— Не твое дело.
Конечно, его жизнь никогда не будет ее делом. Не она будет решать, рожать ей детей или нет. Можно ли ей учиться, иметь друзей, даже иметь собственное мнение — все это будет решать ее муж. Жаль, что она была так слепа и не смогла разглядеть в Марке Луции Варе более блестящую версию все того же Авла Тарквиния, ее отца.
Девушка вышла из кухни и направилась к лестнице на второй этаж.
— Мелина! — Голос мужа заставил ее остановиться, но оглядываться она не стала. — Никакого развода не будет. Я твой муж и останусь им. Просто прими этот факт.
— Муж? — Мелина повернулась и с ненавистью уставилась на Марка. — Ты никогда даже не пытался стать мне мужем. — Ее голос был низким от обиды и едва сдерживаемых слез. — Муж защищает, уважает и бережет свою жену. Посмотри вокруг, Марк. Ты видишь здесь мужа? Я нет.
После чего она взбежала по лестнице, и хлопнула дверью гостевой спальни.
Стоя посреди небольшой комнаты с так и не застеленной простынями кроватью, она вздохнула и прикусила губу. Надо было заранее позаботиться о белье и забрать свою одежду из их общей с Марком спальни. Но выйти и снова столкнуться с мужем она не рискнула. Ладно, поспит в трусиках и лифчике, завернувшись в покрывало.
И да, еще одно дело! Девушка задвинула дверь комнаты комодом, после чего уже со спокойной душой отправилась в душ.
Марк смотрел вслед убегающей жене и вздохнул, когда наверху грохнула дверь. Затем растерянно потер шею. Рука упала, не найдя стальной цепочки, на которой раньше висел армейский жетон. Он не расставался с этой вещью последние почти четыре года. Из всего имущества Варов, которое ему, теперь единственному сыну, предстояло унаследовать после своего отца, этот кусочек железа был для него самой дорогой вещью.
Сегодня он сгорел на жертвеннике в храме богини Уны.
То ли их последняя ссора действительно произвела на Марка впечатление, то ли он решил держать жену под присмотром, но их ежедневная рутина изменилась. Теперь молодые супруги завтракали и ужинали вместе — в саду, когда позволяла погода, либо в столовой. Теперь Марк приходил с работы почти как все «нормальные» мужья, в семь часов вечера.
Собственно, на этом перемены и закончились. Разговаривать они больше не пытались, и Мелина была этому рада. Она ждала ответа авгура, чтобы начать действовать. Три экземпляра соглашения о разводе она уже распечатала, заполнила и подписала. Один получит Марк, еще два она отвезет в храм Уны. Если муж откажется поставить свою подпись, то на документах распишется главный жрец, этого будет достаточно. Вопросами о разделе имущества супругов и передачи ее приданого в ее личное распоряжение займется адвокат. Девушка не сомневалась, что бабушка Рамты подыщет ей такого орла юриспруденции, который напрочь выклюет печень и ее отцу и мужу.
Тем не менее, ссориться с отцом она не собиралась, если, конечно, он сам не сделает первый ход. Поэтому она с привычной добросовестностью занялась подготовкой приема в доме отца. Учитывая, что Авл Тарквиний так и не женился после смерти матери Мелины, роль хозяйки в его доме на подобных мероприятиях выполняла дочь. Чем, видимо, подогревала и без того горячую неприязнь Велии Эгнатии, нынешней любовницы отца.
Видимо, тот факт, что Авл не расстался с ней после года бесплодных (в прямом смысле этого слова) отношений, позволил женщине питать какие-то надежды на брак. Ее карточный домик рухнул в тот день, когда Авл передал Мелине код от сейфа с фамильными драгоценностями. Увидев девушку в золотой диадеме Тарквиниев с филигранными розетками и в ожерелье с рубиновыми подвесками, Велия возненавидела ее раз и навсегда.
Сейчас секретарь отца попросил ее согласовать схему размещения гостей за столами. Эта сложная работа требовала хорошего знания текущих симпатий и антипатий приглашенных principes, которые менялись, как небо в декабре. Конечно, Мелина ни за что не призналась бы, что окончательный вариант рассадки утверждает Туллия Авлия, иначе отца бы хватил удар. Он и так терпеть не мог «наглую плебейку», а после ее вмешательства в его брачные планы насчет дочери, этого гордого аристократа корчило при одном упоминании ее имени.
— Ты предлагаешь посадить Атарбала между двумя старейшими зилатами[20]? Не много ли чести финикийцу?
Голос Марка из-за спины заставил ее вздрогнуть. Муж, наклонившись через ее плечо, рассматривал схему зала. Его недовольство можно было понять, ведь господин римский прокуратор не знал, что…
— Ларс Капис ничего не слышит правым ухом, — Мелина ткнула тупым концом карандаша в кружок слева от предполагаемого места карфагенского посла. — А Просенна Апроний недавно потерял свой торговый корабль. Его потопил карфагенский пентеконтер[21], вероятно, по ошибке приняв за римский. Просенна подал жалобу в карфагенское посольство, но пока не дождался никакой компенсации, кроме формального извинения.
Марк понимающе улыбнулся: значит, в течение всего ужина враг его страны будет выслушивать нудные жалобы пострадавшего купца, и не сможет добраться до людей, действительно имеющих влияния в Этрурии. Он с новым интересом посмотрел на свою жену:
— А почему ты посадила Кальпа Випстана за одним столом с этим аккадским атташе?
За все блага мира Марк не смог бы выговорить имя этого варвара.
— Ты имеешь ввиду благородного Элиль-надин-аххе, сына досточтимого Мардука-набита-аххи-шу? — Марк смотрел на жену так, словно вдруг увидел говорящую собаку. — Кальп владеет несколькими сталелитейными заводами в Популонии[22]. Сейчас, когда из-за пунической войны он потерял рынки сбыта в Карфагене и в Иберии, он пытается выйти на Аккад и Вавилон. Им будет, о чем поговорить.
Марк слегка подавился воздухом. Его собственная жена, едва выросшая из детский фартучков, рассуждала о политике, как опытный дипломат.
— Откуда… — он слегка прочистил горло, — Откуда ты это знаешь?
— Ну, — она отложила карандаш и сложила руки на коленях, как примерная девочка, — я перевожу для отца статьи из нескольких аккадских и греческих изданий и могу сопоставить некоторые факты.
То, что копии этих статей она также отправляет Туллии Авлии, Мелина решила не упоминать, так же как тот факт, откуда старуха берет информацию о внутренней расстановке сил среди этрусской аристократии. На самом деле ее источник информации мог обескуражить как своей простотой, так и наглостью. Старуха попросту прятала включенный диктофон в дамской уборной в начале вечера, а с окончанием его забирала. Мужчины управляли Этрурией, а женщины управляли своими мужчинами, так повелось испокон веков, и не все из них умели держать язык за зубами. Ну и, конечно, небольшие подарки прислуге. Ее кухарка, горничные, шофер, как благодарные кошки приносили ей «мышек» из всех сколько-нибудь влиятельных домов города.
Поначалу Мелину шокировали шпионские наклонности «бабули», но как выяснилось позднее, таким способом добычи информации не брезговали матроны из самых именитых семей. Марку, конечно, это знать было не обязательно.
Тем более, что его в данную минуту интересовали совсем другие вопросы:
— Ты знаешь аккадский и греческий?
Она слегка смутилась:
— Ну… еще финикийский и староэтрусский.
Староэтрусский?! Марк подавился воздухом уже во второй раз за последние десять минут. В Риме можно было по пальцам счесть специалистов по этому, уже мертвому, языку. То есть, она могла в первоисточнике читать своды законов, которые через нимфу Вегойю передал этрускам сам Юпитер? И древние документы, подтверждающие права аристократических семейств на землю?
— Могу, — подтвердила Мелина, правда, без всякого энтузиазма. — Но для официального перевода нужно получить специальную лицензию. И высшее образование в области бизнеса или экономики.
— А твой отец, он не собирался отправить тебя в университет?
Девушка поморщилась, видимо, это был больной вопрос:
— Нет. Он считает, что образование женщине вообще ни к чему. Мама платила моим учителям из собственных средств, так как отец считал мои занятия блажью.
А Марк считал Авла Тарквиния старой сволочью. Как жаль, что ему пришлось заключить сделку именно с этим самодовольным индюком. И до недавнего времени Марк считал Мелину достойной дочерью своего отца. Собственно, и на экран ее ноутбука он заглянул совершенно случайно. И не был готов к такому открытию. Он был убежден, что девушка из богатой и знатной семьи вряд ли будет интересоваться чем-либо, кроме модных коллекций и маникюра. Во всяком случае, так было принято в его римском окружении.
Он растерянно потер подбородок. Возможно, в Этрурии женщин воспитывали иначе, чем в Риме. И что ему теперь делать с этим открытием, скажите пожалуйста?
— А ты сама? Ты хотела учиться? — Он пересел на ручку кресла, чтобы видеть ее лицо.
Мелина колебалась всего несколько секунд:
— Я собиралась уехать в Афины, чтобы изучать историю искусств. — И пояснила, видя удивление на лице мужа. — У меня, конечно, не было собственных средств, но я получила стипендию из Фонда имени Аристотеля.
Марк невольно усмехнулся. Значит, эта робкая мышка собиралась натянуть нос своему всемогущему отцу? Кажется, она начинала ему нравиться.
— И что же случилось? — Поинтересовался он.
Ее настроение резко изменилось. Мелина захлопнула ноутбук и начала собирать разбросанные по журнальному столику бумаги. Молчание затягивалось. Когда мужчина решил, что ответа уже не будет, она тихо сказала:
— Я вышла замуж. И…
— И?
— И все кончилось. — Мелина схватила бумаги, ноутбук и пошла к лестнице. — Спокойной ночи.
Клодия подняла глаза от компьютера и улыбнулась мужу, когда он вошел в ее совмещенный со спальней кабинет. Высокий и грузный, а в последнее время еще и болезненно отекший, он выглядел неуместным среди элегантной мебели ее личных апартаментов.