(Манька напомнила себе сунуть их в бочку с водой на вымачивание – мало ли для чего пригодятся.).
Сюда же, на чердак, забив один шкаф, сложили современные моющие средства, постиранное и поглаженное утюгом постельное и банное белье. Второй месяц мылась она душистым мылом и голову мыла шампунью – не было в них колдунства. Запасов у Бабы Яги было много, наверное, перед тем, как вернуться к людям, она смывала с себя запашек и кровушку своих жертв. И даже швейная машинка была, правда, шить сама не умела, обычная, но дефицитная, о которой она всегда мечтала. А еще резной сундук с детскими сказочными книгами, и несколько волшебных вещей, которые ей приглянулись. Она так и не смогла придумать, за что можно наказать чудесный камень-кристалл, который рисовал такую красивую землю, что смотреть в него можно было до бесконечности. По небу летели птицы, струилось в солнечном свете синее-синее море, деревья и цветы росли прямо на глазах. Стоило о чем-то подумать, как камень тут же показывал мысль в красоте неописуемой.
Манька обошла весь чердак, по дороге заглянув в камень-кристалл. Он изобразил новогоднюю елку, про которую она давно перестала думать, и еще нечто, занавешенное покрывалом – и сразу вспомнила, что видела зеркало в подвале, на стене под лестницей. Она сама его занавесила в первый день, после того, как протерла от пыли, чтобы оно не увеличивало количество покойников и не видеть себя измученную и изможденную в окружении мертвецов.
Картина была еще та! И так замоталась, что зеркало вылетело из головы.
Спускаясь вниз, она еще раз заглянула в горницу: Дьявол уже был прежний, черным.
Заметив ее, поманил к себе.
– Я только в подвале возьму зеркало, – кивнула она согласно.
Но он остановил ее озабоченно.
– Зеркало потом, тут у нас другая заботушка, – нехорошим загробным голосом сообщил он.
– Что, опять покойники? – ужаснулась она.
– М-м-м… – как-то неопределенно протянул Дьявол, а потом рассердился и топнул ногой, гаркнув: – Если покойники не нравятся, сидела бы дома!
И она сразу поняла, что ему не до смеха, и покойники в ее жизни еще не закончились.
– Да что случилось-то? – спросила она, подходя ближе. Дьявол сверлил глазами стену, но ничего интересного не увидела: стена, как стена – обычная, бревенчатая…
– Стена-то, может, как стена, да только пещерка за ней, – скрипнул Дьявол зубами. – А в той пещерке чудо чудное, диво дивное. Лежат там, Маня, запредельные люди, которые мозгов не имеют, а ума у них много. Не представляю даже, как ты их достанешь… Твоя головная боль!
– Это обязательно? – понимая, что обязательно, жалобно проблеяла Манька.
Дьявол в ответ промолчал, простукивая стену. Потом повернулся к ней.
– Маня, таких тайных мест, чтобы схорониться, у нечисти много. Посмотреть бы надо. А если завтра война? Проиграешь, как янки проиграли узкоглазым.
Она вскинулась вопросительно.
– Был такой страшно избранный народ, – устало объяснил Дьявол, – который хотел повелевать народами, и все звали людей того народа грязными янками. И был такой маленький и невзрачный народец, худенький, с косыми глазками… Его никак не звали. И не узнали бы, если б янки не решили установить мировое господство над косоглазыми. Но не знали янки, что народец тот любил жить под землей. Догонят янки косоглазого, а он раз, и провалился под землю. Думают, в безопасности, а косоглазые раз – и выскочили, как лист перед травой. И тебя, Маня, раз – и обойдут со спины!
Манька постучала по стене кулаком, но ничего не услышала, кроме удара о дерево. Она и в звуках-то разбиралась не очень.
– Так не видно ж ничего! Даже если так оно, как я в стену-то залезу? – засомневалась она в адекватности Дьявола. – Разве что с улицы посмотреть, но мы видели: нет там никакой пещеры!
– На эти места не глазами смотрят, а затылком, – ответил Дьявол с серьезным видом. – А вот пойди-ка сюда, встань спиной… – подвел ее к стене и развернул. – Глаза роли не играют, ты третьим глазом за спину смотри, как будто глазами зришь.
Манька посмотрела и ничего не увидела. Даже стену. И чего он несет?! Зато хорошо разглядела окно противоположной стены, к которому стояла лицом. Ничего интересного за ним не было: темно, самая ночь на дворе. И на часах минутная стрелка продолжала висеть вниз, а большая ползла к трем часам – опять припозднились. Ночная жизнь уже давно стала для нее не исключением, а нормой. Зря она не отправилась спать, зеркало можно было бы и утром достать.
– Смотри еще, да не пялься, куда не просят! – приказал Дьявол.
И снова она ничего не увидела. Хуже, она и не собиралась смотреть: ясно как божий день, Дьявола опять переклинило. Он определенно попутал ее физиологическое строение с какой-то нечистью, которая могла проникать даже во внутрь человека.
Дьявол зарычал, заметив, что она думает не о том.
– Ну, я же говорю, дурак человек, а вампир об этом всегда знал, – рассердился он. – Это же так просто! Проверь в себя! Давай так, смотри перед собой и попробуй внезапно оказаться в мочке уха… Так, а теперь пятку сознанием пощупай… Палец руки… Это, Маня, называется третий глаз, который обращен внутрь себя, а еще затылочное зрение, если этим глазом смотрят наружу, – объяснил он. – Если бы он работал у людей как надо, вампир не сидел бы в голове, и худо-бедно, ты бы ориентировалась в пространстве.
Долго Манька старалась смотреть, от напряжения глаза застило слезой, и на секунду ей даже показалось, что есть за спиной что-то тяжелое…
– Посмотреть не могу я, – наконец, взмолилась она, – но такое ощущение, что кто-то глаза отводит.
– Это обманка… Смотри еще, пробиться нам в эту пещерку надо…
Манька посмотрела, не давая отводить себя от стены, и на этот раз – ахнула. То ли затылочное зрение открылось, то ли третье око, но за спиной пространство было. С левой стороны почти чистое, а с права нависала скала. Пещера оказалась изогнутая, неровная, из скальных пород. Камни из стен торчали острыми глыбами, а вглубь, петляя, вела едва приметная черная тропинка, разветвлялась на несколько ходов.
– Что еще видишь? – спросил Дьявол.
Теперь Манька уже не сомневалась, усматривая в кромешной тьме пещеры смутные тени.
– Там разговаривает кто-то… – прислушиваясь, доложила она.
– Что именно? – поинтересовался Дьявол.
– Плачу я, плачу… – повторила Манька то, что едва-едва услышала, – а ему отвечают: все мы сделали… И еще как будто маленький ребенок канючит: пойдем домой, а ему отвечают: там тетя страшная… Ух, ты! – изумилась она. От напряжения у нее вспотели ладони, а голова как будто поплыла.
– Это черти, Маня! У избы и так мозги куриные, так они последнего ума ее лишают! – расстроился он. – Избы-то под чертями, наверное, уже и забыли, что не совсем избами должны быть. Не удивительно, почему они столько лет Бабу Ягу считали хозяйкой и не смогли ей под зад пнуть. Черти тебя на носилках вперед ногами вынесут прямо к оборотням, если с ними не разберемся.
В который раз за день Манька облилась ужасом, отскакивая к двери. Чертей боялись все. Про чертей народ помнил, но никто конкретно не знал, как они выглядят. На чертей, как на Дьявола, сваливали все плохое: черт попутал, черт дернул, сам черт не брат, выглядишь, как черт, чертова дюжина, черти воду мутят… Немногие сведения, которые остались в народе, описывали их как лукавых, лживых и вредных.
Но любопытство взяло свое: Манька вернулась к Дьяволу.
– А теперь на другие стены смотри! Сдается мне, избы с большими секретами! – но подумал и недовольно буркнул: – Впрочем, ты пока не готова… Черти – нижний уровень, а и то насилу заметила. Уж, скорее, интуиция сработала, чем зрение вернулось. Видеть, Маня, надо так же ясно, как будто у тебя глаза на затылке. Очень полезное качество. Научишься смотреть на чертей снаружи, может и пограничных чудовищ в своей земле научишься ловить.
– Так старуха тут не одна жила? – подивилась Манька.
– Конечно, не одна! Баба Яга тут хорошими людьми питалась, – поморщился Дьявол. – Следовательно, люди приходили. На счастье изба дана человеку, да не было ей счастья. Вампиры избы не жалуют, у них дворцы с гробами. И не будет ей счастья, пока разная мерзость в ней живет. Надо бы извести, а то так и останется больная, одна-одинешенька, посреди нечисти, добрые духи ей побрезгуют. Один водяной, но он сам себе на уме, у него домашним пирогом соблазн, а не избой, в избы он редко заходит… Не жалко ее тебе?
– У нас меньше месяца до дня любви с оборотнями, а тут целая толпа чертей! – Манька закипела от злости. – Ты мне что предлагаешь – воевать и с теми, и с другими?
На то, что избы ей помогут, рассчитывать не приходилось. Сроду такого не было, чтобы кто-то пожалел ее – но избы было жаль, и она уже понимала, что будет заниматься чертями, вместо того, чтобы без оглядки бежать в горы или в цивилизованную часть государства, чтобы затеряться в толпе людей.
– Я предлагаю бить тех и других до смерти по одиночке, пока они не объединились, – призвал ее Дьявол к благоразумию. – Это вас, людей, разделить легко, а нечисть дружна между собой. Даже две недели – срок ого-го-го! Но если ты решила, что терять тебе нечего, можешь лечь в лесу и подождать, когда оборотень на тебя найдет. Поверь, это случится скоро! Я бы, на твоем месте, перед смертью сделал хорошее дело: помог избе. И не потому, что вампиры попросили. Поиметь черта и подружиться с чертом – два разных понятия! Черт у нечисти – плохая примета, а человеку хорошая. Если бы люди чертей не любили, забыли бы о них. В Аду черт – самое доброе подспорье. Ну подумай сама, черт людей поджаривает на сковороде, а тут раз – и друг! Будет он головней в тебя тыкать, или предложит разобраться с этой головней? У меня все как у людей – связи выводят в люди, но валюта другая.
– Пожалуй, кроме цепей терять мне нечего, пойду-ка и лягу, – задумчиво произнесла Манька, представляя себя мирно лежащей под деревом в лесу. Умирать не хотелось, и терять, как оказалось, было что: те же избы – добрые и ей радовались. Первый раз кто-то ее полюбил, взяв на себя о ней заботу.