— Что? Так ведь совсем на днях…
— Просто манекен. Пустая оболочка. Подлинный Дитворт где-то прячется.
— Но, послушай, если он демон, его же можно вызвать, принудить…
Ответила мне миссис Дженнингс:
— Пожалуй, но это ненадежный и опасный способ. Для этого нам не хватает главного — его имени. Вызвать демона можно, только зная его подлинное имя, иначе он не подчинится, какими могущественными ни были бы заклинания. Я уже не один месяц веду розыски в Полумире, но ничего полезного не узнала.
Доктор Уортингтон звучно откашлялся — словно загромыхала бетономешалка — и предложил:
— Мои способности в вашем распоряжении, и если я могу как-то помочь вам избавиться от этой докуки…
Миссис Дженнингс поблагодарила его, но добавила:
— Пока я не вижу, доктор, как мы могли бы воспользоваться вашими талантами. Но я всегда знала, что вы готовы помочь нам.
— Черное побеждается белым! — неожиданно сказал Джедсон.
— Всегда, — подтвердила миссис Дженнингс.
— И везде?
— И везде, ибо мрак — это отсутствие света.
— Негоже, — продолжал Джедсон, — белому уступать черному.
— Негоже.
— С помощью моего брата Ройса мы можем внести свет во мрак.
Она задумалась.
— Да, это возможно, но очень опасно.
— Вы там бывали?
— Случалось. Но ты — не я, и остальные тоже.
Все, кроме меня, словно бы понимали, о чем идет речь, и я, не выдержав, перебил их.
— Погодите. Может, вы объясните, в чем дело?
— Извини, Арчибальд, мы не хотели тебя обидеть, — сказала миссис Дженнингс голосом, который сразу меня утешил. — Джозеф предлагает, раз мы здесь бессильны, сделать вылазку в Полумир, вынюхать этого демона и напасть на него в его родной обстановке.
Я не сразу уловил дерзкую простоту этого плана, а тогда сказал:
— Чудесно! Давайте, а? Когда отправляемся?
Они начали профессиональный разговор, в котором я опять ровно ничего не разобрал. Миссис Дженнингс достала несколько подплесневевших фолиантов и справлялась по ним о тонкостях, которые были выше моего понимания. Джедсон позаимствовал ее календарь и вышел с доктором во двор посмотреть на луну.
Затем они начали спорить — вернее, обсуждать, поскольку предложения миссис Дженнингс принимались безоговорочно — как обеспечить связь с реальным миром. Насколько я понял, проверенного способа не имелось, а миссис Дженнингс отказывалась что-либо предпринять, пока они не найдут подходящий вариант. Загвоздка заключалась в следующем: они не были черными чародеями, не подписывали договора со Старым Чертом, а потому не считались гражданами Царства Тьмы и опасались вторгнуться туда без гарантий.
— А как насчет Эллен Мегит? — неуверенно спросил Боди у Джедсона.
— Эллен? Ну, конечно же! Она это может. Сейчас я ей позвоню. Миссис Дженнингс, у кого из ваших соседей есть телефон?
— Это лишнее, — перебил Боди. — Просто думай о ней, пока я не протяну линию… — Секунду он впивался взглядом в лицо Джедсона, а затем исчез.
Минуты три спустя Эллен Мегит грациозно спрыгнула в комнату из пустоты.
— Мистер Боди сейчас придет, — сказала она. — Он задержался купить пачку сигарет.
Джедсон подвел ее к миссис Дженнингс и познакомил их. Выглядела Эллен действительно плохо, и я понял, почему Джедсон за нее тревожится. Каждые несколько минут она судорожно сглатывала и кашляла, словно страдая увеличением щитовидной железы.
Едва вернулся Джек, как они принялись обсуждать детали. Он уже объяснил Эллен, что они задумали, и она с радостью согласилась помочь, твердо заявив, что еще один транс ей вреда не причинит. Тянуть не имело смысла, и они тут же собрались в путь. Миссис Дженнингс отдавала распоряжения:
— Эллен, ты в трансе будешь следовать за мной, поддерживая тесный контакт. Думается, на кушетке у камина твоему телу будет удобно. Джек, ты останешься здесь охранять врата. — (Наиболее подходящими вратами оказалась труба камина в гостиной миссис Дженнингс.) — И будешь поддерживать с нами связь через Эллен.
— Но, бабушка, я пригожусь в Полу…
— Нет, Джек, — перебила она ласково, но твердо. — Здесь ты гораздо нужнее. Кто-то должен сторожить путь, чтобы помочь нам вернуться. У каждого свои обязанности.
Он проворчал, но уступил, и она продолжала:
— Пожалуй, это все. Эллен и Джек остаются здесь. Джозеф, Ройс и я отправляемся туда. Тебе, Арчибальд, остается только ждать, но по мирскому времени отсутствовать мы будем не дольше десяти минут — если, конечно, вернемся.
Она засеменила в кухню, упомянув про мазь, а потом повернулась к Джеку и распорядилась, чтобы он приготовил свечи. Я бросился за ней:
— О чем вы? — спросил я сердито. — Возьмите меня с собой!
Она посмотрела на меня с ласковой озабоченностью в чудесных глазах.
— Арчибальд, это невозможно!
Джедсон пошел за нами и дернул меня за рукав.
— Не глупи, Арчи. Ну, подумай сам! Об этом и речи быть не может. Ты же не чародей!
Я вырвал руку.
— И ты не чародей!
— Формально нет, но я знаю достаточно, чтобы оказаться полезным. Не изображай упрямого осла. Ты же просто будешь там помехой для нас.
Такой довод опровергнуть трудно. Удар под ложечку и ничего больше.
— Это почему же? — не уступал я.
— Черт возьми, Арчи! Ты молод, силен, смел — и в драке я был бы только рад, если бы ты оказался рядом. Но в этом деле одного мужества или даже ума еще мало. Тут требуются специальные знания и опыт.
— Ну и что? — отрезал я. — У миссис Дженнингс и того и другого хватит на целый полк. Но — вы извините меня, миссис Дженнингс, — она в преклонных летах и слаба. Если силы ей изменят, я ее поддержу.
Джо усмехнулся, и я чуть не дал ему хорошего пинка.
— Но не это требуется в…
У нас за спиной зарокотал бас-профундо доктора Уортингтона:
— Мне кажется, брат, что порывистость и невежество нашего молодого друга могут нам пригодиться. Бывают моменты, когда мудрость слишком уж опаслива.
Конец спору положила миссис Дженнингс.
— Погодите! Все вы! — скомандовала она и просеменила к кухонному шкафу, открыла дверцы, отодвинула пакет овсяных хлопьев и достала кожаный мешочек. Он был полон тонких палочек.
Она высыпала их на пол, и мы все трое деловито уставились на беспорядочную кучку.
— Бросьте их еще раз! — потребовал Джо, и она послушалась.
Затем я увидел, что миссис Дженнингс и доктор согласно кивнули, а Джедсон пожал плечами и отвернулся.
— Ты отправишься с нами, — сказала мне миссис Дженнингс с улыбкой, хотя глаза ее оставались озабоченными. — Это небезопасно, но мы тебя возьмем.
Больше времени мы не теряли. Разогрели мазь и втерли ее друг другу в спину. Боди, как привратник, восседал среди своих пентаграмм, мекаграмм и рунических знаков, монотонно и нараспев читая заклинания из пухлой книги. Уортингтон решил отправиться в боевом своем облике — в набедренной повязке, с ног до головы расписанный парасимволами, держа под мышкой голову дедушки.
Некоторое время они обсуждали, в каком облике лучше всего отправиться Джо, и несколько раз прикидывали то один, то другой. В конце концов он получил гнусной формы череп, тощие бока неведомого зверя и длинный костлявый хвост, которым он все время повиливал. Меня чуть не вырвало, но он остался очень доволен.
— Прелесть! — воскликнул он голосом, напоминающим скрежетание жести по жести. — Великолепная работа, миссис Дженнингс. Асмодей не отличит меня от родного племянника!
— Надеюсь! — сказала она. — Так в путь?
— Ну а Арчи?
— Мне удобнее оставить его таким, какой он есть.
— А ваше собственное преображение?
— Об этом я уж как-нибудь сама позабочусь, — ответила она с некоторой резкостью. — Займите свои места.
Мы с миссис Дженнингс оседлали одну метлу — я впереди, лицом к свечке, вставленной между прутьями. (В канун Дня Всех Святых часто вывешивают изображение ведьмы верхом на метле палкой вперед. Это грубая ошибка. В таких вещах обычай крайне важен.) Ройс и Джо должны были следовать прямо за нами. Серафим быстро прыгнул на плечо хозяйки и уютно устроился там. У него от приятного нетерпения даже усы подрагивали.
Боди громко произнес Слово, наша свечка выбросила язык пламени, и мы взвились. Я жутко перепугался, но постарался не показать виду, судорожно вцепившись в палку метлы. Камин разверзся, будто огромная пасть. Огонь в нем заревел, как лесной пожар, и унес нас ввысь. На мгновение я увидел в вихре пламени пляшущую саламандру и увидел, что это моя саламандра — та, которая почтила меня своим одобрением и порой украшала своим присутствием мой новый камин. Я счел это добрым предзнаменованием.
Врата остались далеко позади, если слово «позади» можно употреблять там, где все направления чисто символичны. Рев огня уже не сопровождал нас, и страх почти отпустил. Я ощутил у себя на поясе ободряющую руку и оглянулся, чтобы поговорить с миссис Дженнингс.
И чуть не свалился с метлы.
Когда мы покидали дом, позади меня примостилась дряхлая старуха, съежившаяся, морщинистая, чье тело жило только благодаря неукротимому духу. А та, кого я увидел теперь, была молодой, полной сил женщиной, безупречной, ошеломительной красавицей. Описать ее невозможно, в ней нельзя было найти ни единого изъяна, и никакое воображение не могло ничего добавить или отнять.
Вы когда-нибудь видели бронзовую статую Дианы-охотницы? Между ними было легкое сходство, только никакому металлу не дано передать пленительную, дышащую жизнью красоту, которую увидел я.
Но это был она!
Миссис Дженнингс, вернее, Аманда Тодд в двадцать пять лет, когда она достигла высшего расцвета своей несравненной женственности, и до того, как годы начали подтачивать совершенство.
Я забыл свой страх. Я забыл все, кроме одного; рядом со мной была женщина всепокоряющей обворожительности и энергии, каких я никогда не встречал. Я забыл, что она на шестьдесят лет старше меня, что этот ее облик был просто триумфом колдовства. Наверное, спроси меня кто-нибудь в ту минуту, влюблен ли я в Аманду Дженнингс, я бы ответил «да!». Но тогда мысли у меня мешались, и сам я ни о чем подобном не думал. Она была рядом со мной, и все остальное значения не имело.