— Восхитительно. — Согласился он.
Клодия благосклонно кивнула продавцу:
— Прекрасно. Я его беру. Милый… — Она бросила томный взгляд на Гая, — … у меня в сумке кошелек.
— Не беспокойтесь, тетя. — Наконец настал момент его мести. — Дядя сказал, что вам не стоит тратить деньги со своей карты. Позвольте мне. — Он вынул чековую книжку, вписал требуемую сумму в подписанный Публием чек и положил листок перед продавцом. — Оформите так же страховку. На имя покупателя.
Улыбка Клодии не утратила своего очарования, вот только глаза пробрели стальной блеск.
— Мой муж меня балует, — проворковала она, — правда, он такой жабик?
Продавец быстро склонил голову, вероятно, чтобы скрыть некстати выпучившиеся глаза.
— Да, мадонна.
— И его племянник такой предусмотрительный, — продолжала журчать она, — настоящий крысик, правда?
Обращенный к Гаю взгляд продавца молил о снисхождении:
— Да, мадонна.
— Ну, что ж, — заключила мадонна, — отправьте колье и страховые документы на мой адрес на Палатине. А нам, пожалуй… — она окинула задумчивым взглядом своего телохранителя и по совместительству казначея, — … пора перекусить. Конечно, здесь не Капитолий, — Клодия слегка нахмурилась, — но, думаю, мы найдем приличный ресторан.
— Как насчет «Гладиатора»? — С надеждой спросил Гай. — Там подают отличный оссобуко (тушеная телятина на косточке).
«Тетушка» вздрогнула. Если бы не злой блеск в ее глазах, он действительно поверил бы, что она испугана.
— Не говори мне о мертвый телятках, милый! Это ужасно. Мы найдем хорошее заведение с вегетарианской кухней.
Гай покорно подал Клодии руку, чтобы помочь подняться с кресла. 1:1, тетя.
Утром Мелина проснулась в постели одна. О вчерашнем присутствии Марка напоминала только смятая подушка. В прежние дни она обязательно утыкалась в нее лицом, стараясь как можно глубже втянуть в себя любимый запах. Сегодня она откинула в сторону покрывало и, не оглядываясь, быстро прошла в ванную комнату.
Как и ожидалось, глаза ее после ночных слез были красными, а веки припухшими. Десятиминутный контрастный душ почти исправил ситуацию. Потом можно будет приложить пакетики со спитым чаем.
Под колоннадой, огораживающей перистиль, девушка невольно замедлила шаг. Не иначе медведь в лесу сдох — в саду за накрытым для завтрака столом снова сидел ее муж. И то, что он, как стеной, отгородился от нее листом «Римских Вестей», не меняло подозрительного факта присутствия Марка Луция Вара за семейной трапезой.
Кофе пах странно, и от этого запаха Мелина почувствовала приступ тошноты. Она поспешно отодвинула кофейник и кивнула горничной:
— Чаю, пожалуйста. С мятой.
Свежая мята успокоила желудок. Девушка задумчиво осмотрела стол и подтянула к себе тарелку с гренками. С Лаукумнией, вероятно, что-то случилось — хлеб на вкус напоминал вату. О том, чтобы положить на него кусок сыра, даже думать не хотелось. Кое-как справившись с одним ломтиком, она допила чай и приготовилась встать из-за стола.
— Если ты собираешься произвести на меня впечатление голодовкой, то напрасно.
Холодный голос раздавался из-за газеты. Непонятно каким образом, но сегодня утром муж решил заметить Мелину. В ответ она пожала плечами:
— Я сыта.
Теперь он отложил газету в сторону и уставился на нее в упор:
— Этим не накормишь и воробья. Ты ничего не ешь. И похудела. И …
Она подняла ладонь.
— Довольно. Умирать от голода я не собираюсь. Проблемы тебе создавать не буду. Просто у меня нет аппетита.
Вообще-то, Марк был прав. Болтающаяся на бедрах юбка подтверждала, что Мелина сильно потеряла в весе. Она объясняла это просто: нервы. Кто-то заедает стресс, кто-то, наоборот. Видимо, она относилась ко второй группе.
— Верни обратно свой аппетит, — Марк был непреклонен. — Послезавтра мы должны быть на приеме в доме твоего отца. Я не хочу, чтобы моя жена выглядела, словно я морю ее голодом.
Так вот в чем дело, подумала Мелина. Мы пытаемся сохранить безупречный фасад.
— Я больше не считаю себя твоей женой. Разрешение придет из храма на днях, но ты можешь сэкономить время себе и мне, если подпишешь документы о разводе сейчас.
Она в раздражении скомкала салфетку и швырнула ее на скатерть.
— К чему вдруг такая спешка? — Марк как никогда напоминал леопарда перед прыжком. — Ты уже наметила себе нового мужа?
Сама эта мысль показалась ей смехотворной:
— Нет!
Рука мужа больно сжала ее пальцы, не позволяя встать из-за стола:
— Кто он?
— Никто!
Его рука сжалась сильнее:
— Я. Спросил. Кто. Он! Это Атарбал?
— Что-о-о?
Да этот финикиец ей в отцы годится. Или в дяди.
— Или один из тех мальчишек, что крутятся вокруг тебя на каждом приеме?
Мелина поморщилась то ли от боли, то ли от глупости этого предположения. Все эти ребята были ее друзьями еще с детства. Да, сейчас они превратились в красивых и воспитанных молодых людей с прекрасными манерами и образованием. Но она-то помнила, как в детстве лазила с этими рагацци через забор в соседние сады. Она выдохнула, пытаясь погасит гнев.
— Даже если ты сейчас сломаешь мне пальцы, Марк, я не смогу назвать тебе ни одного имени. — Он резко отдернул руку и растерянно смотрел, как она разминает слипшиеся пальцы. — Но странно, что ты их заметил. Странно, что ты вообще еще помнишь о моем существовании.
Он небрежно отмахнулся от ее слов, словно от назойливой мухи:
— Ты действительно считаешь, что имеешь право на любовь и уважение в этом браке?
Довольно оскорблений! Мелина встала и выпрямилась:
— Если девушка не жертвует свою девственность богам, а сохраняет ее для мужа… Если она отказывается от всех своих планов на жизнь… Как ты думаешь, чего она ожидает от брака?
— То есть… — Он выглядел так, словно ему мешок упал на голову, — ты хочешь сказать, что действительно любишь меня.
— Любила, — поправила она и, наклонившись вперед, уперлась кулаками в столешницу. — А теперь я хочу сказать: дай мне развод.
— Нет!
Ну и хрен с ним. Все равно через неделю, максимум две, она получит ответ из храма.
— Я тебе не верю, — наконец яростно выдохнул он.
— И не надо.
— Это отец научил тебя так отвечать.
— Мой отец вообще не помнит, что у него есть дочь.
— Значит… — эта простая мысль явно никак не могла уместится в его голове, — … ты действительно любила меня.
У-у-у, как все запущено. Мелина печально покачала головой:
— Все, что я чувствовала к тебе, когда выходила замуж, уже не имеет значения. Я не собираюсь цепляться за прошлое. Ты потерял в этом браке два года жизни, я кусочек сердца, но жизнь на этом не кончается. Понимаешь? Нам еще не поздно наладить нашу жизнь. Подальше друг от друга.
— Да. — Тихо сказал он. — Кажется, я начинаю понимать…
Мелина мысленно поздравила себя за успехи в ораторском искусстве и вернулась в дом с высоко поднятой головой. Впервые за два года она победила в споре с мужем.
Все тело болело, словно она выдержала несколько раундов в боксерском поединке. Если Марку захочется взять реванш, она может не выстоять. Мелина решила, что ей следует укрепить свой дух. Безотказным «укрепителем духа» была ее подруга Рамта.
Верный фиат ждал ее в гараже, чисто вымытый и заправленный бензином.
— Мы едем в гости, машинка, — девушка погладила руль и завела двигатель.
Согласно урча, машинка выкатилась сначала на мощеную кирпичом дорожку до ворот, затем на улицу и, наконец, на виа Аурелиа. Марк никогда не сообщал, куда он уходит и когда вернется домой, так что совесть Мелины была чиста. Она имела право на еще один день свободы.
Рамта в рабочих перчатках и широкополой соломенной шляпе встретила ее при входе в перистиль.
— Кто-то умер? — Ее зеленые глаза смотрели из-под рыжих ресниц тревожно и внимательно.
Наверное, Мелина выглядела не очень весело.
— Нет.
— А собирается?
— Нет.
— Ну… — Кажется, подруга была разочарована. — Если тебе понадобится алиби или адвокат или труп закопать, только позови.
Мелина в первый раз за день улыбнулась и поцеловала Рамту в обе щеки:
— Спасибо.
— Кстати, — рыжая махнула рукой в сторону, где под натянутым между колоннами тентом сидела в плетеном кресле дама в розовой шали. — Бабуля в деле.
«Бабулей» Туллию Авлию осмеливались называть только два человека — ее родная внучка Рамта и внучка ее дорогой подруги Мелина Тарквиния. Для всех остальных, кто подходил почтительно поцеловать ее сморщенную лапку, она была знаменитой на все Вейи Туллией Авлией. Защитницей обманутых и обиженных мужьями женщин. Ходячей энциклопедией скандалов и сплетен всей Этрурии и Рима за последние сорок лет. Обладательницей самой большой коллекции компромата на всех более-мене значимых лиц по обе стороны Тибра. И прочая и прочая…
А также… тадам-м-м!.. единственной женщиной, сломившей гордыню Авла Тарквиния. Эту историю женщины Вейи вспоминали со злорадными смешками, а сама Мелина с содроганием. Она до сих пор не могла понять, как ей хватило смелости восстать против ее всемогущего отца.
Честно говоря, в детстве холодность отца ее мало беспокоила. Ей было достаточно тепла и заботы бабушки и мамы, но они ушли одна за другой в течение года, и в пятнадцать лет девочка осталась одна в большом и роскошном доме Авла Тарквиния. Она не приняла любви отца, в первую очередь потому, что таковая ей и не предлагалась. Затянувшееся молчание Авл прервал примерно через год. Мелина помнила тот вечер: воду в ее бокале, запах пропитанной апельсиновым сиропом булочки, золотой ободок тарелки, на который она смотрела, не в силах поднять глаза на отца.
— Завтра утром приедет портниха.
— Портниха? — Девушка чуть не подавилась водой..
Впервые в жизни Авл Тарквиний вспомнил, что его дочери нужно что-то носить… или есть… или дышать. Отец поморщился:
— Кажется, я ясно выразился. Тебе нужен новый гардероб. Посмотрим, что мы успеем сделать за неделю.