Глава 2
2
Сейчас, когда я решил, что стоит отправиться куда-то подальше из этих мест, почему-то подумал, что эта грамота, когда-нибудь сможет мне помочь. Еще только собираясь уехать из деревни, я задумывался о том, куда стоит мне направиться. Самым коротким путем оказаться за пределами России, наверное, был путь по Иртыш реке. Ну а что, от Омска до Китайской границы, чуть больше двух тысяч километров. При этом никуда сворачивать не нужно. Река хоть и местами петляет, но всю дорогу идет в нужном направлении. И в принципе добраться до границы с Китаем, не так уж и сложно. Зимой вполне можно прямо по люду, а летом, на каком-нибудь ялике или попутном пароходе. Вот только что ждет тебя на другой территории предугадать невозможно, потому что там тоже вроде бы идет война, и если тебя случайно не пристрелят, то вполне могут отправить на фронт, не разбирая китаец ты или русский. Да и вообще отправляться в страну, где ты лишен знания языка, по меньшей мере глупо.
Уходить на восток, вслед за армией Колчака, тоже не слишком правильно. Красные заняли уже Омск, а вскоре доберутся и до Иркутска. Итог примерно одинаков, что и с Китаем. К тому же, насколько я помнил и самого Колчака, скоро должны расстрелять? или в конце января, или в начале февраля, и потом все его сопротивление просто захлебнется, распавшись на куски. Позже конечно оправдают, и даже памятник поставят в Иркутске, но это будет потом, и очень не скоро. А учитывая то, что я отправлюсь туда далеко не пустым, наверняка как в песне: «Тюк прямо в темя, и нету Кука». С другой стороны сейчас одинаково опасно двигаться в любом направлении. Где-то идет еще Гражданская война, где-то она притихла, но еще орудуют всякие там банды. Насколько я помню историю, борьба с басмачеством в той же Средней Азии, вообще закончится где-то к 1926 году. Следовательно, хотя там фактически и открыты границы, с соседними государствами, тот же Афганистан, так и вообще одним из первых признал Советскую республику, но хватает бандитов и на территории азиатских республик. И соваться туда не стоит. Басмачи не жалели даже своих, что уж говорить о русских? И вообще, басмач в переводе означает — Разбойник.
Пытаться выбраться за пределы России через Петербург и северные страны, тоже под большим вопросом. Те же прибалтийские страны сейчас отделились от империи и празднуют свободу. Финляндия срочно строит линию Маннергейма, готовясь к войне с Россией, до которой осталось где-то полгода-год, и точно никого не пропустит через свою территорию. Германия, только-только вышла из Первой Мировой, и там сейчас такой бардак, что страшно и подумать. Одна гиперинфляция чего стоит. Работу там точно найти невозможно, да и инфляция сожрет весь заработок. Пытаться уйти куда-то через хохляндию, не дай бог, все равно что совать голову в пасть бешеному крокодилу. Хохлы всегда были себе на уме, и ограбить или убить чужака, у них считается доблестью. Днем они паиньки, а ночью все меняется. «Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать» пришло почему-то на ум, — тьфу-ты это вообще-то из другой оперы. Остается один путь на Черное море. Правда на последний «Одесский пароход», я уже не успеваю, потому как он должен вот-вот, уже прямо сейчас, покинуть Одесскую гавань, а вот на Керченский, или Севастопольский рейд, очень даже вполне. До этого момента еще как минимум десять месяцев. Да и кто сказал, что я буду там рассиживать и ждать у моря погоды. Наверняка имелись пассажирские рейсы и до «последнего исхода». Главное добраться до места. Да и прорваться туда тоже будет не так, чтобы сложно. Учитывая то, что Красная армия будет наступать со стороны Перекопа, следовательно, со стороны Новоросийска и Керчи, дорога пока почти свободна. И кстати там вполне себе сейчас работает железнодорожное сообщение. Пусть не до Крыма, но до Краснодара я точно доберусь. А там и до Тамани недалеко. А это уже огромный плюс.
Почему я все-таки решил уйти. Для этого есть несколько причин. Во-первых, нет никакого желания вступать в Гражданскую войну, и воевать против своих же русских людей, которые мыслят несколько иначе, чем большевики. Учитывая, что в своем большинстве, за белых воюют обычные крестьяне, которые привыкли к своему укладу, и ничего менять не хотят, в чем же интересно заключается их вина? Точно так же не хочу воевать и со стороны Белой армии. Именно потому, что и с этой стороны, воюют те же крестьяне и рабочии, которым задурили голову о равенстве и братстве и погнали на фронт.
Во-вторых, я видел во что превратится все это равенство и братство, через каких-то семдесят лет, когда «Союз нерушимый республик свободных» вдруг в одночасье рухнет, а братские республики разбегутся в разные стороны обернутся против России, обвиняя именно ее во всех неудачах и грехах. И участвовать в этом, очень не хочется. Ну, что это за «Нерушимая держава» котора смогла простоять всего семьдесят лет. Фактически одно поколение. Стоило тем руководителям, что создавали страну уйти в небытие, как страна тут же ушла в небытие.
Решив все это для себя, загрузил сани провизией и одеждой, не забыв прихватить и винтовку, и отправился на заимку, рассчитывая пересидеть там крещенские морозы, а после отправиться в Омск, где попытаться сесть на поезд, идущий в сторону Москвы. Это был самый оптимальный путь на запад. Очень надеялся на то, что мало кто обратит внимание, на очередного беженца-пацана, с пошарпанным вещмешком за плечами, и баулом со старым тряпьем.Очень кстати нашлась бумага с печатью земской управы, в которой говорилось, что я Матвей Евсеевич Сердюков, являюсь уроженцем деревни Лисино, Муромцевского уезда, Тобольской губернии. Двадцать девятого октября, одна тысяча девятьсот третьего года рождения. Хоть не паспорт, но все же хоть какая-то бумага. В этот момент мой взгляд зацепился за дату. Получается я появился здесь как раз на свой, точнее дедов день рождения. Интересно. Ну праздником я бы это вряд ли назвал, но совпадение налицо.
На этот раз я решил сократить путь, все же тащиться по рекам хоть и легче за счет ровной дороги, но гораздо дольше из-за расстояния. И поэтому пошел напрямки через лес, благо, что знал его как свои пять пальцев. Да и напрямую оказалось гораздо ближе, и уже примерно к двум часам по полудни, я подходил к месту, где располагалась наша заимка, уже предвкушая горячий чай, и тепло затопленной печи.
Едва выйдя на край обрыва и собираясь перейти на тропку, ведущую вниз, я вдруг увидел стоящие на льду реки сани, загруженные какой-то поклажей и сеном. В упряжке находилась лошаденка с меланхоличным видом посматривающая по сторонам и время от времени, потряхивающая гривой. Было похоже, что лошадка слегка под замёрзла, потому как постоянно переступала копытами стоя на месте, и вздрагивала всем своим крупом. От неожиданности я даже присел, схоронившись за каким-то деревом и решил посмотреть, кто же это здесь появился.
В появлении чужака, в общем-то не было ничего странного. Охотничья избушка, собственно и была поставлена в этом месте, для того, чтобы случайный прохожий сразу же отыскал ее. Вдруг это окажется человек, который заблудился, оголодал, и очень замерз. Для этого в избе всегда имеется некоторый запас дров, провизии, и даже старое ружье, с парой патронов. То есть здесь всегда можно найти для себя кров, еду, и ночлег. Именно поэтому наличие телеги меня не удивило. Это вполне мог оказаться какой-нибудь охотник, из дальнего села, который проезжая мимо решил остановиться, чтобы погреться, и скажем пополнить имеющуюся в домике провизию.
Но учитывая сегодняшнюю обстановку, просто так срываться с места и бежать к дому с раскрытыми объятиями и криками:
— Привет, я тоже местный охотник, давай знакомиться! — Явно не стоило.
Именно поэтому я и решил понаблюдать за входом. Тем более, что лошадку не распрягали, следовательно, находящийся в доме человек, должен вот-вот появиться снаружи. Честно говоря, я уже устал ждать, когда наконец у раскрытой двери избушки не появилась довольно знакомая личность. Мужчина, согнувшись в три погибели, волоком тащил за собой знакомый мне ящик, явно извлеченный из тайника, и неизвестно как поднятый наверх. Ведь я точно помнил, что в каждом подобном ящике, находится по меньшей мере пять пудов золота. Согласитесь, вытащить из погреба восьмидесятикилограммовый ящик, не так-то просто. Впрочем, учитывая то, что мужичок, не появлялся довольно долго, наверняка он вытаскивал из подвала отдельно содержимое ящика, а затем складывал его обратно и уже волоком тащил к саням.
Если он сейчас сядет в сани, и уедет по своим делам, можно будет считать, что мы мирно разминулись. Если же он отправится обратно в избушку, и вновь спустится в погреб, то, наверное, стоит его подкараулить на выходе, и кое, о чем поспрашивать. А то, кто знает, вдруг он перевозит все это в какое-то другое место, и решит вернуться обратно, застав меня врасплох. Да и вообще, оставлять у себя за спиной этого человека, было неразумным. Кто это такой, я узнал можно сказать с первого взгляда. Потому что видел его как минимум дважды. В первый раз, когда только попал сюда, когда он с каким-то офицером расстреливал солдатиков, а после избавлялся от трупов. И второй раз в Муромцево, куда я однажды приезжал на местный рынок, обменять выделанные шкуры на какую-нибудь провизию. Это мичман как раз крутился на своем пароходике. Том самом, что некогда приплывал к моей заимке.
Сейчас, он прибыл на санях. Учитывая то, что полк белогвардейцев давно покинул село, я предполагаю, что мужчина, разочаровался в борьбе «за правое дело» белой армии, под предводительством Колчака, и решил отправиться в бега, заодно прихватив средства для нормальной жизни. А иначе зачем он так мучается, перетаскивая ящики с драгоценностями к своим саням. Мужчина между тем дотащил до саней ящик, с трудом перевалил его через борт. Пару минут постоял, собираясь с духом, с вновь скорым шагом отправился к домику. Я же, дождавшись, пока он скроется внутри, и дав ему некоторое время для того чтобы он слез в погреб, оставил на обрыве свои санки, а сам постаравшись сильно не шуметь, быстренько спустился вниз, и подхватив с поленницы, подходящую чурочку, притаился возле дома за распахнутой настежь дверью.