В городском совете депутатов, имелась должность заведующего хозяйством. Все талоны, работающих сотрудников, в итоге скапливались у него. И именно он и занимался отговариванием талонов, а затем распределением полученного пайка, среди работников организации. И в итоге, получалось так, что пайки выдавались вовремя, иногда даже с некоторым прибытком. Например, туже водку, хоть она и входила в перечень выдаваемой продукции, но выкупить было практически невозможно. У нас же она считалась, чем-то вполне обыденным. Да и потом, талоны талонами, а продукцию нужно было еще и выкупать, да к тому же отслеживать ее появление в магазинах. А здесь все происходило гораздо проще. Раз в месяц расписался за получение талонов, и раз в неделю получил причитающийся тебе паек, а в зарплату деньги, за вычетом того, что пошло на выкуп пайка. В общем недовольных у нас не было.
Поэтому вечером сварив пару картофелин, в мундире, покрошил к ним перьев лука, пара головок которого стояла на окне в банке с водой и исправно снабжала меня стрелками зелени. Добавил к этому половинку селедки, сварил кружечку чая и прекрасно поужинал. После чего, завалился спать. Утром, доел, то, что оставалось после ужина, и отправился на службу. Вот что мне не шло, так это махорка. Хоть убей, а не лезла в горло и все. Но в итоге, приспособился менять пачку махры, плюс четвертинку водочки, на вполне нормальные папиросы, которых как раз хватало на неделю, даже чуть больше, через одного из работающих у нас шоферов. Где именно этот водитель их брал, меня касалось меньше всего. Это конечно был не «Кэмел» коим снабжали Колчака, но хотя бы не голимая вонючая махра.
Едва успел завести свой мотоцикл, и собрался выехать за ворота, как механик, распорядился, чтобы бы я отправился в городское отделение милиции. Без какой-либо задней мысли кивнул, и отправился по указанному адресу. Мало ли, что могло произойти, мое дело исполнить требование.
Честно говоря, услышав повод, по которому меня пригласили в городской отдел я очень испугался. Как оказалось, вчера, пока я мотался в Иващенково, на Пороховой завод, моего начальника арестовали. И сейчас меня пригласили, вроде как свидетеля. Очень долго практически весь день я отвечал, на каверзные вопросы двух следователей, которые всеми силами пытались меня на чем-то поймать. Я же, по сути практически ничего не знал, если начальник, что-то и поручал мне, это заключалось в том, чтобы отвезти тот или иной пакет по указанному мне адресу. Что именно находилось в пакете, я никогда не знал, да и по большому счету, мне это было не интересно. Мое дело как курьера, как раз и заключалось в том, чтобы принять пакет, махнуть под козырек, и побежать исполнять поручение. Ну и с момента получения мотоцикла, я возил начальника, куда прикажет. В итоге, уже к вечеру, меня отпустили домой, с приказом, никуда не выезжать из города.
— А, куда я поеду? Мне и некуда ехать.
— Вот и сиди, на жопе ровно! — Напутствовали меня, и я отправился в гараж.
Честно говоря, хотя за мной ничего и не числилось, но было несколько страшновато. Сразу вспомнились чистки тридцатых-сороковых годов, и подумалось, надо бы от сюда бежать. Вот только как, было совершенно непонятно. Лед на Волге хоть и сошел, большого движения по реке в общем-то не наблюдалось. Пассажирские пароходы прочно стояли у берега, а если и выходили в рейс, то скорее для того, чтобы перевезти куда-то солдатиков. Я не слишком вслушивался в текущие новости, но под тем же Саратовом, до сих пор проходили стычки то с беляками, то с какими-то бандами. Царицин до сих пор находился под властью белогвардейцев, и получалось что соваться в любое из этих мест, значило нарываться на грубость. Да и как это сделать было не слишком понятно. Теоретически можно было доехать до того же Саратова, по зимнему люду. Заранее запастись бензином и прокатиться, что там, какие-то четыреста километров. Но сейчас лед уже сошел, а если где и остался, то на него страшно было даже выходить, не то, что выезжать.
Хотя время еще было, но все говорило о том, что вряд ли я успею добраться до Крыма, до конца лета. А это означало, что все мои планы рушатся. И в тоже время засиживаться надолго именно здесь не стоило. Я прекрасно помнил о том, что уже к осени этого года, начнутся первые проблемы с продовольствием, а последующие два года будет полная жопа. О голодающем Поволжье не однажды вспоминали и в более поздние времена, а я сейчас нахожусь можно сказать в самом эпицентре будущих событий. И это заставляло меня перебирать варианты, как бы оказать как можно дальше от этих мест.
В итоге, никаких дельных мыслей, в голову так и не пришло. Между тем, после того вызова в милицию, прошло уже пара недель, но меня больше не трогали, правда в один из дней, вручили очередной пакет в Иващенково, но едва я попробовал сказать, что мне запретили выезжать из города, как начальник рявкнул, что его это не касается. На всякий случай, по дороге заехал в милицию, где объяснил свое положение. Вроде бы нахожусь под запретом, а начальство требует отправляться на пороховой завод. Оказалось, все ограничения, давно сняты, и распоряжение об этом отправлено в Горсовет, просто меня не сочли нужным поставить в известность, что в общем-то было немудрено. Я считай нижнее звено среди сотрудников, с некоторых пор, простой курьер, хоть и на мотоцикле.
А еще, дней через десять, точнее сказать пятнадцатого июня, меня снова вызвали в милицию, причем повесткой. Правда там в качестве причины, указывалось какое-то собеседование, но все равно идти было несколько страшновато. Но выбора, по сути и не было. Поэтому, на следующий день, даже не заходя в гараж, сразу же отправился в отделение, благо, что до него было не так уж и далеко. И здесь меня огорошили предложением, которое звучало почти распоряжением. Дело в том, что десятого июня 1920 года ВЦИК и СНК РСФСР утвердили Положение о рабоче-крестьянской милиции. И в одном из пунктов этого положения, говорилось о том, что сотрудники милиции должны проходить специальное военное обучение, по результатам которого им присваивается квалификация, и они направляются на службу, согласно полученным во время обучения навыкам, и обнаруженным склонностям.
Оказалось, все довольно прозаично. Сверху, пришла разнарядка о направлении в школу милиции подходящей кандидатуры, от нашего города, из сотрудников, или привлекаемых к службе гражданских людей, которые уже проявили себя в деле защиты завоеваний советской власти, и показали себя с наилучшей стороны. Я, как выяснилось более чем подхожу под все необходимые критерии. Сирота. Прибыв город, не стал беспризорничать, как чаще всего происходило с мальчишками моего возраста, а сразу же постарался найти себе работу. Причем не где-то там, а именно в Городском Совете Народных Депутатов. То есть, не оглядываясь на некоторых несознательных граждан, до сих пор косящихся в сторону советских и партийных работников, и подчас строящих против них козни, а в самую гущу событий. Заняв самую низшую должность, не занимался рвачеством, а согласился с тем окладом жалования, что было предложено, и вместе с тем выполнял свои обязанности со всем прилежанием и ответственностью. Первым вызывался на работу, во время проведения субботников, или работы во внеурочное врем, не требуя для себя никакого дополнительно поощрения за это.
В короткие сроки смог изучить материалы и освоить управление иностранной техникой, благодаря чему смог поднять на высокий уровень, и повысить качество возложенных на себя обязанностей. После ареста своего непосредственного руководителя не стал запираться и скрывать от милиции о всех его махинациях, а по первому требованию выдал следователю, все адреса и явки, чем помог скорейшему расследованию, и выводу на чистую воду хапуги и взяточника. Одним словом, я просто идеальная кандидатура для того, чтобы отправиться в Школу Советской Милиции.
— Но, послушайте, где я и где милиция? — Моему удивлению не было предела.
— Знаешь, Матвей, была бы моя воля, я бы с удовольствием позвал бы тебя в свой отдел, на должность милиционера. Но увы, ты слишком молод для этого, а вот отправить тебя в школу милиции, и тем самым не только обеспечить твое будущее, но и, что уж говорить, получить в ряды доблестных стражей правопорядка такого исполнительного человека, и будущего коммуниста, вполне в моих силах. И потом, ведь ты же не собираешься всю жизнь служить курьером в городском совете.
— Нет, но…
— Вот видишь! А Московская Школа Советской Милиции, как раз и будет тем самым шагом, который обеспечит твое будущее. Закончив ее ты получишь соответствующее звание, и может быть займешь должность начальника, какого-нибудь отделения милиции. Разве это плохо?
— Да я, в общем-то и не против. Но как быть с возрастом? Я слышал в милицию принимают с двадцати, а мне только в октябре семнадцать исполнится.
— Как, семнадцать? Не может такого быть! — Начальник милиции внимательно оглядел меня и задумчиво произнес. — А с виду ты парень крепкий. Ну пусть не двадцать, а восемнадцать тебе точно можно дать. Да и потом, это на службу с двадцати, а на учебу можно и чуть раньше. Как раз пока учишься и возраст подойдет. Документов у тебя наверняка нет никаких, Так?
Я решил, что не стоит светить свою справку выданную на родине. И поэтому просто пожал плечами. Тем более, что документов сейчас, не было у большинства населения страны. А паспорта выправлялись единицам, по специальному заявлению и с большой неохотой.
Похоже начальству все-таки приперло, и нужно было отправить в школу хоть кого-то. Опять-таки брать случайного человека с улицы было невместно, кто его знает, кем он в итоге окажется. А я вроде как все это время был на виду, и меня немного знали. Во всяком случае надежды, на то что я не подведу, было больше.
— Слушай, а давай мы тебе прибавим пару годков. Тебе же лучше, получишь образование, хорошую службу, ты знаешь какие продпайки получают сотрудники милиции?
Я кивнул головой. Их обеспечение действительно было хорошим, даже в сравнении с Горсоветом.