманской архитектуры и строительного дела, отличающийся красотой внутренней и внешней отделки. Лучшие мастера королевства тесали из камня и вырезали на дереве замысловатые узоры, расписывали стены золотом и покрывали их цветными лаками, украшали яшмой и мозаикой из зеркальных стекол. Сотни ажурных деревянных «теремков» королевского гарема теснились у дворца.
Ятанапоуном («средоточием сокровищ») называли Мандалай, пока он не приобрел свое настоящее имя в 1856 году, когда предпоследний король Миндон перенес сюда столицу. Город был переименован по названию местной горы Мандалай, а вернее, холма, поднимающегося на 236 метров в восьми километрах от дворца. На вершине холма, где, по преданиям, Будда читал ученикам свои проповеди, стоит его каменное изваяние. Колосс указывает перстом на королевский дворец, словно призывая к поклонению своему наместнику на земле. Однако не все преклонялись перед самим королем. Около пагоды Сандамуни сохранились захоронения членов королевской семьи, погибших в 1866 году во время дворцовых интриг и покушения на Миндона.
С высоты Мандалайского холма открывается величественная панорама сооружений времен Миндона, которого обуревала неукротимая страсть сотворить еще одно чудо градостроительства из камня, дерева, в золотой оправе. Там, внизу, слепят глаз белоснежные зонтики комплекса пагоды Чауктаджи, которая строилась 25 лет, начиная с 1853 года. Статуя Будды из мрамора, добытого в нескольких километрах от Мандалая, стала главной реликвией пагоды. Говорят, что глыбу перетаскивали до места закладки храма 13 дней 10 тысяч человек. Сам король следил за тем, чтобы пагода имела сходство с замечательным Творением в Пагане — храмом Ананда.
В нескольких сотнях метров от холма белеют стройные ряды 730 мраморных стел пагоды Кутодо. Уникальный исторический памятник — место паломничества буддистов из многих стран — хранит на мраморных плитах весь свод буддийских трактатов. Высеченные на стелах тексты составляют 35 томов по 400 страниц в каждом обычного типографского издания. На 111 плитах каменной «книги» начертан буддийский дисциплинарный устав, на 208 — разместилась метафизика, 410 — заняли проповеди Будды и комментарии на пали. 730-я стела, установленная на юго-восточной стороне платформы пагоды Кутодо, повествует об истории создания комплекса.
Идея сооружения пагоды у подножия Мандалайского холма также принадлежит королю Миндону. Строительство началось 14 октября 1860 года и завершилось 4 мая 1868 года. Добытый на возвышенности в 50 километрах к северо-востоку от Мандалая мрамор доставляли к реке Каламал и транспортировали затем к королевскому дворцу. 50 искуснейших резчиков по камню аккуратно выводили витиеватые строчки священного писания под присмотром четырех монахов, 30 старших редакторов и 50 помощников редакторов, которым пришлось пересмотреть 86 тысяч разделов основного буддийского канона. Проходило порой десять дней тяжелого кропотливого труда, чтобы «исписать» только одну сторону стелы.
Годы пощадили это единственное в своем роде национальное культурное наследие, но не уберегли многие мандалайские памятники бирманского зодчества. Чуть южнее пагоды Кутодо напоминают об изысканном архитектурном ансамбле развалины монастыря Атумаши Чаун. Несколько, в стороне чернеют остатки великолепного деревянного монастыря Шуэнандо, возведенного последним королем Тибо. Облицованный знаменитой бирманской мозаикой из стекол, с колоннами, покрытыми сусальным золотом, монастырь словно пылал солнечным жаром, дополняя праздничное убранство города.
У подножия Мандалайского холма, у входов во многие храмы и у пагоды несут бессменную службу грозные стражники, мифические львы-чинте. Они сидят на задних лапах с разинутой пастью и обнаженными клыками. Пожалуй, ни один из представителей животного мира не пользовался у народов такой популярностью, как лев. Царь зверей в мраморе и бронзе «охранял» дворцы императоров и их усыпальницы. Он устрашающе взирал с боевых знамен и щитов, был неотъемлемым персонажем героических поэм, в которых восхваляли его силу, храбрость и ловкость. Изображение могучего зверя появлялось на государственных гербах даже тех стран, в которых лев, собственно говоря, никогда и не встречался.
В Бирме ко льву относятся с особым почитанием. С давних пор он считался своеобразным символом национального характера. Каменные изваяния львов исходят при раскопках древних городов и храмов. Страшные чинте отчеканены на монетах. Их резные фигуры из лучших пород дерева подпирали троны бирманских королей, восседая на которых венценосцы принимали своих министров и иностранных послов, утверждали важные государственные решения. Наиболее знаменитый из таких тронов — Тихатана Палин — был вывезен в свое время англичанами после завоевания Верхней Бирмы и возвратился только после получения страной независимости, став одним из главных экспонатов Национального музея Бирмы. Вслед за английским королем Ричардом I Львиное Сердце пять бирманских королей не удержались от соблазна возвеличить себя, приставив к своему имени слово «лев». Самые мощные изваяния чинте сидят около Мандалайского холма, у подступов к храмам Шуэзандо в Пьи, Шуэзигона в Ньяуну. В XVIII веке король Бодопая, отличавшийся честолюбием и гигантоманией, воздвигнул наряду с огромной пагодой две громадные, почти тридцатиметровые фигуры чинте. На сооружение каждой пошло около 800 тысяч кирпичей.
Обезглавленные в результате землетрясения в 1839 году монументальные исполины до сих пор поражают в Мингуне туристов.
В нынешние времена в Бирме чинте в различных вариациях — любимая тема резчиков по дереву, чеканщиков по серебру и меди. Они украшают ювелирные изделия и сувениры, предметы ширпотреба. Великое их множество окружает рангунские пагоды, храмы. Каменные часовые стоят на территории Рангунского университета и у Обелиска независимости в самом центре бирманской столицы. И как символ национальной гордости и величия — два льва на государственном гербе Бирмы.
Десятки малых и больших пагод и монастырей доживают свой долгий век в Мандалае, центре буддизма и национальной культуры. До сих пор в бывшей столице находится вместе с прибывающими по религиозным случаям примерно третья часть из более чем ста тысяч всех живущих в Бирме монахов. Город некогда собирал весь цвет нации: высшее буддийское духовенство, известных ученых, литераторов, художников и актеров, ювелиров и скульпторов, талантливых танцоров и музыкантов.
Заговори с любым мандалайцем, и он будет доказывать, что Мандалай — сердце традиционной бирманской культуры, а по богатству исторических буддийских памятников середины XIX века с ним не может сравниться ни один город Бирмы.
Говорят и о зарождении здесь искусства музыки и танца, а кто-нибудь из собеседников обязательно обронит печальные слова о потерянной славе первого города Бирмы, тесно связанной с именем популярного зодчего короля Миндона, во времена которого появилась в Мандалае и периодическая печать: в 1874 году здесь вышла первая на бирманском языке газета «Ятанапоун».
Мандалай словно расчленен на два несовместимых, но сжившихся друг с другом города. В одном, древнем, хранящем музейные следы расцвета бирманской культуры прошлого века, закончилась династия бирманских королей, в другом, построенном на современный лад, началась новая история города. Вторая мировая война разрушила третью часть Мандалая. Новые здания в современных кварталах заполнили бреши, заново выстроены целые кварталы. И все-таки город не потерял своеобразной прелести. Островки реликвий бирманского классицизма, кварталы классической английской колониальной архитектуры, колоннады и балконы, зонтики пагод и купола мечетей, китайские храмы и острые шпили католических костелов определяют лицо бывшей столицы.
С самолета он кажется скроенным по идеальной геометрической модели. Прямые длинные и довольно широкие улицы, бегущие с востока на запад, обозначены буквами, пересекающие же их с севера на юг — порядковыми числами. Город расположен на площади 66 квадратных километров. С востока окружен голубыми Шанскими холмами, с запада его обегает великая Иравади. Мандалай, где в год выпадает осадков не более 75 сантиметров, считается самым сухим местом в тропической влажной стране и самым жарким с максимальной температурой летом 40 градусов.
Из 417 тысяч жителей Мандалая многие потомственные резчики по камню и дереву, золотых дел мастера, чеканщики по серебру и меди, талантливые гончары. По соседству с пагодой Махамьямуни целую улицу занимают доморощенные скульпторы, набившие руку на изготовлении изваяний Будды. Производство тончайших золотых пластинок для покрытия пагод и художественных изделий прикладного искусства сосредоточено в юго-восточной части города. С давних времен большие партии необработанного нефрита доставлялись в Мандалай из месторождений на севере. Здесь его резали, шлифовали, вправляли в золото и серебро. Местные ювелиры сохранили тайну изготовления изящных изделий с драгоценными и полудрагоценными камнями, пользующихся большим спросом на мировом рынке.
Судя по археологическим раскопкам, нефрит был известен в Бирме еще в III веке. — В местах расселения древнего народа пью находят нефритовые кольца, изображения слонов, птиц. Но особого распространения на своей родине минерал тогда не получил, а позже, в Паганский период, стал играть важную роль в развитии отношений между Бирмой и Китаем, так как считался одним из наиболее ценных даров, хотя Китай — самая древняя родина нефрита. Китайцы достигли высокого искусства в обработке этого камня. В древности из него делали наконечники стрел, статуэтки, амулеты, му