ли иной невесты. Увы, но у Розамунды не имеется хоть сколько-нибудь значимого приданого, особой знатностью ее семейство похвастаться не может, да и значимых связей при королевском дворе у них тоже не имеется. Ну, а красота – это дело такое: сегодня есть, а завтра его уже нет... Не сомневаюсь, что семейство Клийф считало великой удачей то, что отцу Розамунды хитростью удалось подтолкнуть Патрика к женитьбе на его дочери, да только вот девица отчего-то решила, что нашла себе куда лучшего жениха. Боюсь, она все еще живет иллюзиями, и не осознала того, что натворила.
– Думаю, отец Розамунды в самое ближайшее время помчится к Валентайну – надо же выяснить, соответствуют ли истине слова дочери... – продолжал герцог. – Хотя, скорей всего, господин Клийф уже сейчас разыскивает Валентайна, ведь надо спасать честное имя семьи, а заодно и легкомысленное дитятко. Естественно, отец Розамунды намерен потребовать объяснений, а также собирается призвать сына герцога Малк жениться на несчастной Розамунде. Могу поспорить, что из их разговора не выйдет ничего хорошего. Дело может закончиться не просто скандалом, а и кое-чем похуже.
– А это может означать только одно – завтра отец Розамунды появится в нашем доме с утра пораньше... – сделал вывод Патрик. – Так что надо быть готовым ко всему, но сегодня не стоит пускать в наш дом никого из родственников Розамунды... А сейчас мне стоит показаться кое-кому из старых приятелей – надо же рассказать о том, за какой надобностью я ездил в провинцию, и как там умудрился жениться... Заодно узнаю, как быстро распространяются сплетни в столице.
– Охранника с собой не забудь взять... – вздохнул герцог. – Мало ли что...
– Не забуду. Остальные двое будут охранять вас... Да, и вот еще что: Черил ни в коем случае не стоит выходить из дома. Пусть пока что посидит в четырех стенах, так безопасней. Если уж на то пошло, то у нас прекрасная библиотека...
– С удовольствием ознакомлюсь с ней.
Да уж, в нашем непростом положении от лишней охраны отказываться не стоит. Герцогиня Тирнуольская, как и обещала, прислала нам трех своих охранников под видом слуг, и один из них должен постоянно находиться при Патрике, а двое остальных присматривают за домом – как бы чего не случилось. Что ж, спасибо герцогине, с охраной нам, и верно, куда спокойнее.
Не прошло и четверти часа после отъезда Патрика, как к герцогу пришел слуга, и сообщил, что в двери постучался какой-то бродяга: по его словам, он музыкант, и не так давно в провинции встретился с господином Патриком. Тот, дескать, велел ему отправиться в столицу (откуда музыкант был вынужден бежать из-за клеветы и жестокости некоего господина), и придти в дом герцога Нельского, что тот и сделал. Я сразу поняла, о ком идет речь – до столицы добрался тот самый музыкант, которого отец Розамунды нанял для того, чтоб разыграть спектакль перед Патриком. Коротко объяснила герцогу, кто желает его видеть. Думаю, и без долгих пояснений ясно, что отец Патрика пожелал с ним переговорить.
Когда музыкант появился перед нами, то первым делом сорвал со своей головы потрепанный берет, украшенный облезлым пером, и изобразил перед герцогом нечто вроде поклона.
– Ваша Светлость, если бы вы только знали, как я счастлив...
– Молодой человек, говорите потише... – поморщился отец Патрика. – От вас исходит слишком много шума.
– Прошу прощения, но я не всегда могу сдерживать свои эмоции! Льщу себя надеждой, что мне, как артисту, это извинительно! Повинную голову, как говорится... – теперь внимание музыканта переключилось на меня. – О, прекрасная госпожа, как же я рад видеть вас в добром здравии! Выполняя просьбу господина Патрика, я, едва ступив на мостовую нашей благословенной столицы, сразу же пришел туда, куда было велено сыном Его Светлости...
А вид у нашего музыканта, скажем так, не очень. Одежда еще больше обтрепалась и покрыта дорожной пылью, сапоги стоптаны, лицо осунулось, пара синяков под глазами, а дорожный мешок за плечами почти пуст. Похоже, в дороге ему пришлось нелегко. Хм, вроде Патрик заплатил ему немало, вполне бы хватило на дорогу в почтовой карете, и на неплохой отдых на постоялых дворах, но, судя по всему, у нашего нового приятеля что-то пошло не так.
– Где же ваша лютня?.. – поинтересовалась я. Помнится, Патрик упоминал о том, что прежнюю лютню он расколотил о спину музыканта-негодяя, когда тот стал дерзко преследовать прекрасную Розамунду..
– Прекрасная госпожа, если б вы знали, сколько бед я перенес в долгом и тяжком пути, когда добирался до столицы!.. – горестно простонал певец. – Если бы вы о них услышали, то зарыдали бы от жалости ко мне! А несчастная лютня, которую я сумел приобрести на жалкие монетки, собранные непосильным трудом... Она, конечно, была далека от совершенства, изготовлена из неподходящей древесины, и при игре издавала ужасные звуки, но, тем не менее, в свое время только при помощи этой лютни я не умер с голоду, зарабатывая себе на кусок хлеба! И вот, несколько дней назад, на одном из убогих постоялых дворов, когда я, под аккомпанемент струн, пытался спеть нежную песню некой милой даме, какой-то мерзавец вырвал из моих рук инструмент, и разбил его о мою несчастную многострадальную голову! Более того – его слуги избили меня и отобрали все деньги, что у меня имелись! То, что я жестоко пострадал – это даже не обсуждается, но меня гнетет другое – что я буду делать теперь, когда в моем кармане пусто, и нет возможности заработать на новую лютню?!
– Похоже, вы пели песню чужой жене... – этот вывод у меня напрашивался сам собой. Правда, развивать дальше свое предположение я не стала.
– Да какая разница, кому я пел?.. – искренне удивился музыкант. – В основе поступка этого бессердечного человека лежит зависть к моему голосу и талантам – у того мерзавца нет ни слуха, ни голоса!..
– Как раз о ваших артистических талантах я бы и хотел поговорить... – герцог довольно-таки невежливо перебил певца. – Надеюсь услышать от вас подробный рассказ о том, как вы согласились участвовать в некоем спектакле весьма дурного тона. Я имею в виду Розамунду Клийф и ее отца.
– Это забыть невозможно!.. – выдохнул музыкант. – Именно после того дня и (этим трудно не похвастаться!) столь умело сыгранного мною спектакля... Должен с горечью признать: именно с того момента в моей жизни все пошло наперекосяк! Более того – господин Клийф не заплатил мне даже ломаной медной монетки за мои труды, хотя обещал не поскупиться!..
– Не отвлекайтесь... – чуть поморщился герцог. – Вам не помешает знать, что цена вашей новой лютни будет зависеть, помимо всего прочего, не только от точности изложения той истории, но и от правдивости ваших показаний.
– О, Ваша Светлость, вы можете полностью довериться моему чистосердечию, да и скрывать вас я ничего не намерен!
Когда музыкант закончил свой рассказ (который, надо признать, был на диво подробным), герцог написал на листе бумаги несколько строк, и вызвал к себе одного из тех охранников, которых прислала герцогиня.
– Доставьте этого человека в дом герцогини Тирнуольской, и передайте ей это письмо... – приказал он высокому детине с крепкими кулаками. – А вы молодой человек... – герцог устремил взгляд на немного растерявшегося артиста. – Вы сейчас отправитесь в дом некой дамы, и повторите ей свой рассказ, причем советую вам быть с ней предельно откровенным.
– А как же моя лютня?.. – обиженно застонал музыкант. – Вы обещали...
– Выберите себе тот инструмент, который сочтете подходящим для себя, и я его оплачу... – чуть пожал плечами отец Патрика.
– О, Ваша Светлость!.. – кажется, если б наш гость мог, то он бы от радости запел благодарственную песню. Впрочем, через мгновение его лицо вновь приняло страдальческое выражение. – Но мой нынешний вид – он ужасен! Как же я могу показаться на глаза даме в столь потрепанной одежде, да еще и покрытой пылью?
Похоже, музыкант решил получить еще немного наличных – а что такого, можно и рискнуть, вдруг перепадет пара монет!, однако герцог лишь отмахнулся.
– Не волнуйтесь – обо всем позаботится та дама, к которой вы сейчас отправляетесь.
– О, благодарю!..
Когда же за рассыпающимся в благодарностях музыкантом закрылась дверь, герцог повернулся ко мне:
– Пусть этот человек побудет какое-то время под присмотром герцогини Тирнуольской – кто знает, может, он нам окажется полезен. Конечно, надо было бы ему заплатить хоть пару золотых, но я хорошо знаю таких людей: дай им в руки деньги – и в очень скором времени этого музыканта надо будет искать по кабачкам и веселым компаниям его товарищей по актерскому ремеслу!..
Патрик вернулся далеко за полночь. Как он и предполагал, всего лишь через несколько часов после разрыва помолвки об этом стало известно едва ли не половине населения столицы. На все расспросы Патрик лишь горестно вздыхал – дескать, давайте не будем вспоминать о столь горестном событии в моей жизни, лучше сменим тему разговора, благо поговорить есть о чем!.. Все дело кончилось веселой попойкой, хотя Патрик пил совсем немного, усиленно изображая неуемное веселье, радость от возвращения в столицу и горечь от разбитого сердца. Друзей-приятелей Патрика интересовало многое, в том числе и подробности его светского брака, а еще всех волновало, когда же состоится развод. Если о своей поездке в провинцию Патрик рассказывал, как о нудном и надоедливом семейном деле (которым вынужден был заняться из-за внезапной болезни отца), то насчет разрыва помолвки и будущего расторжения брака дорогой супруг сообщил следующее: все со временем узнаете, потому как я намерен отметить это дело небольшим кутежом...
Что же касается Валентайна, то его Патрик не видел – как выяснилось, этот молодой человек в последнее время несколько сменил свои привычки, в том числе стал реже появляться среди старых знакомых. Впрочем, герцогиня нам уже говорила, что Валентайн частенько стал уезжать в загородное имение, задерживаясь там на несколько часов. Что же касается самого герцога Малк, то он, по слухам, тоже внезапно покинул столицу (как было сказано – по крайне срочным делам, не терпящим промедления), не попрощавшись ни с кем. Ну, само по себе это не может быть чем-то странным: у к