– Остынь! Почему поверил? Может, ты за собой не замечаешь или не берёшь во внимание, но по-крупному ты всегда прав. По мелочам да по бытовой части ошибаешься, не без этого, иногда тупишь, как ты сам не раз повторял, ничто человеческое нам не чуждо, никто не совершенен. Но по-крупному за все годы ты ни разу не ошибся.
Заметь, ни разу! Наводнение, грозы, пожары, тот же кислород или зверьё – да много чего! На этом основании я считаю, что ты прав. Не без шероховатостей и окалины, куда без них, но в целом ты не ошибаешься. Если это интуиция, я тебе по-белому завидую, если удача, то я хочу к ней присоединиться, чтобы и нам с Верой и Викулей перепало от неё. Всё просто, Палыч. А импринтинг – это крупно, это охренеть как крупно. Ну, так что, пособишь нам с Рексом или нам в среду приходить?
– Ты же не отвяжешься?
– Нет, за кого ты меня принимаешь? Ну, так что?
– Чёрт с тобой. Рекс!
Рексова подруга была против, но кто бы её мнение спрашивал? Трёх, как и у Зены, слепых котят перенесли в дом Михаила. Через несколько дней младшие Мирошкины и Вика, дочь Антона и Веры, обзавелись хвостиками. Не в том смысле, что у детей выросли дополнительные конечности, а в том, что практика таки стала мерилом истины. Каждый раз, вспоминая запечатление, Михаил стряхивал выступающий на челе пот. Чтобы не пропустить момент, когда котята начнут открывать глаза, в их с Татьяной доме собралось всё младшее поколение, и это был настоящий ад в дурдоме. За все дни Михаил спал от силы семь или восемь часов, благо Зена приняла подкидышей и молока у неё хватало, а Владимир заменил Михаила в полях.
Рекс, внимательно следивший, чтобы его котят не обижали, видимо, каким-то кошачьим инстинктом чувствовал, что мелким пришла пора взглянуть на мир своими глазами, и поднял Михаила в предрассветных сумерках. Дом моментально ожил, засуетились сорванные с кроватей мужики, захныкали дети, разбуженные ни свет ни заря, и с первыми лучами солнца тихой мышкой замерла Вика, склонившаяся над желтоглазой кошечкой с коротким хвостиком. Где-то через час счастье догнало Лену с Генкой…
Знал бы Бояров о последствиях, он бы ни за что не согласился на авантюру. Ручных котиков захотели абсолютно все, но по прошествии нескольких дней пыл молодёжи поубавился. После запечатления родители забрали детишек по своим домам и половинам, но те вскоре начали капризничать и показывать характер, как и маленькие шерстяные комочки в гнезде Зены. Котята пищали не унимаясь, младшее поколение капризничало, и не было с ним никакого сладу, пока Вера не принесла дочку к Бояровым, где та, подбежав к гнезду, забыла о капризах, принявшись пальчиком поглаживать хвостатую половинку, названную Муркой. Лично Бояров о таком эффекте не задумывался и не подозревал из-за того, что Ариша и так постоянно была в доме, играясь с неугомонной троицей и засыпая с ними в одной кровати или даже в гнезде. Какие тут капризы, тут бы за дочкой уследить и не дать той следом за котятами подобраться к соску Зены. Видимо, таким макаром сказывалась ментальная связь, установившаяся у ребёнка с котятами. Разобравшись в причине капризов, Мирошкины привели своих отпрысков следом за Верой.
Жизнь сразу заиграла новыми красками. Если Татьяна отнеслась к новой обстановке с долей юмора и ледяным спокойствием, приправленным изрядным пофигизмом и любовью к детям, то Михаил хватался за голову от непрекращающегося гомона, визгов, писков и беготни, постоянно опасаясь по неосторожности кого-нибудь задавить. Скажите, где тут обрети душевное спокойствие, когда ты возвращаешься с поля, уработавшийся хуже раба на галерах, белого света из-за соли и пота, застилающих глаза, не видишь, а тут тебе под ноги выкатывается невообразимое многорукое многоножие. Дитят и котят стало слишком много на один квадрат площади, так и мелькают туда-сюда, будто неугомонные мошки перед глазами, то и дело норовя влезть под ноги, как мошкара влететь в рот. Дети бегают и ползают, их хвостатые напарники всюду следуют за ними, вечная куча-мала, сплошной гам, бам и тарарам!
Терпения Михаила хватило на два дня, после которых он, доведённый до ручки, решительным образом разогнал шалман, раздав беспокойные парочки по родным адресам и пенатам, снабдив родителей инструкциями, как поить и кормить мелкое звероватое пополнение семейств. Бутылочек с сосками различных размеров у поселенцев оказалось навалом, да и коровы, слава духам предков, молоко не зажимали. Дальше мучайтесь сами. Ничего, справились, как показало время. Пунктуальная и дотошная Вера даже завела журнал наблюдений, в котором скрупулёзно отмечала все нюансы взросления и поведения хвостатых дополнений.
К июлю стало ясно, что наибольший прогресс и ум наблюдается у партнёров Гены и Лены, им в затылок дышат Вика и Мурка, Аришина же троица по-прежнему остаётся на уровне глупеньких котят, хвостиком бегающих за своей маленькой хозяйкой, которая только-только начала говорить. Суммируя наблюдения, из них был сделан вывод, что чем выше уровень интеллекта у детей, тем быстрее прогрессируют котята. С другой стороны, не вполне ясно, кто в итоге окажется умнее. Гипотезу о взрослении вместе с ребёнком никто не сбрасывал со счетов. Прошлогодний помёт Зены дурными кошаками назвал бы только полный кретин, проблемой для поселенцев могло оказаться только то, что Атаманша, Пират и Разбойник не признавали авторитетов кроме Рекса и Михаила, с нехотью и ленцой подчиняясь ещё Татьяне, да подмазываясь к Валентине за вкусным кусочком (поганцы быстро сообразили, кто главный на раздаче). Остальных поселенцев рысята просто держали за членов прайда, по большей части воспринимая в виде предметов обстановки. Нет, подросшая троица любила играться с детьми и молодёжью, давала себя гладить и тарахтела громче тракторов с бульдозерами, но, несмотря ни на что, главным у них оставались Михаил на пару с Рексом, Зену они воспринимали как дополнение к суровому дядюшке, не более того.
Как бы то ни было, жизнь продолжалась. Положив май на пахоту и засев полей, Михаил со товарищи продолжал строить, жечь и отстаивать за людьми занятый ими кусок земли. Стоило на той самой землице взойти всходам, сразу набежало множество охотников до вершков и корешков. Медведи по-прежнему лезли на пасеку, показывая недюжинную изобретательность по преодолению различных препон. Одичавшие коровы раскрывали роток на сладкую зелень, к ним охотно присоединялось парнокопытное и травоядное зверьё из диких чащоб и нагрянувший небольшой табун лошадей. Откуда взялись последние, было крайне непонятно.
Двух коровок и молодого телёнка отбила от стада и пригнала в посёлок рысья троица, она же, проявив чудеса загонной охоты в компании матери с Рексом, помогла загнать в ловушку несколько лошадей, из которых Михаилу с Владимиром удалось захомутать серую кобылу с жеребёнком. Двум жертвам удалось вырваться из приготовленной западни, а одного гнедого жеребца пришлось пристрелить. Когда Аники-ковбои неумело набрасывали на кобылку лассо, а с боку к ней с сетью подбирались Сашка Солнцев и Антон, натурально озверевший жеребец, защищая подругу, бросился на последних, сбив грудью Антона и чуть не зарядив копытом в голову Сашке. Виктор Касимов, бывший на подхвате, долго не раздумывал, разрядив в коня оба ствола охотничьего ружья, заряженного на медведя. Кобылу и жеребёнка увели в приготовленный загон. Коня наполовину ободрали, отрубив задние ноги. Стоило парням отвлечься, как оставшееся уволокли львицы, выскочившие из ближайшего подлеска.
Денно и нощно поселенцы отгоняли от плодов своих трудов охочую до халявы живность, и если бы не помощь разросшегося львиного прайда, справиться со своеобразным нашествием джунглей и дикой тайги у людей бы не вышло. Пару раз на горизонте мелькали то ли гепарды, то ли леопарды, разглядеть пятнистых кошек не получилось даже с помощью бинокля, настолько осторожными они оказались, зато эмигранты с жаркой Африки потеряли всякий стыд, всем гуртом оккупировав удобную площадку у плотины на Красном ручье. Людей они не боялись, впрочем, и не нападали, чётко отличая одичавших коров и лошадей от домашнего стада. Солнцев с Вебером следили строго, на пару завалив одну из львиц, не сумевшую удержать себя в лапах. Остальные намёк поняли, оставив всякие поползновения на добычу, которую охраняют люди. Тигры ещё никак не проявляли себя, но дайте им только срок, они как миленькие придут за кабанами и оленями.
Сурово отгрозил июль, примяв землю тяжёлыми лентами ливней, расчертив небо жгутами гигантских молний, попутно измотав людей и животных удушающей тропической жарой. На грозы середина лета оказалась намного богаче мая, с запасом переплюнув минувший год. Тихо и незаметно молодёжь естественным образом разбилась на парочки, а Вера с Татьяной в один день порадовали мужей грядущим пополнением в семьях – подгадывали, что ли? Антон обрадовался, а Михаил задумался – на горизонте маячило очередное неизбежное расширение. На общем собрании долго обсуждались кандидатуры на отдельные выселки. В конечном итоге Владимир, Михаил и Виктор Касимов начали стройку отдельного дома для последнего.
Сын Валентины давно жил с Вероникой Наумовой, подругой Веры, вот и обрадовал маму скорым появлением на свет внука или внучки. Делать нечего, пришлось расширяться, благо заготовок со складов строительной фирмы поселенцы навезли на целую китайскую деревню. Дом рос, как на дрожжах, новоселье планировалось на конец сбора урожая, но все планы сбили нежданные визитёры под Андреевским флагом, нагрянувшие в середине августа, но об этом чуть ниже.
– Что скажешь? – Владимир положил перед Михаилом гильзу цилиндра с разобранного автомобильного двигателя.
Покрутив грязную деталь в руках, Бояров пристукнул кулаком по лавке.
– Дерьмо!
– Поддерживаю, друг мой. – Смахнув с дерева песок, Мирошкин примостился рядом, подставляя лицо солнцу. – Бензину, похоже, хана приходит, нагар охрененный.
– Досиделись. – Михаил почесал за ушами Рекса, возложившего голову на колени хозяина. Или друга?
Или старшего члена семьи/прайда? Бояров и сам уже неоднократно сомневался: кто он кошкам и кто они ему?