Маруся наморщила лоб. Пробормотала, припоминая: «Неделикатно надолго покидать…»
— Неужели «застолье»?
— Нет! Последним словом было «поднимайся»! И только я его произнёс, как эта штука пошла вверх…
— Но ты успел ухватиться за неё, я — за твою ногу…
— И полезла мне на плечо, да так, что всего исцарапала…
— Это не бочка! — в озарении крикнула кошка. — Это ступа!
— Отремонтированная, отдраенная мелкой шкуркой и усовершенствованная, — закончил Алёша.
Маруся задумалась. В сомнении покачала задранным хвостом:
— И всё-таки не получается. Неувязка выходит. Ты в разное время трижды говорил «поднимайся». А взлёт был всего один. Что ж первые два раза словечко не действовало?
— А сколько раз я говорил, что следователи должны быть внимательны к деталям? — назидательно произнёс Алексей. — Напряги память! Объясняя суть своих усовершенствований, Горыныч сообщил: для того, чтобы ступа реагировала на заклинание, её наполнение должно соответствовать весу Бабы Яги. Пятидесяти пяти килограммам. Первый раз я сказал «поднимайся», когда ступа была полна капусты. Второй — когда мы съели первую порцию. А вот в третий раз — уже после того, как к столу подали добавку. И тогда ступа взлетела. Значит, в ней осталось наполнения ровно столько, сколько надо. Плюс-минус килограмм.
Тут уж возразить ничего было нельзя. Поделать — тоже. Бочка, ступа — какая разница? Летательный аппарат, пусть и не спеша, поднимается всё выше. А сил в руках у Алёши остается всё меньше…
Воздушные путешественники оставили позади одно облачко, другое… Из-за третьего показалась Баба Яга, сидящая верхом на помеле. Подлетела поближе.
— Скорее перебирайтесь ко мне на метёлку! Бочка долго летать не может, это вам не ступа.
— В том-то и дело, что ступа, — поправил старуху Алёша.
— Ты это всерьёз? — не сразу поверила Баба Яга, но потом присмотрелась и удостоверилась. — Повезло вам. Раз ступа, то и перебираться не надо. Так спуститесь… — и она тихонечко пробормотала ещё какие-то слова; ни Маруся, ни Лёша их не расслышали, но поняли: это заклинание на спуск, потому что ступа тут же начала снижение.
Ура! Спасены!
Кружа возле идущей на посадку ступы, Баба Яга добродушно бурчала:
— Не зная брода, не суйся в воду. Тоже мне, космонавты! Спасай их потом, понимаешь!
Глава двадцать втораяРАЗБОР ПОЛЁТА
— Мне представляется, — говорил следователь, стоя среди обитателей и гостей Муми-дола (его слушали, затаив дыхание, только бесенята сохраняли безразличие и продолжали перекидываться записочками), — что всё началось с того, что Баба Яга сдала ступу в починку Змею Горынычу.
— Дурой была, — раздражённо передёрнула плечами старуха.
— Мастер отремонтировал обветшавшее воздушное судно, — продолжал Алексей, — отдраил мелкой шкуркой, укрепил, как мы видим, металлическими обручами…
— То-то я не сразу свою ступу узнала! — воскликнула Баба Яга.
— Пожалуйста, не перебивайте! — попросил Алёша. — Вдобавок Горыныч внёс в конструкцию одно усовершенствование.
— Какое такое?
— Это, бабушка, вам лучшего у него самого осведомиться. Слетайте к Змею. Заодно уладите бытовой конфликт.
— Верно сказано, — окончательно устыдилась былых действий Баба Яга, — надо мириться. Полечу… — И двинулась было к ступе.
— Постойте! — вскричала Муми-мама. — Там ведь остатки квашеной капусты!
— Пятьдесят пять килограммов, — уточнила Маруся. — Плюс-минус килограмм.
Муми-папа с уважением посмотрел на всезнающую кошку: надо же, какая точность! К удивительным результатам приводят современные методы следствия.
Баба Яга отошла от ступы и стала пристраиваться на метле, бормоча:
— Отремонтировал… Укрепил… Усовершенствовал… А я… Ну, ладно, бывайте! — И отправилась заключать мир.
— Теперь возникает вопрос, — проводил Алексей глазами улетающую бабушку, — каким образом ступа оказалась в Муми-доле.
— Мы ведь понятия не имели, — принялся оправдываться Муми-папа, — что это ступа. Мы думали — бочка. Стоит себе без толку на пустоши, за мастерской Змея Горыныча. Вот мы её и взяли.
— Вам не у кого было поинтересоваться, чья она?
— Я поинтересовался. Мне ответили…
Поликарп перебросил Карпу очередную записочку. Кошка, справедливо рассудив, что, раз пир окончился, деликатность уже ни к чему, мгновенно вытянула лапку и точно отпасовала бумажный шарик Алёше. Тот развернул бумажку и вслух прочёл: «Ничья».
Муми-папа в восторге от прозорливости следователя захлопал в ладоши:
— Поразительно! Именно это мне тогда ответил про бочку Карп: «Ничья». И Поликарп подтвердил: «Ничья». Я этот факт по свежим следам отразил в своих мемуарах. Показать?
— Пока не надо, — сказал Лёша и строго обратился к близнецам-бесенятам: — Почему вы сказали Муми-папе про бочку, что она ничья?
Карп с Поликарпом наперебой затараторили о том, что сказали они не Муми-папе и не про бочку, а друг другу и про шахматную партию: вышла ничья. Так что ни в чём они не виноваты.
Следователь задумался, и дальнейшие расспросы взяла на себя его помощница:
— Положим, в обсуждавшемся эпизоде никакого специального умысла не было, просто вышло недоразумение. Но позвольте узнать, что обсуждалось в записках, которыми вы весь день перебрасываетесь?
— Ровным счетом ничего, — заверил Марусю Поликарп. — Дедушка запретил нам брать в гости доску. Пришлось играть в шахматы вслепую по переписке.
— И опять у нас ничья вышла, — закончил Карп.
— Итак, — вышел из задумчивости Алёша, — можно подвести итог. Дело о пропавшей ступе завершено. Преступных намерений при этом не выявлено. Эпизод со злостным хулиганством будет, кажется, благополучно улажен. Таким образом, наша командировка в Лукоморье подошла к концу. Спасибо за ночлег и угощение. Можно отправляться назад.
— Я так не думаю, — возразила Маруся. — Ты сам всегда учишь проявлять внимание к деталям. Вспомни собственные слова: «Всё началось с того, что Баба Яга сдала ступу в починку Змею Горынычу».
— И в чём же тут деталь? — нахмурился следователь.
— В том, что всё началось не с того. Всё началось с того, что кто-то позвонил тебе на мобильник.
— Ты права, — согласился Алёша. — Одна проблема осталась. Следствие продолжается.
— Ну, — подал голос пират Сильвер, — если проблема только в этом, то недолго ему продолжаться. Звонил я.
— Что ж вы раньше молчали? — возмутилась кошка.
— Так никто ведь не спрашивал.
— И зачем вы мне звонили? — осведомилась Алёша.
— Ну, так слушайте, раз спросили всё-таки, — приступил к ответу Сильвер. — Решил я позавчера вечерком по реке прокатиться. Пришёл на берег, где судёнышко моё стоит. Глядь: нет лодки! Наверное, отвязалась и уплыла. Побежал я вниз по течению. До самой запруды добрался — нулевой результат. А запруду ей без рулевого не одолеть. Значит, не сама уплыла: похитили! Это дело особое, вот я и отправил вызов следователю по особым делам.
— А вам не пришло в голову, — вставила вопрос Маруся, — что лодка могла в другую сторону уплыть?
— Не пришло, — отмахнулся моряк, — вверх по течению лодки сами не уплывают, сухопутная ты душа. Но насчёт другой стороны — как в воду глядишь. Значит, жду я Алексея, жду, а он всё не появляется. Я подумал: зачем время зря терять? Пока суд да дело, поищу-ка злоумышленника сам. Если попадётся — мало ему не покажется, забодай меня кашалот! Пошёл вверх по течению. Брёл, брёл — никаких следов, всё впустую. А когда зашёл за излучину…
— Там, — подхватил, смеясь, Синдбад-Мореход, — я в бухточке на лодке плаваю, рыбу ловлю.
— У него, оказывается, своя шлюпка прохудилась, так он у меня одолжил, — пояснил Сильвер.
— Что ж вы, — строго сказала Маруся, — на то место, откуда вызов послали, не вернулись, чтобы следователя встретить? — И добавила: — Или того, кого он вместо себя пришлёт?
— Виноват. Не до того было, — признался Сильвер. — Уж очень мы с Синдбадом встрече обрадовались. Сначала ушицу варили, потом то да сё. В общем, совсем я забыл о своём звонке.
— В следующий раз постарайтесь быть памятливее, — попросил Алёша. — А сейчас дело о вызове объявляется закрытым. Передавайте привет Бабе Яге и Змею Горынычу. И — до новых встреч!
Он вынул из кармана куртки шлейку, надел её на кошку, посадил Марусю на плечо. Достал мобильник. Нажал на кнопки «звёздочка», «ноль», «решётка»… Только бы не оказаться в школе посреди урока, а то ведь паника начнётся.
Глава двадцать третьяОПЯТЬ В ШКОЛЕ
Класс, как и хотелось следователю по особым делам Алексею Степановичу Попову, был пуст. Часы, висевшие над портретом Пушкина, показывали без четверти девять. До начала первого урока ещё пятнадцать минут. Ученик Алёша Попов сел за стол. Маруся незаметно устроилась у его ног. «Никто её не заметит, — подумал Алёша, — всё будет в порядке».
Постепенно собирались ребята, рассаживались по местам.
— Что новенького? — спросила Леночка Здравомыслова.
— Вроде ничего, — ответил Лёша соседке.
Раздался звонок. В класс вошла завуч. Ученики встали.
— Здравствуйте, ребята, — сказала Алла Михайловна. — Садитесь.
Все сели. Кошка вспрыгнула Алёше на колени и стала укладываться поуютней.
— Сегодня, — начала урок завуч по внеклассной работе, — мы будем говорить о толерантности. То есть о терпимости. О готовности без раздражения принимать самые разные проявления индивидуальности.
Дальше урок двинулся по накатанной колее. Рассказ учительницы. Примеры толерантного и не толерантного поведения. Вопросы. Ответы. Пришёл и Алёшин черёд.
— Скажи-ка нам, Алексей…
Попов покраснел и стал осторожно подниматься, придерживая рукой кошку (ой, сейчас соскочит, не миновать скандала!). Конечно, так оно и произошло.
Маруся довольно шумно приземлилась в проходе у всех на виду, распушила хвост и громко мяукнула. Раздался смех. Теперь уже покраснела Алла Михайловна: