Жизнь у этих наивных и непрактичных детей природы короткая. Нищета, болезни, опасный промысел, скитания, скудная пища сокращают их век. Салоны верят, что смерть вызывается волшебными действиями духов, что после смерти душа человека переносится в иной мир и продолжает жить там обычной) земной жизнью. Они также считают, что после смерти в поту-стороннем мире остаются их имена, поэтому, чтобы не гневить духов, никогда не называют их незнакомым людям. Еще недавно покойников салоны не предавали земле, а переправляли их на необитаемый островок и оставляли там. Остров покоя предков обходят стороной.
Там, где волны теплого Андаманского моря бьются о множество скалистых островков архипелага Мьей, живет древний народ — салоны, племя мужественных потомственных мореходов. Только первые порывистые предштормовые ветры, сбивающие гребни волн, гонят их юркие суденышки под лиственными парусами к земле, временному пристанищу, чужому и необжитому.
ГДЕ РОЖДАЮТСЯ ЦИКЛОНЫ
В мае, когда над землей уже нависают тяжелые ливневые тучи, со взъерошенного волнами горизонта Бенгальского залива срывается бешеный поток ураганного ветра и остервенело обрушивается на приморские районы Араканской (Ракхайн) национальной области и треплет во всю свою необузданную силу эту равнинную полоску западного побережья Бирмы. Метеорологические прогнозы не всегда успевают опередить несущийся со стомильной скоростью вихрь. Даже своевременный сигнал тревоги вряд ли спасет от этого стихийного бедствия ветхие бамбуковые хижины.
Циклоны оставляют страшные следы разрушения на араканской земле. Ураган, пронесшийся над главным городом области Ситуэ (Акьяб) и его окрестностями 5 мая 1968 года, погубил тысячи людей, огромное число домашнего скота. Годом раньше жестокому нападению подвергся прибрежный город Чаупхью, а 17 мая 1978 года он вновь принял удар стихии. Циклон разметал почти все строения в самом городе и в двадцати шести крупных поселках, снес 9500 домов и стольким же нанес значительный урон. Ураган обрушил на побережье массы соленой морской воды, что причинило ущерб полям. Но уходят циклоны, стираются следы опустошений, люди выстраивают новые дома и целые деревни, жизнь входит в привычное русло.
Почти на 500 километров тянется береговая линия Ракхайна, изрезанная заливами и отрогами гор. Большая часть двухмиллионного населения расселилась в низинах. Единого мнения о происхождении араканцев нет. Одни считают, что они пришли с севера, что это одна из ветвей тибето-бирманцев, достигшая крайнего юга. Другие полагают, что они — выходцы из соседней Индии. Известно лишь, что Ракхайн всегда поддерживал тесные контакты с Бирмой, пока в XVIII веке окончательно не присоединился к ней. Поэтому население Араканской области — это потомки бирманцев и пью, и араканский диалект очень сходен с бирманским языком.
Аракан богат лесом, углем, нефтью. Кроме того, здесь много невозделанной земли и прекрасных пляжей, иные из них стали уже известными на всю страну, как, например, Нгапали.
Немногим более получаса лёта от Рангуна, и самолет уже кружит над узкой посадочной полосой небольшого аэропорта с этим романтичным названием. Как бы приноравливаясь к скромным местным условиям и прицеливаясь поточнее, маленький лайнер снижается почти до самого гребня волны и осторожно опускается на площадку у прибрежной каменной гряды. Разгрузка- погрузка — и снова по чистому полю гуляет один только ветер. Аэропорт принимает в день два-три самолета с редкими пассажирами, направляющимися к знаменитому курорту Нгапали, расположенному в 19 километрах от аэропорта.
Говорят, что это местечко окрестили так англичане в пятидесятых годах прошлого столетия после захвата Нижней Бирмы. Живописный уголок показался пришельцам чем-то похожим на лазурное побережье Неаполитанского залива. С тех пор название Напали укоренилось среди европейцев, а бирманцы произносят его по-своему: Нгапали. Гостиница, за свое сравнительно короткое существование сменившая две фирменные вывески — «Бассейн-отель» и «Стренд-отель», — теперь имеет третью — «Нгапали». Гостиничный комплекс возник здесь, на пригорке у самого моря, под сенью пальм, в 1964 году. Это шесть деревянных бунгало с плетенными из бамбука стенами по одну сторону от веранды открытого ресторана и четыре однотипных строения — по другую. Комфортабельной гостиницу не назовешь, да ведь и приезжают сюда на короткий срок. Турист находит здесь такие природные ценности, которыми едва ли обладают теперь самые фешенебельные курорты: гармонию моря, гор и тропической нетронутой фауны, две мили пустынного песчаного пляжа, свежий бриз, с Бенгальского залива, рассеивающий дневной зной, бескрайний простор водной глади, то темно-синей, то изумрудно-зеленой, то пурпурно-багровой, когда над ней распластывается огненный диск заходящего солнца. Вот набегают белопенные волны, перекатывая по берегу похожие на миниатюрные минареты цветные раковины, вот они отступают, и тогда обнажаются отшлифованные темно-серые каменные глыбы, а вот море, успокоившись, поблескивает световыми лучиками.
Нгапали лежит между древними араканскими поселениями Лоунта и Мьяпьин. Издали они кажутся потонувшими в банановых зарослях среди кокосовых пальм. Подходишь ближе — и пальмовые мачты расступаются, образуя подобие улицы с деревянными хижинами и загонами для скота. Кое-где просушиваются рыбацкие сети, отлеживаются на песке длинные узкие суденышки с кирпичными мангалами на борту, на которых готовится пища во время дальних морских походов. Жители деревни Мьяпьин окружили нас, как только мы пришли туда, и молча, с любопытством стали разглядывать. Европейцы в здешних краях не в диковину, но каждый привлекает внимание. Попытка заговорить с ними по-английски не увенчалась успехом. Как видно, язык колонизаторов здесь так и не привился.
Переводчик нашелся на следующий день, и нам удалось побеседовать с одним из местных старожилов — У Ньи Туном, бодрым, подвижным семидесятилетним стариком с красными от постоянного жевания бетеля зубами и губами. У Ньи Тун заговорил быстро-быстро, словно кто его торопил. Родился он на «равнине зеленого камня», как порой называют эту местность, где жили его предки. Люди пришли сюда, к морю, где легче прокормиться. Корчевали деревья, очищая землю под рисовые посадки, строили рыбачьи лодки. Сейчас в деревне не меньше трехсот дворов, население перевалило за две тысячи.
— Вчера у нас была свадьба, а значит, и людей скоро прибавится, — усмехнулся старик. — А что вы знаете о наших свадьбах? — спросил У Ньи Тун и, не дождавшись ответа, начал свой рассказ о здешнем свадебном обряде.
Араканцы, как и бирманцы, при рождении ребенка получают у астрологов своеобразное свидетельство — «зата». На таком «документе» из пальмового листа отмечаются дата рождения и сочетание звезд в этот день. Перед вступлением в брак молодые люди предъявляют свой зата предсказателю судьбы, который и определяет, будут ли они богаты, удачливы и счастливы в браке. Если сочетание даты рождения молодых и положение небесных светил благоприятны, астролог называет день свадьбы.
Ночь накануне свадьбы проходит в танцах у домов жениха и невесты. Девять умудренных опытом женщин co стороны жениха отправляются в ту ночь к невесте с угощениями, дорогими подарками и цветами на подносах. Они же наряжают ее к предстоящему торжеству. На свадьбе обязательно должны присутствовать буддийские монахи. Еще с утра они ходят по деревне с проповедями, стараясь привлечь к организации такого важного празднества как можно больше народу. Для жениха и невесты отдельно готовится свадебная еда — рисовая паста, два банана, два утиных яйца, две рыбы, два батата, две креветки.
Вечером жених направляется к дому избранницы в сопровождении шаферов — почтенного старца и юноши. И праздничный наряд, и пристегнутая сбоку длинная сабля, и вообще весь его вид выражают мужество, отвагу, серьезность намерений. При входе в дом жениха одаривают серебряными и золотыми тесемками и требуют символический выкуп. Венчает молодых опытная пожилая женщина, которая усаживает их рядом, накладывает зата один на другой, поливает их водой и объявляет, что отныне молодые муж и жена. В знак особого уважения к родителям новобрачные готовят одной и другой сторонам по семь катышков риса. Добрые пожелания, подарки родственников, друзей и знакомых завершают ритуал араканской свадьбы. Неписаные правила предусматривают, чтобы свадьба обязательно состоялась до тинджана — бирманского Нового года — и ни в коем случае после буддийского поста. Если в семье одного из будущих супругов ожидают ребенка, свадьба откладывается.
Явления природы, традиционные условности, суеверия, житейский опыт составили целый кодекс и других неписаных законов у араканцев. Считается, например, целесообразным начинать полевые работы в воскресенье. Сразу же после вспашки надо оставить в четырех концах поля на широких листьях по три плошки риса, посадить джутовый росток, положить на определенное место в поле горсть сладкого риса и только тогда начинать посадку саженцев. Араканцы считают, что не следует показывать пальцем на растущие фрукты, иначе они не созреют; нельзя удивляться их размерам, иначе плоды перестанут расти.
Прежде чем отправляться на лов рыбы, нужно поклониться духам моря. Во время лова нельзя свистеть, ругаться, радоваться удачной ловле и удивляться, если попадется крупная добыча. Рыбаки одной деревни не должны поднимать парус на судне при подходе к другой деревне, а если подняли, то нельзя опускать его до тех пор, пока судно не покинет временное пристанище.
Араканцы считают плохой приметой, если сосуд с питьевой водой, который они обычно выставляют перед домом для прохожих, остается открытым. Нельзя входить в чужой дом с незакрытой посудой для питья. Араканцы не умываются водой из питьевых сосудов, не моют ноги в озере, чтобы не замутить его. Они не торгуют скотом белой масти, за исключением выращенного в собственном доме, никогда не угощают гостей бамбуковыми побегами, грибами, рисовой пастилой, сырыми овощами, считая, что от них можно заболеть. Старшее поколение следит за тем, чтобы перед тинджаном в доме б