От нахлынувших воспоминаний у Виктора начал дергаться подбородок. Видно было, что ему стоит больших усилий сдерживать себя, чтобы не разрыдаться. Он умолк.
– Ну, ну, Витя! Извини! Я, если честно, не представляла себе весь этот ужас. Узнать о блокаде из газет совсем не то, что услышать от человека, пережившего все это.
Учительница истории поделилась со своими коллегами впечатлением от короткого рассказа Стогова и предложила директору провести в каждом классе «Урок мужества» с участием Виктора.
– Вы же сами говорили, – вмешалась директор школы, – что у него от волнения подбородок задрожал. Может случиться, что с последнего «Урока мужества» его придется везти в психушку. Такой урок нужен, но проводите его сами, с учетом того, что рассказал Стогов. Поберегите нервную систему мальчика.
В этот день терпения проводить занятия в холодных классах хватило только до второго урока. Директор сама обошла школу и распорядилась отпустить детей.
Виктор, не снимая рукавиц, сложил в сумку учебники и поднялся, чтобы выйти из класса, но перед ним возникла Нина.
– Меня тоже потрясли твои воспоминания… Но я сейчас к тебе по делу, вернее, по просьбе мамы. Она просила передать, чтобы ты зашел к ней в райисполком или домой по поводу вашего директора детдома, кажется, Лялина ее фамилия. Мама не может связаться с ней.
– А что наш директор? Чем она не понравилась твоей маме? Она самый лучший директор! Может, даже во всей стране!..
– Да ты не лезь в бутылку. По-моему, ее за это и приглашают в область. Я точно не знаю. Так понял? Зайди к ней на работу или к нам домой. – Нина задумалась. – Лучше домой, сегодня часов в семь.
Не добавь она последнего «лучше домой», Виктор так бы и сделал, пошел бы к ним. Но дух противоречия удержал его.
Он вошел в райисполком и у первой попавшейся женщины спросил, где кабинет Галины Андреевны Овчинниковой.
– А тебе нужна именно председатель райисполкома?
– Да! Именно она!
– А по какому вопросу? – допытывалась женщина.
– Теть, если вы не знаете, где ее кабинет, так и скажите, а то пытаете: «По какому вопросу?»
– Галина Андреевна, голубушка, нашли время с пацаном говорить! Вы меня подводите, поехали быстрее! – налетел на них громадного роста мужчина.
– Так вы и есть Галина Андреевна? Мне Нина сказала, чтобы я пришел к вам.
– Ага, я все поняла! Ты из детдома. Мне сейчас некогда, приходи к семи часам ко мне домой.
…Виктор не без волнения подошел к дому Овчинниковых. Часов у него не было. На квартире по ходикам рассчитал, сколько времени ему надо на дорогу. Получилось, пришел точно, вовремя. Но тут же подумал: «Что, если Галины Андреевы еще нет? Как тогда быть?» Ему еще не приходилось оставаться один на один с девчонкой. Он даже не представлял себе, о чем с ней надо говорить. Сказать, что подождет ее маму на улице? Так она не позволит выйти.
Виктор решил подождать немного и сел на скамейку возле крыльца. Но сидеть было холодно. Он еще не встал, как отворилась калитка и быстрым шагом вошла Галина Андреевна.
– Давно ожидаешь? – спросила она, поднимаясь на крыльцо, и, веником очистив бурки от снега, открыла дверь. – Заходи, замерз небось как суслик. Нина! Что же ты приморозила гостя к скамейке!
Виктор снял валенки, остался в шерстяных, штопанных красными нитками носках. Его это не смущало. Мама внушала, что стесняться надо дыр.
– Ну, давай знакомиться! Как тебя…
– Мама, это и есть «всадник без головы», – выкрикнула Нина из кухни.
– Нина, стыдись величать гостя обидными кличками.
– А я тоже придумаю ей кличку.
– И какую, если не секрет? – улыбнулась Галина Андреевна.
– Одесская селедка! – не задумываясь, выпалил Виктор.
– Неплохо, неплохо, но вот беда: в Одессе селедки нет. То есть она есть, но в банках, консервированная, привозная, ведь в Черном море селедка не водится.
– Я придумаю что-нибудь другое.
– Ну ладно, с подпольными кличками закончим. А как тебя величают не такие зловредные, как Нина?
– Виктор Стогов.
– Виктор. Красивое имя! А ты знаешь, от какого латинского слова оно произошло? – И, видя, что вопрос привел Виктора в смущение, сказала: – «Виктория» – значит «победа»! Поэтому, как бы эта вредная девчонка тебя ни называла, ты победитель! Только это надо оправдывать своими поступками!
Пока Галина Андреевна просвещала Виктора относительно его имени, Нина стояла сзади, прислонившись к кухонной двери, и слушала.
– Нина, давай ужин и чай! – распорядилась Галина Андреевна.
– Спасибо, я уже ужинал. Я хотел бы узнать, что я должен передать Нелли Ивановне.
– Так, значит, ты ужинал и не желаешь посидеть с нами за столом? А что ты ел на ужин, если не секрет?
Виктор не ожидал такого откровенного вопроса.
– Ну, всякой еды прислали: мясо, сало, яйца, масло, хлеб, пряники и прочее.
– И ты все это вместе с прочим ел сегодня на ужин?
– Нет, всего понемногу.
– А вот у нас на ужин отварной картофель и… селедка! – Они обе засмеялись. – Иди-ка мой руки и хватит выдумывать! За трапезой я все и расскажу.
От запаха горячей рассыпчатой картошки у него даже голова закружилось. Он съел все, что ему положили, потом кусочком хлеба вытер тарелку и его съел.
За чаем Галина Андреевна рассказала, что Томский обком партии и облисполком просили дать фамилии лучших директоров, учителей и воспитательниц учреждений Наркомпроса[28] для награждения и премирования.
– Я говорила о Лялиной еще год назад. Какая это будет награда – орден, медаль или ценный подарок – я не знаю. Вашего директора просили выступить в Томске перед делегатами областного актива с докладом о воспитании дошкольников. Виктор, это очень важное мероприятие, поэтому, если ты не против, мы найдем тебе коня съездить на день-два в Ягодное. Со школой я договорюсь.
Галина Андреевна сдвинула посуду и на листе что-то написала.
– Вот, передашь своему директору!
От Овчинниковых Виктор ушел поздно, в темноте с трудом отыскивая тропинку до дома. Всю дорогу он думал о странности Нининого поведения. Вроде бы она все время искала повод поддеть его самолюбие, но когда он, одеваясь, оборвал пуговицу, совершенно серьезно сказала:
– Сними пальто, я сейчас быстро пришью.
В ее словах и взгляде не было и капли ехидства.
Перед самым звонком с четвертого урока математики в класс заглянул солдат и робко попросил:
– Мне бы Стогова. Я по поручению председателя райисполкома.
Весь класс, как по команде, обернулся в сторону Виктора.
– Подождите минутку, я сейчас дам домашнее задание и отпущу его, – сказала учительница.
С математической точностью после записи задания на дом прозвенел звонок. Стогов пулей вылетел из класса.
– Вот, начальник наших курсов прислал коня. А где отыскать тебя, объяснила председатель райисполкома.
Виктор с замиранием сердца смотрел на высоченного жеребца и настоящее кавалерийское седло. Но на крыльце собирались ребята, и он не мог позволить себе дать волю эмоциям. Сдерживая волнение, Стогов взял коня под уздцы.
– Далеко ехать? – спросил солдат.
– Да не очень, километров тридцать пять – сорок.
– Ого! – удивился солдат. – Ты, парень, не очень гони! Это имущество военное.
– Дядь, а шпоры дайте, – попросил Виктор, завороженно глядя на сверкающие кавалерийские принадлежности бойца.
– Да, как же, сейчас! Это личное имущество, я за него отвечаю.
– Дайте же! – вмешалась Нина. – Лошадь просила моя мама, председатель райисполкома. Она не знала, что к лошади нужны шпоры. Вам их вернут завтра же!
– Зачем тебе шпоры? Ты же в валенках.
– Я сейчас заеду на квартиру, переобуюсь.
– Ну на! В конце концов, это мои собственные.
– Витька, мама просила, чтобы директор выехала завтра же! Ты еду-то возьмешь в дорогу?
– Что я, в Ленинград еду? Обойдусь! Ладно, пока!
Он с места взял в галоп.
– Вот бандит! Запалит коня! Приедет – башку сверну! – возмутился боец.
– Не запалит. Это он для форса перед ребятами. А вообще он лошадей любит, – заступилась Нина.
.. В Ягодное Виктор приехал достаточно быстро, несмотря на то что два раза спрыгивал и бежал рядом с лошадью, чтобы согреть ноги в сапогах со шпорами, которые оказались не нужны: конь и так шел хорошо.
Появление Виктора в детдоме да еще на чужой лошади было встречено с удивлением и надеждой, что он привез сообщение о возвращении в Ленинград. Но он сразу ринулся искать Нелли Ивановну, чтобы передать записку. Мимоходом с досадой подумал, что чужую лошадь заметили, а на кавалерийское седло никто не обратил внимания. Правда, шпоры заметил Саша Балтийский и спросил: «Витька, а что за железки у тебя на каблуках? Подошвы отвалились, что ли?»
Прочитав сообщение, Нелли Ивановна спросила Виктора:
– Ты читал, что здесь написано?
– Не, я и так знаю. Она сказала, что вас хотят чем-то наградить.
– Это не главное, а вот выступление на таком совещании – это серьезно. Надо готовиться. А когда? Вот напасть! Придется ночь сидеть. Ты вот что, иди к маме, но имей в виду, выедем рано.
Утром, привязав солдатского коня к саням, они устроились в розвальнях. Нелли Ивановна продолжала готовиться, а Виктор закутался в тулуп и проспал всю дорогу.
…Пришедший в школу за лошадью солдат стал внимательно осматривать коня, но, услышав, что при возвращении Виктор даже не садился в седло, подарил ему шпоры.
Нелли Ивановна объявила, что ночевать будет у Овчинниковой, чем очень огорчила Виктора.
«Наверняка, – подумал он, – будут говорить обо мне, Эльзе, наших с ней отношениях…» Ему этого не хотелось: образ Эльзы постепенно вытеснялся образом дерзкой, умной Нины.
То, что о нем был разговор, Виктор догадался сразу, когда они встретились с Ниной в школе. Она как-то пристально и серьезно смотрела на него.
– Ты чего? В первый раз видишь?
– Таким – в первый раз.