* * *
– Макс, очнись Макс. – голос звучит будто сквозь вату. С трудом пытаюсь разлепить глаза.
Не понял… Че за херня? Я опять в лифте, а надо мной склонился Ники и как-то странно смотрит на меня.
– А где? Что? – пытаюсь сориентироваться, что вообще происходит и, где я вообще нахожусь.
– Черт… Тебя походу покусала та тварь с поверхности. – глаза дядя выглядели обеспокоенно. – Ты встать сможешь?
Что за хрень? Какая тварь с поверхности? Почему мы в лифте? Где та, комната в которой я нашел фотографию?
– Что случилось? – помотав головой спрашиваю у дяди.
Судя по ощущениям лифт едет вниз, но как же? Ладно, позже разберусь. Чувствую себя хреново. Все тело ломит, голова гудит, как будто по ней долго и упорно били.
Я пытаюсь встать, но тело практически не слушается. Черт! Черт! Черт!
– Мы зашли в лифт, и ты внезапно потерял сознание. – дядя присел на корточки рядом со мной и, открыв оранжевую аптечку из кармана разгрузки выбрал в нем шприц-тюбик с каким-то лекарством.
– Ничего не понимаю. – мотаю головой, и тут же получаю в довесок ко всему приступ тошноты.
– Тихо, не двигайся. – замираю, повинуясь команде дяди. Он резким движением вкалывает мне лекарство в шею.
Дергаюсь от боли и замираю. От места укола по телу разливается странное тепло, будто плеснули горячей водой. Не самая приятная вещь, но… Мне становится легче, слабость отступает.
– Потерпи, это стимулятор. Немного осталось, доедем и в медсекция. – дядя пристально смотрит мне в глаза.
Хм… А мне тем временем становится легче, даже весело.
Надо же, пригрезится же такая чушь! Если кому расскажу точно в психушку угожу. Представив, как сижу в смирительной рубашке в своей «любимой» камере в подземелье «ДримТауэра», начинаю хохотать. Нет! Ну надо же! Ха-ха-ха! Инопланетяне, дедушка, дяде двести сорок лет… Уф, не могу…
– С тобой все в порядке? – дядя быстро касается моей головы рукой, проверяя нет ли у меня жара.
– Ой, не могу… Ха-ха-ха… Щас, погоди, расскажу. – с трудом прекратив смеяться, но настроение по прежнему на высоте, отвечаю. – Мне такое привиделось… Ты не повершь… – меня тянет на разговор, не знаю сколько нам осталось ехать, но я весело начинаю пересказывать дяде сон, который только что видел.
Болтаю и болтаю, не замечая, как меняется выражение лица Ника, как задумчиво он проводит он теребит рукой подбородок, и как внимательно прислушивается к моим бредовым словам…
Потом мне резко становится плохо, мир вокруг меня плывет, очертания силуэта Ника становятся размыты.
Дальше все как в калейдоскопе. Вот дядя тащит меня на плече по коридору мимо моей родной комнаты… Люди в белом… Каталка… Снова лифт, только уже транспортный. Краем глаза вижу какую-то непонятную хрень, похожую на гроб, или саркофаг.
Чьи-то руки аккуратно перекладывают меня с каталки в этот гроб… Последнее воспоминание, как с легким шипением надо мной закрывается прозрачный колпак и из стен «гроба» начал поступать серый туман, заполняя пространство вокруг меня…
Глава 9
Эх! Хорошо то как! Тело легкое, как в детстве. Нигде ничего не болит. И выспался на целый год вперед. Всегда бы так, а то вечные тревоги, вылеты подъемы. Написать рапорт и уволится что ли? А то, вон уже всякая ерунда снится. Тюрьма, Мертвые земли… Тьфу, гадость.
Глаза открывать не хочется совершенно. Под спиной привычная твердость кровати в кубрике казармы. Судя по белому свету, пробивающемуся через закрытые веки, солнце давно уже встало. Странно только, что я не слышал сигнала подъема…
Лежу, думаю… Сон-то какой реалистичный. Надо будет дяде Нику звякнуть, рассказать. Вот же умора! Он держал меня полгода в одиночной камере, обхохочешься. А потом еще и в космос собирался отправить. Ой, не могу… Нет, надо наверное завязывать читать книги перед сном. А то мерещиться уже всякое.
Тихое шипение раздавшееся над головой вызвало во мне недоумение. Че за херня? Блин, так хорошо лежу, но надо посмотреть, чего за звук такой странный. Еще не открыв глаза, пытаюсь сесть на кровати. Не понял? Поворачиваю тело, так чтобы свесить ноги и натыкаюсь на преграду. Откуда оно здесь взялось?
Открываю глаза, и из моих уст вырывается стон… Надо мной серый, явно металлический потолок, с которого бьет в глаза луч ослепительно белого света.
Прежде чем зажмурить глаза, чтобы спасти глаза от слепоты, взглядом успеваю выхватить место, где я лежу. Правда, рассмотреть толком ничего не получилось…
Но и то, что удалось увидеть, с лихвой хватает, чтобы попытаться уснуть обратно. Я лежал в гробу! Это… Это… Цензурных выражений, для описания своего душевного состояния я не нахожу. То-то думаю – ничего не болит, ничего не тревожит. Все же очевидно – я умер!
– Макс, ты долго валяться будешь, аппаратура показывает, что ты пять минут, как пришел в сознании. – раздавшийся откуда-то сверху спокойный голос, немного приводит меня в чувство. – Вылазь давай. – И тон, такой насмешливый, аж, злость взяла. – Вылазь, вылазь.
Нет, ну чего пристал? Такое настроение замечательное было, когда проснулся. Ну ладно, раз говорят вылезать, значит буде вылезать. Может я все же живой? Мертвым вроде до фени, все призывы.
– Хорош лежать, поднимайся. – сейчас тон говорившего уже не был таким доброжелательным, скорее слегка нетерпеливым. – Ты в порядке, так что нечего тут из себя впечатлительную барышню изображать. – дядя, ну а кто ж еще это мог быть, его голос я ни с чем не перепутаю, торопил меня, не давая насладиться великолепным состоянием моего тела и души.
Я сажусь, в этот раз не как в кровати, а просто поднимаю корпус, и только после этого открываю глаза. Ага, мне одного раза хватило, чуть не ослеп. До сих пор зайчики бегают.
Так-с, чего мы имеем? Оглядываюсь по сторонам. Освещение, надо прямо сказать, так себе. Это мне с непривычки, наверное, показалось ярким. А так, в помещении, где я нахожусь висит легкий полумрак. Серые, металлические стены, небольшой столик у арки двери. Какие-то экраны у противоположной стороны, почему-то круглой формы. Ну и… Куда ж без него… Дядя Ники собственной персоной, в моем? Или таком же? Комбинезоне.
Сам я сижу, абсолютно голый, в непонятном ящике, реально похожем на гроб, с откинутой в сторону прозрачной то ли стеклянной, то ли пластиковой крышкой. Что-то мелькает в памяти, как будто я все это уже видел, но где, вспомнить не могу.
А, хотя… Точно! Этот странный сон… Там я потерял сознание и меня куда-то привезли. Вот! Точно-точно… Там был этот самый ящик, в который меня положили.
Блин… Так это что? Не сон? От разочарования захотелось завыть на луну, но луны тут не было. Да и ладно, обойдусь плафоном…
– Макс, ты че рассиживаешься? Давай вылезай, одевайся, а то замерзнешь на фиг. – дядя Ники пристально смотрит на меня. – одежда рядом с капсулой. – на всякий случай уточняет он.
Ну раз надо, значит надо. Легко выпрыгиваю из этой, как там ее, капсулы, во! Нет, со мной определенно, что-то не так. Во всем теле необычная легкость, да и подкинул я себя руками, будто во мне и веса нет.
– А? Где? – я смотрю по сторонам, пытаясь найти комбинезон. В комнате и правда прохладно, надо бы одеться.
– Что где? – непонимающе уставился на меня дядюшка, стоявший у двери, облокачиваясь на косяк.
– Одежда, блин, холодно же. – Хоть я уже и осознаю, что все произошедшее не было сном, но странное чувство эйфории все еще не отпустило.
– Ну ты слепой… – дядя машет головой, после чего отрывается от своего места и подходит к «гробу», из которого я только что выкарабкался. – Наклонится уже не судьба, да? – нагнувшись, он быстро поднимает сверток, который я не заметил и протягивает мне. – Давай одевайся и пошли отсюда.
Опять он меня куда-то зовет… Ой не нравится мне такое, ой как не нравится. Чего-то все походы с дядюшкой для меня в последнее время заканчиваются неважно. Однако, выбора у меня нет. Быстро запрыгиваю в, ставший уже привычным, комбез.
Увидев, что я оделся, Ник махнул призывно рукой и нырнул в дверной проем. По привычке хлопаю себя по бокам, проверяя, как сидит комбинезон, иду следом. Эйфория, переполнявшая меня при пробуждении, понемногу исчезает. Мозг снова, пусть и медленно, пытается адекватно оценить окружающую обстановку.
Выйдя за дверь, я оказываюсь в еще одном помещении, только размерами побольше и с какой-никакой мебелью. Ну как побольше, если предыдущее было два на три метра примерно, то это три на три. Ага, квадратное.
И с мебелью я тоже не много погорячился, стол у одной из стен и пара стульев с высокими спинками. Но! Здесь была кухня! Желудок бурно отреагировал на, стоящий на кухонном столе, омлет. Оказывается я зверски голоден. Ощущение, будто неделю не ел.
– Садись, сейчас поешь. – Ник уже стоял около кухонного блока и чего-то там колдовал. – По себе знаю, после медкапсулы всегда жрать хочется, как не в себя. – с легкой усмешкой он подхватывает тарелку с лежащей на ней едой и подходит к столу.
Ну, в данном случае я не стал заставлять себя упрашивать и бухнулся на стул. Ник ставит передо мной блюдо. Э!!! А я есть руками что ли буду? Видимо вопрос был написан у меня на лице крупными буквами, потому что дядя, вздохнув, пошел обратно к кухне. Вернулся он, неся в руках ложку, вилку и нож. Ну-с приступим.
М-м-м… вкусно, однако, только мало… Дядя проводил, погрустнев, последний кусочек омлета исчезнувший в моей пасти и отложил в сторону вилку. Похоже, это была порция на двоих. Ну, извините… Надо было сазу говорить. Вроде наелся, так-с, а где я собственно нахожусь? На медсектор бункера не похоже совсем. Бывал я там пару раз. Ничего общего…
– Ну что? Наелся? – дядя, увидев, что я откинулся на спинку стула, первым нарушил тишину, повисшую в комнате.
Я удовлетворенно киваю, чувствуя, как ушедшее благостное состояние возвращается. Ладно, надо выяснить, что произошло и где я нахожусь.
– А мы где? – чего откладывать в долгий ящик, сразу и интересуюсь. – Что-то не очень похоже на бункер.