– А как крест может быть связан с чертом?
Дьявол посмотрел на Маньку и задумался.
– Это невероятно, но в этом что-то есть! – согласился он. – Крест материально применяют, значит, он материальный, а черт виртуальный. Связь между крестом и зеркалом виртуальная. Но может быть и такое, что крест отражается в зеркале через пещеру с чертом, тогда, Манька, помолись, мы в пещеру попасть никогда не сможем, а крест надо искать где-то вне подвала. Но пространство такая штука, что его можно свернуть и развернуть на все четыре стороны, это не параллельный мир, это искусство перехода из одной точки материальности в другую.
– А куда выходит эта стена? – Манька пощупала заднюю стену. – По идее, ее быть не должно. Нет у изб подвала снаружи…
– А это я смогу сказать, измерив площадь сечения… – Дьявол задумчиво почесал макушку. – Подумать только, сколько умных мыслей у тебя в голове, когда черти хороводы не водят, – похвалил он ее. – И правильно, с внешней стороны мы подвал видим? Нет! Предположим, он в ноге, но как тогда лапа не раздулась? А если это пространство где-то застолбили, то избушка не смогла бы покинуть то место. Далековато она ушла от начала начал.
– А изба-банька, которая плетется за ней следом, куда бы избушка не направилась?!
И Манька и Дьявол выскочили из подвала и наперегонки припустили к бане. Манька забыла про свои железные башмаки, которые сняла перед зеркалом, бежала она босиком.
В избе-бане перевели дух, а после Дьявол попросил ее встать спиной к каждой из стен и посмотреть затылочным зрением на зеркало в подвале. Если его догадка была верна, его можно было увидеть, минуя черта, который сам стал стенами этого виртуального прохода, чтобы земля не сдвинула пещеру, оставляя ее открытой.
Зеркало обнаружили сразу же. Вход в подвал из бани был во всю стену, и зеркало висело за ее спиной на стене напротив двери. Она смотрела затылком, но видела его не затылочным зрением, а глазами, но посмотреться в него не смогла: ничего из того, что было в бане, зеркало не отражало. И когда она повернулась, зеркало исчезло.
– Блин! – выругалась Манька с чувственным просчетом, что пещера ей оказалась не по зубам.
– Таааак! – с таким же «умным» видом высказался Дьявол. – Смотри, Мань, что на стене, где дверь.
На стене ничего не было, но Манька заметила замазанный распил в бревне, который при простукивании обнаружился глухим звуком некоторой пустоты. Она предупредила баньку, что будет немного больно, и, вооружившись кинжалом, подаренным Дьяволом, отковырнула брусок, который прикрывал тайник.
Крест крестов лежал там, но взять его не удалось. Манька видела крест как материальную вещь, но руки ее проходили сквозь него.
– Странно, – обомлел Дьявол, когда заглянул в тайник и обнаружил раритет. – Обрастать начинаю всякой чертовщиной! Я тоже его вижу! – отошел, проморгался, вернулся и не поверил глазам.
Дьявол стал таким убогим и жалким, что Манька сразу начала его жалеть.
– На смех мне вижу я, что это – дьявольский крест! Неужто на моем собственном изобретении споткнули меня? – горестно воскликнул он. – Люди меня в глаза высмеивают, другие спасителями в спину тычут! Да что же это творится-то на белом свете! – всплеснул руками. – Всякий страх перед Богом потеряли! А я думаю, что такое, в Раю пополнения не было две тысячи лет, единичные голуби – один – два в столетие! Абсолют обижается: «Посмотри, – говорит, – что за текучесть у тебя!? Скоро весь перейду в Бытие, и каждый летит и пищит: «Я Бог!», а Я каждый раз понять пытаюсь, это ты, мой Блудный Сын, или не ты? Настроение у тебя испортилось? Решил, как раньше, парить надо мною?» И сколько бы ни объяснял Ему, что жизнь у меня замечательная – Папаша не верит!
Дьявол, наконец, нашел объективную проблему и разошелся не на шутку, решив излить на нее всю свою печаль и невысказанную боль с такой напористостью, что ничего другого не оставалось, как только слушать его причитания. Таким Манька его никогда не видела, и хотела бы как-то его утешить, но в голову ничего умного не приходило.
– Мы-то как с Абсолютом порешили, – простонал Дьявол, схватившись за голову, – что пока жив человек, Отец Мой его в свой удел тянет, а я в свой, а как умер, я Ему всех, кто Его Богом назвал, а себе – кто назвал меня! И кто назвал меня своим? Ой, горе-то, горе, и кому помолиться? Полчища тараканьей тьмы, как тать, прошлись по моей земле, и заполонили ее Спасители, спасая всех до единого! А мне-то что делать, кому оставлю свою Утопию?
Манька кое-как сообразила, что идеализировать Дьявольские причитания не надо: у нее появились сомнения, что крест не подействовал на него с этой стороны. Обычно Дьявол был в здравом уме и твердой памяти, даже когда его заносило, а теперь уподобился человеку и казнил себя за ту жизнь, которой был всегда доволен.
– Ну ладно, что теперь то… Слезами горю не поможешь. Ты еще можешь все исправить, ты же бессмертный. Давай лучше подумаем, как разбить этот красивый треугольник, – растерянно предложила она.
– Не могу, Маня, ой не могу! – Дьявол сел и залился горючими кровавыми глазами. – Утоплю я в крови Благодетелей моих! Утоплю! – он выскочил из бани и слезы полились ручьем, разбиваясь о землю. И там, где слезы оросили землю, начали вырастать страшные существа, которые, внимая ему молча, уходили на все четыре стороны.
– Стоять! – заорала Манька, сообразив, что Дьявол творит что-то такое, что не смог бы сделать некрещеный. – Это кто? Кто это такие?!
– Это, Маня, пожары, ураганы, смерчи, кислородные голодания, потепления, похолодания, наводнения, пустыни и метеоритные камни с неба… Кровь это, кровь земли! – продолжал он лить кровавые слезы, но, похоже, что на улице действие креста начало ослабевать. Дьявол перестал рыдать, только хлюпал носом, и, наконец, он и сам понял, что земля ушла у него из-под ног.
– Ой, что это со мной? – он схватился за голову и посмотрел на нее виновато.
– Я с вампирами бьюсь, а что получу? Этих злодеев? – она ткнула пальцем на исчезающих в пространстве чудовищных существ. – Ну-ка, верни их! – твердо потребовала она, топнув ногой.
Дьявол отвел глаза и посмотрел вслед чудовищам, которых сам только что наплодил.
– Не могу, – пробормотал он, стараясь на нее не смотреть. – Пока на земле всю пролитую кровь не соберут, не успокоятся: где войну развяжут, где золото начнут делить, где разломят землю… Однако, – Дьявол окончательно пришел в себя, – надо бы посмотреть, что так меня разворошило…
В баню он не пошел. Своими девятью зрениями он, видимо, мог смотреть из любого места, но спустя минуту был готов зарыдать снова. Манька вцепилась ему в грудки и начала трясти так, что голова у Дьявола едва не отвалилась, болтаясь из стороны в сторону. Она поняла, что против креста у него нет никакого сопротивления, и, самое неприятное, действовал он на него как-то наоборот.
– Говори, что там, – зарычала она не хуже оборотня.
– Маня, там черт – заключенный! Зачем его растянули так?! – тоскливо захныкал Дьявол, глядя в пространство перед собой. Уголки глаз его снова наполнились кровью, готовые сорваться. Манька подставила ладонь, чтобы в случае, если Дьявол сорвется, не дать им упасть на землю. Думая, что уж о чертях-то знает все, она выпалила:
– Да чего его, нечисть, жалеть?!
– Манька, не говори ерунды! – Одернул ее Дьявол. Одна слеза все же проскочила мимо пальцев, и тварь унеслась в сторону юга. – И в Раю, и в Аду черти – сущие ангелы! Это тут они материальности не имеют и не знают, как ум у людей достать, а там они умнее! Там они материальнее людей. Раздевают людей и нечисть, и голыми предстаете передо мной! А здесь они раздевают человека, раздевают, а люди материализуют их мысли-то! Ты же заметила, что они бьют человека, когда тот неправильно трактует стены темницы.
И Манька еще раз поняла, что ограниченное ее мышление заключено в какие-то рамки, и в чертях надо уметь разглядеть благо, когда оно явно рисуется чертом. И еще она поняла, что если черта не спасет, миру придет хана – Дьявол зальет его кровавыми слезами. Он расклеился, как старая калоша, и это было на него не похоже.
– Что делать-то, чтобы он обратно собрался? – простонала она, скрипнув зубами от злости.
– Ну не знаю, – Дьявол развел руками, хлюпнул носом. – Не знал я, что крест на себе несу!
– Но он же не в тебе! – попыталась она напомнить ему, кто он есть.
– Тело мое намного больше, чем ты себе можешь представить, но его видеть нельзя, – всхлипнул Дьявол горестно. – Я колобок, без рук, без ног, качусь себе сам в себе. И не тот крест, что ты, Маня, руками взять не можешь, на мне лежит, а другой, тот который обнажен был этим крестом. Но я его уже снимать начинаю.
– А этот мне доставать или не доставать? – раздраженно спросила она, принимая на себя руководство.
– Доставать, конечно, только сначала надо черта достать из неволи. Он из креста материю высасывает. Черти хоть и не материальные, материей могут управлять, и черт достать его пытается, чтобы вернуться назад, и не понимает, что не уймется крест, пока не расщепит его на мелкие осколки, а осколки те летят в зеркало и обратно к черту возвращаются!
– Может, забьем дыру землей, – предложила Манька шутя, не предполагая, что Дьявол придет в неописуемый восторг от ее идеи.
Он замахал руками возбужденно:
– Маня, гениально! Гениально! Это может сработать! Если черт уцепится за материальность, он вполне может развернуться и выйти из своего растянутого состояния! – схватил ведро и лопату и торжественно сунул Маньке в руки, как стяг, на котором колыхался идейный символ.
«Ну вот, – подумала она, снова скрипнув зубами от злости, – вернулся Дьявол и опять свалил на нее всю работу!» Но спорить не стала. Потыкала лопатой землю в нескольких местах, нашла песок и наполнила ведро.
– Вали ее за себя, – предложил Дьявол неуверенно из предбанника, с опаской поглядывая на двери, над которыми лежал его же собственный крест. Но крест уже не действовал на него. Дьявол понял, что тот делает его сопливым зверем, и, как Манька перед зеркалом, сдерживал себя от слезливости.